Я, Желудев Владислав Николаевич, точно знаю, что родился в 1928 году. В каком месяце не помню, поскольку документы мои сгорели во время войны в Курске, а день рождения мой не принято было отмечать. В момент, когда потребовались новые документы, нужно было восстановить метрику. Меня на комиссию вызвали и спрашивают: «Когда родился»? Я отвечаю: «В 1928 году, точно знаю». Интересуются: «В каком месяце?» Я и ответил первое, что пришло на ум: «1 сентября». Итак, моей метрикой стало «1 сентября 1928 года, город Курск». По национальности я русский. Был пионером, комсомольцем, членом КПСС. Сейчас состою в Совете Ветеранов г. Ельца.
В 1939 году из города Орел мой отец был направлен работать в Елец, в
Елецкий государственный банк. Так моя семья переехала в Елец. Это было в начале 1940 г. Мы жили в помещении прямо этого государственного банка.
Меня определили в школу № 16. Это была краснознамённая школа на ул. Мира. Учебное заведение это было элитным, но я учился неважно. Поэтому меня перевели в другую школу.
Как-то мы подростки: Дима Роговой, Коля Сазонов, Коля Попов, Толя
Козьмин на самокатах катались с горки. Я еду и попадаю под машину. Мнепереехали ноги. Я потом долгое время прихрамывал, но ничего всё обошлось.
В целом, я учился в пяти Елецких школах: в 16-ой, 2-ой, 20-ой, 14-ой и 15-ой. Позже обучался еще в Башцике (Башкирия).
К моменту начала войны я успел закончить 7 классов Елецкой школы №
15. Здесь для учеников было организовано питание и выезды на строительство аэродрома. Нам давали норму: очищать от камней, мусора и бурьяна площади. Мы с ребятами очень старались. Однажды, по пути в школу, нас обстреляли очередью из пулемета. Пули ударили по ледяной поверхности дороги. Позже из проталинок мы их выковыривали и забирали на память.
Когда началась война, я был ещё совсем мальчишкой. Поэтому и мир воспринимал по-детски, также как и многие мои друзья. Мы обрадовались, думаем, вот сейчас героями будем, как в фильмах: «Красные дьяволята», «Щорс», «Чапаев», «Пархоменко», «Мы из Кронштадта». Мы мечтали попасть на фронт, где нас ждёт удача и возможность стать героями. При этом даже не понимали,
какими бедами для всего народа обернется эта война. Не знали, что ничего романтичного в ней нет, а есть только боль и скорбь.
В 1941 году линия фронта очень быстро приближалась к нашему городу. С приближением фронта обстановка осложнялась, начали прилетать вражеские самолеты. Однажды днем летит высоко в небе самолет серебристой окраски. А наши зенитки автоматически сделали по пять выстрелов. Мы видим разрывы: сначала пламя, потом облачко. Но все эти облака ниже, чем самолет. Не долетали почему-то снаряды, и самолет спокойно пролетал дальше. Вскоре над Ельцом стали пролетать бомбардировщики. По ночам прожектора ловили эти
самолеты, блестящие на свету. И наши зенитчики стреляли по ним, но не попадали. В ночном небе появлялись осветительные ракеты, которые на парашютах спускались в виде длинных цилиндров, горящих ярким огнём. Длинные, как бревно, горели ярким пламенем. Что-то наподобие ракеты. Парашюты медленно опускались, и ночью становилось светло, как днем. Бомбили Лучок и Засосну. Все это приводило меня в какое-то волнение. Страха как такового не было, хотелось побежать куда-то, посмотреть на это все. А уже в это время был комендантский час. Город прифронтовой, все окна завешаны изнутри одеялами. Нельзя было, чтобы свет был виден из окон, иначе ночью увидят, разбомбят.
Проверять обстановку ходили специальные отряды. Бинтами заклеивали крест-накрест стекла, потому что взрывной волной их выбивало и ранило людей. В местах скопления людей делали проверку документов. На рынках устраивали облавы, закрывали все ходы и выходы, вылавливали шпионов. Мы – ребята, нам было интересно все. Мы даже бегали в морг, куда после бомбежки привозили убитых. Еще на «добычу» по оттаявшему полю боя ходили. В окопах собирали оружие, гранаты. Порой обвешанные под телогрейками гранатами приходили в укромные места, разряжали снаряды, вынимали запалы. Хотя мы и не были отпетыми хулиганами, но озорство, любопытство и безнадзорность брали своё. Лично я решил узнать, чем опасен запал от РГД-90, от взрыва которого часто страдали ребята. Я воткнул в щель забора конец запала,
из-за угла ударил палкой и разложил его пополам. Одну половину взял в руки и веточкой хотел выковырнуть черную нитеобразную «грязь» (гремучая ртуть). Последовал взрыв. Мое лицо стало черным, глаза заболели, будто в них попал песок. От страха забегаю в дом. Мать тогда уже лежала при смерти, хотя и настолько была больна, встала, осмотрела меня и начала оттирать мне лицо. Всё
обошлось, а то мог и ослепнуть. После этого стал задумываться, аккуратнее обращаться с взрывными устройствами.
