Жена солдата
Жизнь у Веры Васильевны Зарубиной была не сахар. Отец бурлачил на Ангаре, таскал илимки, возил купеческие товары. А потом, когда уже вошел в силу, построил собственную лодку на 700 пудов. Ох, и трудно же ему приходилось! Участник двух войн (1905 и 1914 г.г.), он был весь изранен. Но, обладая отроду хорошим здоровьем, сумел победить свои болезни и стал крепким хозяином.
Вера была поздним, долгожданным и любимым ребенком. Однако сильно нежить и холить девочку родители не смогли, тогда каждая пара рабочих рук была на счету, даже детских. Ей только исполнилось семь лет, а отец уже, случалось, сажал дочь верхом на коня, и она правила им, чтобы борона ровно шла по пахоте. Вот так и росла в трудах маленькая Вера.
В школу она не ходила. Правда, была все же одна попытка. Учить ребятишек – а таких в местной сельской школе набралось четверо: три первоклассницы и одна девушка лет пятнадцати-шестнадцати – поручили молодому счетоводу. Он хорошо играл на гитаре, но и, по выражению Веры Васильевны, «дичал» (дурачился) здорово. Проводил занятия приблизительно так – завяжет себе или старшей девочке глаза, и весь класс дружно играет в жмурки. Однажды Верин отец пришел за дочерью, посмотрел на такую учебу, да и забрал девочку совсем из школы. Заодно и другие дети перестали сюда ходить. Вот так и закончились Верины «университеты».
Зато трое дочерей Веры Васильевны и ее мужа Антона Ивановича Зарубиных получили высшее образование, и все избрали себе профессию учителя. Две старшие – Руфина Антоновна Малиновская и Людмила Антоновна Румянцева – преподают в Туринской средней школе-интернате, а младшая Анна Антоновна Грищенко – в Туринской вспомогательной школе.
Замуж Вера Васильевна вышла уже после войны в 1946 году. Дождалась своего жениха Антона. Когда он уходил на фронт, им даже попрощаться не удалось, потому что жили в разных деревнях. Вскоре от него пришло письмо, и молодые уже не теряли друг друга. Переписывались редко: у нее много работы было в колхозе, ему не до писем на фронте. Дома почти не бывала, иногда в баню прибежит, быстренько помоется и опять в поле. Дисциплина в колхозе была железная, прогуливать или болеть было нельзя.
Вернувшегося с войны Антона избрали председателем колхоза. Но уже через три года по состоянию здоровья пришлось ему покинуть этот пост – на войне он получил сильную контузию, был ранен. Молодые решили перебраться в Ванавару. Антон Иванович выучился на агронома. Пошли дети. В основном – девочки, но в семье только радовались каждому новому человечку. Были и тяжелые утраты. Умерли родители, а потом одна за другой ушли и две дочери. Горе было большое, но надо было жить, работать, тем более что в семье подрастали еще трое девчонок.
Переезд в Ванавару был делом очень непростым. В те годы колхозники не имели паспортов и были как бы закреплены за своим коллективным хозяйством. Вопрос выезда из села решал, в основном, председатель. А ему вовсе не хотелось, чтобы колхоз остался без специалистов. У главы семьи документ имелся, а вот у Веры Васильевны его не было. Поэтому семье Зарубиных пришлось бежать из колхоза. Удирали по речке, боялись, что будет погоня. Но, как говорится, Бог миловал. Добрались до Ванавары. Вера Васильевна устроилась сторожем. Трудилась санитаркой. А кем еще могла работать неграмотная женщина? Паспорт же получила, уже будучи матерью четверых детей. Скоро мужа направили на работу в Туру, и жена последовала за ним. Здесь она стала работать швеей в местном быткомбинате. Шить она любила сызмальства. Мама ее тоже шила обновки дочери, выполняла заказы односельчан. Шили, кроили, как говориться, вприглядку. И только, поработав в Туринском быткомбинате, узнала Вера Васильевна, что существует целая наука по пошиву одежды.
Сначала устроилась ученицей мастера, освоилась и вскоре сама стала мастером смешанного пошива. Знала «в лицо» все автомобили в Туре: приходилось с каждого снимать мерку, чтобы сшить чехлы на сиденья, капоты для автомобилей и тракторов. Конечно же, шила и верхнюю одежду, костюмы, спецодежду, даже брезентовые ванны для купания оленей, палатки, огромные чехлы, которыми накрывали выгружаемые на берег товары с каравана.
– Видишь, палец какой искореженный, – Вера Васильевна показала мне искривленный в суставе палец. – Это от наперстка. Давила все на ткань, вот и выбила из сустава. До сих пор болит. Тут как-то кружку взяла, – со смехом продолжила она, – запихала палец в дужку, а вытащить не могу.
Трудилась она всегда очень добросовестно. За свой самоотверженный труд неоднократно поощрялась почетными грамотами, имеет медаль «К 100-летию со дня рождения В. И. Ленина», портрет ее часто висел на Доске Почета предприятия. В быткомбинате работала до самого выхода на пенсию. Но и после этого еще продолжала трудиться санитаркой в нидымском фельдшерско-акушерском пункте.
За труды свои праведные не нажила она с мужем-фронтовиком богатств. Считает, что по приходу и расход был. За свой долгий век не сносила ни одной меховой шапки. А в девичестве даже и телогрейки не имела. Сами себе шили холщевую одежду. В этих «нарядах» щеголяло поколение Веры Васильевны. А стала взрослой, замужней – опять не до себя было, все детям да детям.
За ее неусыпную заботу они ей очень благодарны и сейчас, когда мать осталась одна, старая и больная, дочери, внуки – а их у Зарубиной пятеро – постоянно заботятся о ней, проведывают, ухаживают, если вдруг прихворнет.
– Я никого никогда ни о чем не прошу, – говорит Вера Васильевна. – А если бы и попросила, то никто бы никогда не отказал. Вот недавно мне дрова привезли. Надо было наладить теплотрассу, так только позвонила куда надо, сразу три мужика пришли и починили… Не болела бы нога, до сих пор бы сама трудилась, а так приходится с палочкой даже по дому ходить. А без работы чувствуешь себя нехорошо как-то, считаешь себя пропащим человеком… Плохо без мужа. Он был такой живой, рядом жил. Мы ведь вместе без малого шесть десятков лет прожили. Хорошо, дружно. А теперь я только воспоминаниями и живу