Детство, юность, предвоенные годы

Гурий Николаевич Юркин родился 3 марта 1918 года в деревне Убеево Чувашской АССР. Отец - Юркин Николай Павлович, мать - Софья Бонифатьевна Тоябинская. Николай Павлович был родом с Вологодчины, из крестьян. Личность это была замечательная. Очень хотел учиться, чуть ли не пешком пришёл в Москву и получил образование агронома. Позже он был удостоен одного из первых орденов Ленина, как он, чуть посмеиваясь, говорил “за свёклу”. Гурий Николаевич всегда очень гордился отцом и с нежностью называл его “папка” или “батя”.
В двадцатые годы семья перебралась в Ставропольский край, сначала в станицу Александровскую, где в 1924 году родилась Мария, младшая сестра Гурия Николаевича, третий ребёнок в семье (был ещё старший брат Юрий). К сожалению, вскоре после родов Софья Бонифатьевна умерла, и дети осиротели. Николай Павлович женился вторично. Жена  его - Екатерина Михайловна - была женщина работящая, трудолюбивая, но суровая, с жёстким характером. Детям с мачехой было тяжело. Старший сын Юрий даже сбежал из дому, и дальнейшая его судьба неизвестна.
Отец мало рассказывал о своих детских годах. В его автобиографии написано: “Трудовую деятельность начал в 8 лет. Был свинопасом, лаборантом, электромонтёром, начальником цехов пищевых заводов, научным сотрудником государственного литературного музея, лектором”. Впечатляющий перечень, не правда ли? И всё это о довоенных годах, о детстве и юности. А ещё он очень хотел учиться. Рассказывал, что, когда в 8 лет работал свинопасом, то брал с собой книжки, а чтобы они не испачкались, старательно заворачивал их в газету.
Отец постарался пораньше уйти из дому в самостоятельную жизнь и поступил учиться в Вечерний химико-технологический техникум в Армавире. Там на курсе он был комсоргом (в комсомол он вступил в 1930 году), всеобщим любимцем. Самыми близкими друзьями была неразлучная троица: Гурий (Гурчик), Лина (Линуся) и Ира (Ируся). Гурий был отчаянно и безответно влюблён в Лину, а Ируся поначалу была наперсницей. Но её сердечность, душевная глубина и теплота покорили его, и в 1936 году Гурий Николаевич  женился на Ираиде Константиновне Иваненко. В ноябре того же года в Армавире появился на свет их первенец Раймонд, названный в честь героя “Рождённых бурей”. Видимо, уже в те годы родители были увлечены творчеством Островского, а варианты Николай и Павел отклонила Евдокия Максимовна (мать Ираиды Константиновны) как “царские имена”. По-домашнему брата звали просто  Рамик или Рамусь.
Союз моих родителей был прежде всего союз друзей и единомышленников. но связывала их и нежная, глубокая любовь. Доказательство тому хотя бы письма отца с войны, где он благословляет судьбу за их встречу. Есть ещё такая романтическая история: как-то, в первые годы их совместной жизни, отец остановил проезжавшего мимо возчика и завернул во двор целый воз сирени. Сирень была по всему дому: в вёдрах в ванне, повсюду… Правда потом весь месяц их кормила Евдокия Максимовна, так как отец потратил всю стипендию, но осталось это в памяти на всю жизнь. И мы, их дети, помним эту историю и очень любим сирень.
Родители окончили техникум; как лучшим студентам, им было предоставлено право продолжить образование, и они поступили на заочное обучение в МИФЛИ им. Чернышевского. Именно в эти годы отцу довелось поработать на пищевых заводах, и он, кстати, всегда гордился умением варить варенья  - всё-таки химик-пищевик!
Позже семья переехала в Сочи, где Евдокия Максимовна работала в Дендрарии. Там, в Дендрарии, и жили определённый период. А работал Гурий Николаевич в музее Николая Островского научным сотрудником и экскурсоводом. Ещё Гурий Николаевич на сочинском радио. 
Работе в музее Островского отец отдавался со всей страстью: он считал своим долгом передать молодёжи революционную романтику Островского, рассказать о его идеалах, о его борьбе. Музей стал для него семьей, вторым домом. Хранится в домашнем архиве фотография Гурия Николаевича с Ольгой Осиповной Островской (матерью Николая Алексеевича). И ещё я храню два томика Островского: один - подаренный отцу музеем, и другой - с дарственной надписью Ольги Осиповны и Екатерины Алексеевны  (сестры писателя). Нежная дружба долгие годы связывала всю нашу семью с секретарём Островского - Александрой Петровной Лазаревой. У этой интеллигентнейшей женщины и в пожилые годы глаза светились молодостью. Удивительно красивым она была человеком и твёрдостью духа обладала несгибаемой. 
В начале 1938 года родился второй сын Гурия Николаевича и Ираиды Константиновны - Валерий, а по-домашнему Алик, так как отец хотел назвать его в честь общего друга Алима (Алексея Васильченко). 
В 1940 году Гурий Николаевич стал членом партии. Жизнь начинала налаживаться: в трудах, в учёбе, в спорах и мечтах - эта жизнь была яркой и интересной. Но пришёл 1941 год, грянула война… Ушёл отец на войну в первые дни войны, в начале июля. Но о боевым пути Гурия Николаевича в годы Великой Отечественной войны  надо рассказать отдельно.