Один раз началась бомбежка. Бомбы падали от нашего дома всего в 200
метрах. А недалеко находился мальчик, который жил со мной в одном доме, через стенку. Прозвище у него было Рахит, чему причиной оказалась большая голова. Вот на следующий день после бомбёжки я вышел из дома. Иду по тротуару и вижу, что навстречу мне идут 4 человека и несут что-то завернутое в одеяло. Заходят в наш дом, я, соответственно, вхожу за ними и вижу: лежит этот парень, вытянулся, такой длинный. Хотя ростом был меньше меня. Смотрю, у него отбит череп и нога отрублена. Он такой неузнаваемый лежал. Меня
это так поразило, ведь я столько знал его, видел его только вчера и вдруг – смерть! После этого случая я начал прятаться в укрытие во время бомбёжки. А до этого никогда не прятался, все смотрел. Мне было интересно, как бомбят. У больной матери отпросился в кино. Фильм назывался «Бравый солдат Швейк». Во время киносеанса заревела воздушная тревога. Все кинулись в убежище, а я – бегом домой. Вдруг навстречу со стороны кладбища в небе появился самолет, который, пролетая, даёт очередь. Меня буквально накрыл собой
мужчина, бегущий рядом. Пули ударили в стену, чуть выше головы этого человека. Даже не рассмотрев лица его, я бросился бежать домой.
Мать моя была очень больна, а отца постоянно не было дома. Получилось так, что до 1943 г. я жил в Ельце. Этот год оказался переломным в моей жизни. В 1943 г. умерла мама. Отец как специалист имел «бронь». Но он от нее освободился, участвовал во многих крупных сражениях, брал Кенигсберг, дошел до
Берлина, получил личную благодарность от Сталина, орден Красной звезды. В 1943 он ушел на фронт, а встретились мы с ним только в 1951 году. В Ельце началась очередная волна эвакуации. Людей размещали в товарные вагоны и отправляли в Башкирию. По пути следования разбомбили наш поезд, но вагон, в котором я ехал, остался цел. Его прицепили к другому паровозу, и мы добирались еще целый месяц. По прибытии в Башкирию меня определили в школу. Но учеба мало привлекала меня. После того, как отец ушел на фронт, я остался один и начал путешествовать по стране. Меня поймали в Ярославле и отправили на завод работать. В это время таких «пацанов», как я, ловили и отправляли в лагеря. А вот меня отправили на электро-моторостроительный завод, где я уже «напутешествовался» и
потерял сознание от голода. Был там такой эпизод. Мне советуют, иди к директору и получи талоны на питание. Привели к директору, а он завел со мной разговор. «Ну, - говорит, - кем хочешь стать?» Я отвечаю: «Токарем». Он предлагает: «А электриком не хочешь стать? Ведь токарь – это работа тяжёлая. Всё время у станка трудно будет. Ты не окреп еще, как мужик». А я настаиваю, что, мол, токарем. Меня определили токарем. Я вышел из кабинета, а про талоны на обеды забыл. Меня отправили назад за талонами. Получил их и сразу пошёл в
столовую, где упал в обморок от голода. Когда очнулся, подал 2 талона, а когда начал есть, стало плохо, и я снова потерял сознание. Придя в себя, я побежал в столовую доесть свою порцию. Но там сидел какой-то человек и доедал мою порцию. Мне стало так обидно! Однако женщина, работница столовой, это всё видела, пожалела меня, посадила и принесла мне поесть. Я начал работать на заводе, мне дали жильё. В бараке нас было 20 человек, таких, как я, ребят и мужиков, эвакуированных из Ленинграда. Нам дали карточки на продукты: 300 гр. Крупы, 600 гр. хлеба. Этого не хватало. Все были постоянно голодные. Помню, телогрейка у меня была вся замасленная, т.к. трудился в инструментальном цехе, где станки были старые-старые. Меня стали учить работать: гайки точил, болты. На этом заводе «бронь» у всех была.
