Брат моей мамы был долгожданным сыном отца-солдата, воевавшего в Первую Мировую. Самый младший из четырех детей и единсвенный сын был надеждой родителей. Первое, что я узнала о нем, это были горькие слезы моей мамы, когда мне было года три. Я не знала, что взрослые тоже могут плакать. Это было в 1955. Теперь я уверена, что она винила себя в его смерти. Когда в сороковом ее, двадцатилетнюю девушку, назначили заведующей Якутской Национальной библиотеки, она вызвала из деревни брата, еще подростка, и он стал работать киномехаником в Якутске. Его старший коллега подбил его на аферу: продавать билеты в кино за два рубля, а зрителям выдавать билеты за  рубль. Был суд. И мама подсказала брату подать заявление  и пойти добровольцем на фронт. Ему не было 18, Пришлось добавить год, и Гоша ушел на войну. Родители в далекой деревне ничего не знали. Река Лена встала на зиму, и почта туда не ходила. Через несколько месяцев маме пришла похоронка. Бросив все, она решила добраться до родной деревни, принести близким страшную весть. Всякими неправдами мама преодолела 1500 км, босиком и с растрепенными волосами пришла в деревню, чтобы сказать, что Гоша пал смертью храбрых под Полтавой, когда в марте уже таял снег. Из деревни она так и не выбралась. Через 15 лет из Якутского архива ей прислали бумагу, что он Здышова Евгения Владимировна (моя мама) ПОГИБЛА НА ФРОНТЕ.