Боевой  путь  Г.Н. Юркина 

Война… Как и для всех, прошедших или даже просто переживших войну, для Гурия Николаевича это был, наверно, самый значимый этап жизни. Как лектор и выпускник МИФЛИ, он был направлен на политработу. Сначала Гурий Николаевич ездил с бригадой агитпоезда, но хотел в бой, и поэтому попросил направить его в военное училище. В сталинградском военно-политическом училище он, сугубо штатский до войны человек, получил необходимые военные навыки: научился прекрасно стрелять, метать ножи и многому другому.
Он рвался на передовую, туда, где решается судьба его страны. Это хорошо видно из его писем. Но какое-то время Гурий Николаевич находился в резерве Главного полит. управления. В дальнейшем же его фронтовая судьба сложилась счастливо. И дело не только в том, что вернулся живым (это само по себе огромное счастье), но сбылось его желание попасть в бой, на передний край. Как писала Ираида Константиновна:
Совсем не гоняясь за славой,
В боях не щадя головы,
Он был в тех частях, что по праву
Салют принимали Москвы.
Я горжусь боевыми подвигами отца. И попробую подробнее рассказать о некоторых этапах его боевого пути. 

Брянский фронт

    В начале 1942 года Гурий Николаевич был направлен в 107-ю стрелковую бригаду, формировавшуюся из сибиряков в городе Волжске Марийской АССР ответственным секретарём партбюро отдельного стрелкового батальона.
В мае 1942 года 107 стрелковая бригада была направлена на Брянский фронт, который прикрывал тульское и воронежское направления, занимая рубеж Козельск-Ржев. Нужно было создать прочную оборону, хорошо продумать построение боевых порядков, быть готовым к отражению контратак противника. 
Работники штаба, политотдела, комиссары батальонов, дивизионов, политруки рот постоянно находились на переднем крае среди солдат и сержантов, помогали оборудовать огневые позиции, траншеи, ходы сообщения. Всё происходило в районе, только что освобождённом от захватчиков, где оккупанты совершали массовые репрессии. Например в селе Калининском фашисты сожгли почти все дома. Оккупанты запрещали хоронить убитых, и трупы по многу дней валялись на улице.
За период боёв на Брянском фронте с 5 мая по 8 августа 1942 года стрелковая бригада, ведя оборонительные бои, участвовала в трёх наступательных операциях, уничтожила сотни солдат и офицеров и много боевой техники врага.

Битва за Кавказ

В августе 1942 года 107-я отдельная стрелковая бригада была переброшена на Кавказ. 3 сентября 1942 года она сосредоточилась в районе Сухуми и вошла в состав 46-й армии Закавказского фронта. Нужно было укрепить оборону перевалов Главного Кавказского хребта и противодесантную защиту Черноморского побережья. Замысел врага был в том, чтобы кратчайшим путём выйти к Чёрному морю, овладеть городом Сухуми, открыть путь на Закавказье. Г.Н. Юркин участвовал в боях на Марухском перевале в составе 46-й армии. 
В первой половине октября 1942 г. немцы рвались захватить районы Новороссийска и Туапсе и, развивая наступление вдоль побережья Черного моря, выйти к Батуми. В это время бригада влилась в состав 18-й армии, державшей оборону Кавказа. Создалась угроза выхода противника через Островскую Щель на Туапсинское шоссе, и 107-я стрелковая бригада прикрывала как раз это направление. Здесь политрук Юркин защищал свой родной Сочи, где в это время оставалась его семья – жена и двое маленьких сыновей.
 Осенью 1942 года бои на туапсинском  направлении, наряду с обороной Сталинграда, имели особо важное значение: с выходом через Елисаветпольский перевал к Туапсе противник мог отрезать почти все войска Черноморской группы от войск фронта, лишить наш Черноморский флот последних баз, выйти в тыл всем остальным войскам фронта и подойти к Баку. 
Памятником героям обороны Кавказа звучат стихи Е. Астахова:
Я был убит под Туапсе,
В районе высоты Семашко,
Слезой по мне блеснет в росе
Пробитая осколком фляжка.
За участие в этих боях Г.Н. Юркин получил медали «За оборону Кавказа» и «За отвагу».
Осуществив ряд мероприятий по ликвидации угрозы прорыва противника на туапсинском направлении, командование Черноморской группы войск потребовало от Военного совета 18-й армии восстановить положение в районе горы Семашко и отбросить противника за реку Пшиш. В этих боях также принимал участие мой отец. 