Вскоре я решил убежать с завода на фронт, а этого делать нельзя было, за это судили, но я все-таки удрал. От милиции под поездами прятался, еле-еле уехал. Потом на какой-то поезд сел, на крышу залез. У меня за плечами вещевой мешок (банка консервов и хлеба кусочек). Заснул, просыпаюсь, стоят четверо ребятпередо мной, постарше меня, такие же «путешественники». Спросили, куда еду, и посоветовали слезть, т.к. на станции облава будет, могут поймать. Я спрыгнул с поезда. Пешком я вышел на какую-то станцию под утро. Погода была про-
хладная, апрель 1944 года. Спустя какое-то время оказался в Одессе.
В Одессе познакомился с ребятами. Мы ходили на рынок, который местные называли привозом. Чего там только не было! Фактически мы жили там. Ходили в закрытый порт. Но мы находили лазейки, проникали на пирс. Иногда жили под пирсом. В порт приходили с задания катера. Матросы нас «черноморцами» звали. Мы им шлюпки драили, они нам поесть давали. К счастью, моряки в 1944 г. меня взяли юнгой на корабль. И с мая по сентябрь находился с ними в боевом походе. Капитан корабля, за послушание мое, принял от меня присягу и назначил матросом. И я прослужил на боевом корабле до 9 мая
1945 года. А потом военную часть начали расформировали и я уехал учиться в Севастополь.По окончании обучения в Севастополе, нас, 1000 моряков, погрузили в теплушки и отправили в Германию принимать военный немецкий трофейный флот. К этому времени я уже получил специальность судового электрика. Участвовал в 1946 году в ЭОН-22 (экспедиция особого назначения) – походе с Балтийского на Черное море вокруг Европы. С Балтики на корабле мы перешли через Кильский канал в Северное море, через Ламанш, заходили в Англию, потом
в Бискайский залив, потом в Атлантический океан, через Гибралтарский проливтв Средиземное море, пришли в Эгейское море, потом в Мраморное море, и, наконец, в Черное море. На этом корабле под названием «Тральщик» Т-915 прошли мы в течение 6 лет несли вахту в Черноморском регионе: от Констанцы до Батуми, от Босфора до Севастополя. Море было всё заминировано. Случалось,
мины взрывались, люди погибали. Война закончилась в мае 1945 года, а мы и после войны выходили в море в боевые походы. Я участвовал в тралении Черного моря от Батуми до Варны. Боевые действия закончил в Одессе в должности матроса. Ранений не было.
В апреле 1951 года пришло время демобилизоваться. У меня не было ни
дома, ни родных. Сначала я хотел устроиться на шахты, а потом решил поехать на Родину – в Курск. Там я встретился со своим отцом. К этому времени у него уже была новая семья. Я приехал к ним. Меня как-то не очень хорошо приняли,
и я понял, что там не нужен. Поступил учиться в курский техникум, жил самостоятельно, мог рассчитывать только на стипендию. По окончании техникума в Курске было тяжело устроиться, но я попал на курскую ТЭЦ 1 высокого давления. Я там сначала был техником-конструктором, потом инженером-конструктором и начальником ремонтно-механического цеха, где и проработал 14 лет. В 1988 году я вышел на пенсию. В 1999 году переехал с женой в Елец, где живет дочь с семьей.
Боевых наград у меня нет, но есть другие: орден «Великой Отечественной войны», медаль за Победу над Германией, 12 юбилейных медалей, значки участника ВОВ, Ветеран труда, юбилейная медаль «За доблестный труд».
Сейчас я пишу стихи, описал всю свою биографию в стихах. Вот одно из
них:
Мирное детство продлилось так мало,
Будто и вовсе его не бывало.
Юные годы – «сожрала» война,
Флотскую молодость – помнит спи-
на,
Зрелые были нелёгкие годы,
Их за бесценок забрали заводы.
Всё я отдал и оставил лишь малость
Боль за детей, да тревожную старость.
Желудев В.Н.

Дедушка ушел от нас недавно... в январе 2015... очень неожиданно...даже не могли предположить, что вот так ... скорая заберет... и все... Никогда не жаловался на боль... До последнего момента в здравом уме и при памяти... Настоящий моряк...
Большая потеря для нашей семьи...Он был как основа...стержень... фундамент... Вся история его жизни...выше...в Его воспоминаниях...Это его интервью како то местной газете...Но там как то все скомкано...коротко... не переданы те эмоции и переживания, с которыми он рассказывал про свою жизнь и военные годы нам-внукам...
При жизни, когда дедушка рассказывал о детских годах, о военном времени и службе на черноморском флоте, приходишь в ужас, сколько он пережил. Мы все гордимся им...