Малая земля

К концу 1942 г. в оборонительных сражениях на Кавказе советские войска измотали и обескровили немецко-фашистские армии. Была поставлена задача разгрома северокавказской группировки противника.  
Операция «Море» преследовала цель освободить Новороссийск и Таманский полуостров. В это время капитан Юркин был уже агитатором политотдела 18-й армии.
Командующий Черноморской группы войск генерал Петров принял решение начать десантную операцию, чтобы ударом с моря на Новороссийск помочь 47-й армии в осуществлении прорыва, а затем, совместными усилиями разгромив новороссийскую группировку врага, овладеть городом. Было запланировано 2 десанта: один основной – в районе села Южная Озерейка, и другой отвлекающий – в районе Станички.
Но на войне не всё идёт по плану...
Высадка основного десанта, которым командовал полковник Д.В. Гордеев, должна была начаться в 1 час 30 минут 4 февраля 1943 г. после тридцатиминутной артиллерийской подготовки и ударов авиации по обороне и огневым точкам противника в районе Южной Озерейки. Сильное волнение на море - и в результате высадка началась с опозданием на два часа. Внезапность операции была потеряна. Противник, укрывшийся в складках местности, не был подавлен и успел подтянуть резервы. В момент высадки артиллерия, миномёты и пулемёты гитлеровцев открыли по десантникам убийственный огонь. 
По-иному сложилась обстановка в районе высадки вспомогательных сил десанта на западном берегу Цемесской бухты. На пологий берег Суджукской косы выходило южное предместье Новороссийска - рыбацкий посёлок Станичка. Дальше от берега местность поднималась, и оттуда хорошо просматривалась вся береговая линия. Занять Станичку и господствующие над ней высоты, отвлечь силы противника от основного десанта и максимально сковать их - это была задача вспомогательного десанта. Командиром десантного отряда был коммунист майор Цезарь Львович Куников. Он считался одним из лучших офицеров морской пехоты.
Бойцы группы вспомогательного десанта отбирались лично Куниковым. В отряд зачислялись только самые смелые и отважные. Операции предшествовала напряжённая боевая учёба. Бойцов учили быстро грузиться на корабли, стремительно действовать при захвате берега, вести рукопашный бой. 
Благодаря тщательной подготовке десанта, хорошо организованному взаимодействию между десантниками и береговой артиллерией, смелым и решительным действиям командира высадки старшего лейтенанта Н.И. Сипягина отвлекающий десант был произведён блестяще. Там, где причалить было невозможно, бойцы бросались в ледяную воду и устремлялись вперёд. Враг не ожидал этого нападения. Паника охватила его солдат и офицеров. 
Используя замешательство врага, десантный отряд быстро овладел береговыми укреплениями и стал расширять плацдарм в сторону Станички и возвышавшейся над ней горы Мысхако. В Станичке бой шёл за каждый дом.
Всего к утру 4 февраля южнее Станички было высажено 870 человек. В  упорных боях за ночь они захватили плацдарм 4 км по фронту и 2,5 в глубину. К концу дня он занял несколько кварталов южной окраины Станички и участок железной дороги протяжённостью около 3 км. Этот плацдарм превратился в основной и получил имя «Малая земля». 
225 дней в кровопролитных боях бойцы отстаивали Малую землю. Этот подвиг вошёл в историю Великой Отечественной войны как символ мужества и массового героизма. 
Гитлеровское командование огнём артиллерии, ударами авиации, контратаками пыталось не допустить дальнейшего расширения плацдарма. Враг стремился во что бы то ни стало удержать за собой господствующие высоты, в частности, пятую сопку Мысхако, с которой просматривался весь плацдарм. Это позволяло ему вести прицельный артиллерийский и миномётный огонь не только по переднему краю нашей обороны, но и по всему плацдарму и ближайшим подступам к нему, в том числе и по причалам, складам, госпиталям, расположенным на западном берегу Цемесской бухты. Господство вражеской артиллерии в воздухе, прицельный огонь артиллерии фактически исключили возможность в светлое время суток подходить к Малой земле любому кораблю, катеру или мотоботу. Это обстоятельство не позволяло также оборудовать причалы. А всё снабжение Малой земли  осуществлялось морем из Геленджика. Такие высадки осложнялись из-за обычных в это время года штормов (которые, впрочем, спасали хотя бы от атак авиации, и поэтому десантники предпочитали высаживаться в такую погоду), а также из-за мин. Но это было необходимо: туда везли пополнение, боеприпасы, продукты, медикаменты  и прочие  материальные средства, а обратно – раненых. Часто трудно было определить, где же опаснее – на переднем крае, на берегу во время высадки или при переходе морем. Каждую высадку на Малую землю под огнём противника можно приравнять к подвигу, каждая - это десант. Г.Н. Юркин как представитель политотдела 18-й армии высаживался 8 раз.
Об этих днях, об этой земле была создана полюбившаяся солдатам песня на стихи фронтового журналиста и поэта  Б. Котлярова, воина 18-й армии:
Чтоб понять эту землю - на ней надо быть,
Слушать море и залпы во мгле.
И нельзя разлюбить, и нельзя позабыть
С кем встречался на Малой земле.

В одном из госпиталей г. Сочи ухаживала за ранеными и жена Гурия Николаевича – Ираида Константиновна. Кровью сердца написаны строки её стихов того времени “Ты на Мысхако”:

Орудийные раскаты,
Бомб противный вой…
Моряки зовут Мысхако
Огненной землёй.

Там, где фрукты созревали
Только год назад, 
Разметали тонны стали
С кровью виноград.

Новороссийский десант
В июне 1943 г. Ставка Верховного Главнокомандования поставила фронту задачу подготовить наступательную операцию  с целью очищения района Нижней Кубани и Таманского полуострова от захватчиков.
Противник усиленно готовился к отражению удара советских войск, непрерывно совершенствовал свою оборону, уделяя особое внимание организации системы огня и инженерному оборудованию местности на центральном участке полуострова и в районе Новороссийска. Рельеф местности был весьма сложным и труднодоступным для наступающих. Северная часть Тамани изобиловала болотистыми низменностями, большим количеством лиманов, плавней и протоков. В центре полуострова и в районе Новороссийска тянулась гряда гор, покрытых лесом. 
Используя сложный характер местности, немцы создали сильно укреплённую и глубоко эшелонированную оборону, получившую название Голубая линия. Она простиралась от Азовского моря (северо-восточнее Темрюка) до Новороссийска, проходила по труднодоступным участкам местности и состояла из двух оборонительных полос общей глубиной 20-25 км. Каждая полоса включала в себя опорные пункты и узлы сопротивления с развитой сетью траншей, ходов сообщения и заграждений. С учётом местности была хорошо организована система огня, установлены минные поля и проволочные заграждения.
Немцы особенно укрепись в самом Новороссийске, на горе Сахарная Голова и на высотах северо-западнее Мысхако. Гора Сахарная Голова, возвышаясь огромной пирамидой над городом, позволяла просматривать позиции наших войск, подходы к городу вдоль Сухумского шоссе и по Цемесской бухте. Она была крупным узлом сопротивления: в карьерах и штольнях, где до войны добывалось сырьё для производства цемента, были оборудованы прочные огневые позиции для артиллерии и миномётов.
В самом Новороссийске выгодные в тактическом отношении здания и кварталы были превращены в сильные опорные пункты, особенно в районах электростанции, заводов «Пролетарий» и «Красный двигатель», трамвайного парка, управления порта, элеватора, вокзала, в центральной и южной части города. На площадях и улицах были сооружены доты, возведены баррикады. Единственный подход к городу – Сухумское шоссе, проложенное между горным хребтом и Цемесской бухтой,  – простреливался артиллерией.
Подходы к Новороссийску со стороны моря простреливались плотным огнём крупнокалиберных пулемётов и орудий прямой наводки из дотов и дзотов, располагавшихся в порту на его западном и восточном молах. Все причалы, портовые постройки и сооружения были заминированы. Ворота в порт между молами были перекрыты стальным тросом, натянутым под водой.
Прорыв в этих условиях требовал тщательной подготовки. В результате напряжённой работы и тщательных расчётов были разработаны предложения по овладению Новороссийском. Замысел операции - прорвать Голубую линии в районе Новороссийска главными силами фронта и флота, расчленить вражескую группировку и быстрым развитием наступления освободить занятую врагом территорию. 
Черноморскому флоту предстояло высадить десант в порт и выполнять задачи в открытом море. Командиром высадки был назначен командир Новороссийской военно-морской базы контр-адмирал Г.Н. Холостяков.
Расстояние от места погрузки десанта в Геленджикской бухте до Новороссийского порта составляло 20 миль. Для высадки десанта привлекались 81 катер, 31 десантный бот, 28 моторных и гребных баркасов. 10 сентября 1943 г. в 3 часа ночи начался штурм Новороссийска.
В этом ночном бою отличились воины роты автоматчиков во главе с капитан-лейтенантом А.В. Райкуновым и агитатором политотдела 18-й армии Г.Н. Юркиным. Высадившись на Лесной пристани, рота с боем наступала по левому берегу реки Цемес и полотну железной дороги к вокзалу. Десантники смело приближались в темноте к гитлеровцам и внезапными ударами уничтожали их огневые точки. Огнём и гранатами, ножами и прикладами морские пехотинцы в течение 10 минут полностью уничтожили вражеский гарнизон в здании вокзала, и установили на здании вокзала советский военно-морской флаг. К рассвету рота автоматчиков овладела товарной станцией, нефтехранилищем и тремя башнями элеватора.
Противник понимал серьёзность создавшейся обстановки. Стык между дивизиями, проходивший по долине реки Цемес, куда устремился батальон, являлся уязвимым местом в его обороне. Сосредоточив до батальона пехоты и 12 танков, противник в 10 часов нанес первый удар по роте автоматчиков Райкунова. Ожесточённый натиск врага бойцы отразили автоматно-пулемётным огнём и гранатами. Помогала береговая артиллерия, с которой держали связь по радио.
В течение дня гитлеровцы ещё 12 раз бросались в контратаки против роты Райкунова. Советские бойцы стойко отбивались, нанося потери врагу, однако и сами несли потери.. Особенно трудно стало десантникам, когда на исходе оказались гранаты и вышла из строя радиостанция. Связь с командиром батальона и артиллеристами прекратилась. К концу дня ценой больших потерь противнику удалось прорваться к берегу в районе пристаней Элеваторная и Лесная. Рота автоматчиков оказалась отрезанной от батальона. Многие бойцы были ранены. Почти не осталось воды, продуктов, боеприпасов. Агитатор политотдела армии Юркин старался поддерживать боевой дух солдат. В башне элеватора, под обстрелом читал он бойцам свои любимые стихи Маяковского:
“Послушайте! Ведь, если звёзды зажигают - значит это кому-то нужно?..”
И никто не падал духом. Заняв круговую оборону в зданиях вокзала и элеватора, они стойко отражали удары противника и при малейшей возможности сами наносили удары по врагу. В результате одной из таких смелых вылазок группа Райкунова  захватила клуб имени Макарова и расположенную рядом школу.
11 сентября на участке от Нефтеналивной до Элеваторной пристани под сильным огнём противника высадились дополнительные силы – несколько подразделений 290-го полка. Они сразу же начали наступать в направлении элеватора, чтобы соединиться с группой Райкунова. Атака прошла успешно, к середине дня подразделение Пискарёва  выбило фашистов из нескольких зданий и захватило одну из башен элеватора, однако установить связь с ротой Райкунова не удалось. Только 15 сентября к 19 часам 55-я дивизия с батальоном Ботылева, отрядами Григорьева и Лысенко соединились с подразделениями Райкунова и Пискарёва.
Так в ожесточённых боях за каждый дом, проявляя образцы отваги, мужества и героизма сражались советские воины. 16 сентября 1943 г. Новороссийск был освобождён. Москва салютовала двенадцатью артиллерийскими залпами из 124 орудий.
Обычно по окончании операции составляются списки представленных к наградам бойцов и офицеров, которые проходят утверждение, а награды приходят уже много позже. Однако бывают исключения. Как только закончились бои, непосредственно на вокзале Новороссийска командующий Черноморским флотом Л.А. Владимирский вручил Г.Н. Юркину орден Красного Знамени.

Освобождение Тамани
С освобождением Новороссийска первая полоса обороны на южном участке Голубой линии была прорвана. 18-я армия получила задачу развивать достигнутый успех, нанести удар вдоль побережья на Анапу с задачей отрезать пути отхода новороссийской группировки противника и уничтожить её.
17 и 18 сентября войска 18-й армии продолжали наступление, преодолевая сопротивление арьергардов, минные поля и заграждения на дорогах. Особенно сильное сопротивление противник оказал в труднодоступных горных районах Верхнебалканского, на перевале Волчьи Ворота и юго-западнее этого перевала. Сам перевал имел большое оперативное значение – на нём было пересечение дорог. Здесь, на крутых горных склонах, густо заросших деревьями, противник создал инженерно-минные заграждения, прикрыв их многослойным огнём. Но наступательный порыв личного состава частей армии был очень высоким. Этому способствовало сознание выполненного долга в боях за освобождение Новороссийска.
Отступая, противник оставлял опустошённую землю. Наши войска до Верхнебалканского не встретили ни одного мирного жителя. Только ворвавшись в станицу Тоннельная, наши части освободили около тысячи граждан, преимущественно женщин, согнанных в лагерь из Новороссийска и окрестных станиц.
На подступах к Анапе вновь разгорелись ожесточённые бои. Противник оказывал упорное сопротивление, цепляясь за каждый выгодный рубеж, подвергая наши части сильному артиллерийско-миномётному обстрелу. Дороги и большие участки местности он заблаговременно заминировал. Но уже ничто не могло остановить советских воинов. Сапёрные подразделения проделывали проходы в минных полях и пропускали через них наши танки и пехоту. В борьбе за город советские воины показали массовый героизм. Большую помощь нашим передовым отрядам оказывали оставшиеся жители.
Продвигаясь по освобождённой территории, войска армии узнавали всё новые и новые факты чудовищных зверств фашистов. Только в Анапе и в окрестностях города были выявлены четыре места массовых расстрелов жителей города и района, где было уничтожено несколько сот женщин, детей, стариков. Преступления фашистов вызывали у советских воинов и населения жгучую ненависть, которая звала их на беспощадную борьбу с врагом.
Завершающие бои за освобождение Таманского полуострова начались в центральной его части в ночь на 2 октября. После короткой, но сильной артиллерийской подготовки войска 18-й армии нанесли мощный удар, прорвали оборону, овладели опорным пунктом Веселовка и начали преследование отходивших в беспорядке частей врага в направлении Тамани. К 8 часам 3 октября город Тамань был полностью освобождён.
Части 18-й армии вышли на побережье Керченского пролива. Была поставлена задача форсирования пролива и разгрома вражеской группировки в Крыму.  Местность Керченского полуострова, на которой предстояло вести бои, – безлесная, открытая, степная. Многочисленные озёра – солёные, колодцев мало, вода в них также солоноватая. Военный совет армии, штаб и политотдел ясно представляли трудности предстоящей операции.
18-я армия во взаимодействие с Черноморским флотом и под прикрытием его авиации должна была высадить десант и захватить плацдарм в районе посёлка Эльтиген и порта Камыш-Бурун. Удерживая этот порт и установив сообщение с Таманским полуостровом, надлежало переправить в Крым главные силы армии, которые затем должны  были развить наступление. Командиром высадки был контр-адмирал Г.Н. Холостяков.
Южная часть Керченского пролива,  которую предстояло форсировать, имеет ширину около 15 км. В избранном для высадки десанта районе Эльтигена прибрежные глубины колебались от 0,6 до 1,6 м. Минная обстановка была очень сложной: в мелководном проливе было поставлено множество мин, главным образом, трудно вытравливаемых донных. Невозможно было учесть в полной мере погоду, которая осенью здесь часто меняется: внезапно может разыграться шторм.
Герои боёв за Новороссийск бывали в частях и на кораблях, рассказывали о своём участии в десантах, советовали, на что обратить особое внимание во время подготовки к боевым действиям.
Накануне высадки десанта в частях и подразделениях были проведены митинги; обсуждалось обращение Военного совета Северо-Кавказского фронта к войскам: «Вы одержали огромную победу, очистив полностью Кавказ и Кубань от проклятого и подлого врага. В борьбе с фашистскими палачами вы показали чудеса храбрости, героизма и самоотверженности. На долгие годы не померкнет ваша слава, слава героев битвы за Кавказ и Кубань. Вы честно и храбро выполнили одну боевую задачу. Перед  нами стоит вторая, не менее ответственная и не менее важная задача – ворваться в Крым и очистить его от немецко-фашистских захватчиков… В данный момент самое главное и важное – форсировать и преодолеть Керченский пролив».
Даже в поздние годы отец вспоминая эту переправу скрипел зубами и плакал: “Сколько ребят погибло!”. 
 Сильный северо-восточный ветер и волнение (до 5 баллов) затрудняли сосредоточение малотоннажных судов, их стоянку у открытых пристаней. При переходе в темноте суда разбросало штормом, но они продолжали двигаться к назначенным участкам высадки. Из состава первого отряда три катера подорвались на минах. 
Часть катеров и судов, имевших большую осадку, маневрировала на рейде в ожидании возвращения ушедших к берегу мотоботов и других средств высадки. Но последние при подходе к берегу понесли значительные потери от огня противника, некоторые были выброшены на берег или разбиты о скалы большой накатной волной. Не дождавшись возвращения высадочных средств, без которых невозможно было выгрузить на берег орудия и тяжёлые грузы,  некоторые командиры направили катера к берегу, чтобы самостоятельно высадить войска и выгрузить технику. Если это им и удавалось, то ценой тяжёлых повреждений и гибели судов.
Темп высадки оказался в два раза меньшим. В самый ответственный – начальный  - момент боя за плацдарм высадившиеся подразделения оказались на берегу разбросанными, и им пришлось драться самостоятельно. Однако командиры батальонов и рот проявили себя вполне подготовленными к организации боя в самых тяжёлых условиях. Высадившиеся войска захватили плацдарм до 5 км по фронту и 1,5 км в глубину с посёлком Эльтиген в центре.
Благодаря самоотверженности и искусству личного состава войск и сил флота десант 36 суток удерживал плацдарм и сковывал крупные силы противника. Этот плацдарм получил название «огненной земли». Наращивание сил и  снабжение плацдарма в ноябре практически прекратилась. С 1 ноября по 6 декабря на плацдарм было отправлено морским и воздушным путём до 753 тонн всех видов грузов, однако десантники получили всего 276 тонн. Тем не менее, это помогло десантникам продержаться в блокаде.
Прорыв десанта с захваченного плацдарма на соединение с войсками соседней армии, высадившимися на другом направлении, является образцом высокого мастерства, отваги и героизма воинов. Десант полностью выполнил свою задачу и облегчил высадку основных сил фронта севернее Керчи.

На Житомир
В конце 1943 года завершился коренной перелом в ходе Великой Отечественной и всей второй мировой войны. Но немецко-фашистские войска с фанатической настойчивостью пытались удержаться на рубеже Днепра. Ожесточённые сражения разгорелись на правобережной Украине и в нижнем течении Днепра, особенно на житомирско-киевском и кировоградском направлениях.
Враг продолжал рваться к Киеву, до которого оставалось 60 км. Ставка ВГК приняла решение срочно усилить 1-й Украинский фронт стратегическими резервами, с тем, чтобы не только не допустить захвата Киева, но и перейти в решительное наступление. Верховный Главнокомандующий распорядился в том числе перебросить 18-ю армию, отличившуюся на Кавказе при освобождении Новороссийска, Тамани и в Крыму.
Главный удар намечалось нанести в общем направлении Житомир, Бердичев, Жмеринка. 18-я армия по замыслу командующего фронтом оказалась на направлении главного удара. Наступательная операция должна была проводиться на большую глубину и на открытой степной местности, а не в горах, как это было раньше. Армии противостояли в основном отборные танковые дивизии гитлеровцев.
Утром 24 декабря 1943 года 8 часов 15 минут мощнейшим артиллерийским ударом началось наступление. 50 минут бушевал огненный смерч над позициями гитлеровцев. В 9 часов 5 минут огонь был перенесён в глубину. При поддержке артиллерии пехота и танки атаковали передний край. 18-я армия, наступая на острие главного удара, в первый день успешно решила поставленные ей задачи. Прорвав оборону танковой дивизии СС «Рейх», подразделений 8-й и 19-й танковых дивизий противника в полосе шириной около 25 км, соединения армии освободили 12 крупных населённых пунктов, уничтожили более 2 тысяч вражеских солдат и офицеров, несколько батарей шестиствольных миномётов и взяли в плен около 200 немецких солдат и офицеров.
Большое внимание командарм, Военный совет и политотдел армии уделяли вопросам тылового обеспечения наступательной операции, экипировке личного состава. А вопросы эти были очень непростыми. Представьте: в начале третьей декады декабря стояли сильные морозы (до минус 25 градусов), но утром 24 декабря начался мелкий дождь, потом повалил густой мокрый снег сменившийся дождём. Начальник политотдела армии Л.И. Брежнев обратил внимание, что большинство солдат и офицеров наступают по раскисшей земле в валенках, и необходимо срочно обеспечить людей кожаной обувью, чтобы не допустить массовых заболеваний. Вот и такие задачи приходилось решать политотдельцам, то есть занимались отнюдь не только агитацией и пропагандой.
Переобуть армию - не простая задача. Работники тыловых подразделений и частей при помощи политотделов тыла и армии успешно справились с ней. Уже к концу второго дня наступления передовые части армии, а к концу третьего дня и весь личный состав был обеспечен кожаной обувью. Несмотря на распутицу и сильное сопротивление врага, войска армии продолжали громить противника и к исходу 28 декабря сражались на подступах к Житомиру. За четыре дня наступления армия нанесла большой урон противнику и добилась серьёзных успехов. Однако прошедшие дожди окончательно испортили дороги. В результате радиостанции застревали в грязи и отставали от штабов. Телефонные и телеграфные кабельные и шестовые линии, а также постоянные линии связи тянулись слишком медленно. Подвижные средства связи также застревали в пути. Всё это приводило к нарушениям управления войсками. Бездорожье чрезвычайно осложнило подвоз материальных средств, особенно боеприпасов и горючего.
Но наши войска торопились: отступая, гитлеровцы сжигали дома и угоняли трудоспособных людей в Германию. Не выдержав мощного натиска советских войск и бросив на огневых позициях миномёты, орудия, много стрелкового оружия, фашисты вынуждены были отступить. 31 декабря город Житомир был освобождён.
Войска 18-й армии без промедления развернули наступление на Бердичев. В первых  числах января 1944 года Бердичев и прилежащие к нему сёла стали ареной ожесточённых боёв. В 10 часов 3 января после короткой артиллерийской подготовки и ударов авиации начался штурм города.
Гитлеровское командование, стремясь задержать продвижение советских войск, взорвало плотину на реке Гнилопять в результате чего вода в районе города резко поднялась. Это значительно затруднило форсирование реки. Но советские воины, используя табельные и подручные средства, а в ряде случаев и просто отдельные брёвна, подразделения и части армии в ночь на 5 января на широком фронте форсировали Гнилопять. Вслед за пехотой переправлялись миномёты, артиллерия. Захваченные плацдармы быстро расширялись. 5 января Бердичев был освобождён.
Я рассказала, конечно, не обо всех эпизодах боевого пути Гурия Николаевича. Может быть, мой рассказ слишком подробен и перегружен деталями боевых операций, но мне кажется, что эти детали важны. Во всяком случае, я старалась быть максимально точной.
Позже Г.Н. Юркина вместе с 18-ой армией прошёл от Днепра на Карпаты и далее через Карпаты – мощный горный массив, состоящий из ряда хребтов высотой до 2,5 км. Сложные условия местности на Карпатах усугублялись из-за частых дождей, паводков и резких перепадов температуры.
В 1944 г. составе 4-го Украинского фронта Г.Н. Юркин участвовал в освобождении Закарпатской Украины, других западных областей Украины, Словакии, Польши, Румынии и Венгрии.
А закончил войну Гурий Николаевич в Чехословакии. “Последний бой - он трудный самый”. Наверное, в самом деле, особенно трудно продолжать рисковать жизнью, когда уже знаешь, что подписана капитуляция. Но  гитлеровцы оказывали последнее ожесточенное сопротивление в Чехословакии, и советские войска поспешили на помощь восставшей Праге. 
В этом походе был эпизод: автомобиль, в котором ехал Г.Н. Юркин, подорвался на мине, его выбросило из машины. Он чудом остался жив, но получил тяжёлую контузию - уже вторую. 
За участие в боях за освобождение Чехословакии майор Юркин был награждён высшим орденом Чехословакии – Чешским военным крестом. 
Отмечал отец день Победы дважды: 9 мая со всей страной, и 12 мая с однополчанами – в день, когда для них закончились бои. Как для  ветеранов  были важны эти ежегодные встречи, как они радовались им!
Гурий Николаевич  был участником двух парадов Победы: сначала был парад Победы союзных войск в Лондоне, а позже, в июне месяце 1945 года, -  парад Победы на Красной площади в Москве, где майор Юркин был помощником по комсомолу зам.командира по политической части сводного полка 4-го Украинского фронта генерал майора Л.И.Брежнева.

После войны
Все, кто пережил войну, жизнь делили на три этапа: до войны, война и после войны... Отец вернулся живым и даже не покалеченным - это было огромное счастье. Ведь сколько судеб поломала, сколько семей разрушила война! Скольких не дождались, и, между прочим, не только тех, кто полёг на полях сражений. Мама рассказывала, что из всего политотдела 18-й армии, к семье вернулся только Гурий Николаевич - многие предпочли остаться с фронтовыми подругами. Кто возьмётся осуждать их? Они прошли через огонь...
Жизнь надо было начинать заново. В 1946 году родился третий ребёнок в семье - долгожданная дочка, моя старшая сестра.  Представилась возможность осуществить давнюю мечту - учиться. Отец был направлен на учёбу в Военно-политическую академию имени Ленина в Москву. Учился он отлично, был сталинским стипендиатом.  Одним из первых отец в 1948 году привёз семью в общежитие  академии. Там, на Большой Пироговской, в 1951 году родилась я. 
В раннем детстве любила я отца безумно, наверное, даже больше чем мать. Мама была добрая, ласковая, родная, и была всегда со мной, мы были единое целое. А когда приходил отец - красивый, сильный, стройный, весёлый - это был праздник. Я помню как папа катал меня на санках, как он быстро бежал между сугробов, а потом резко заворачивал; полы его шинели развевались, а у меня дух захватывало от восторга.
Отец редко читал нотации, но несколько основных жизненных правил он мне всё же дал. Одно из них: куда бы ты ни попал, где бы ни оказался, важно, чтобы там, где ты находишься, после тебя было лучше, чем до тебя, или, по крайней мере, - не хуже.  Не скажу, что это мне всегда удавалось, но стараюсь этому следовать.
Окончив академию, Гурий Николаевич поступил в адъюнктуру, а, закончив её, работал преподавателем академии. 
У отца было очень много друзей, и наш дом, даже когда семья жила в тесной двухкомнатной квартирке в общежитии, был всегда открыт для них. Помню, что перед большими праздниками (7-е ноября, майские, новый год), родители специально выделяли полдня, чтобы написать своим друзьям, а потом получали многочисленную корреспонденцию. С годами, правда, писем приходило всё меньше, но с кем-то  я продолжала переписываться и после того, как отца не стало.
И всё-таки отец был гуманитарий. Выйдя в отставку, Гурий Николаевич Юркин работал в Институте мировой экономики и международных отношений, руководил аспирантурой. Он увлёкся политэкономией, и очень живо представлял процесс формирования общественных формаций, закономерности смены одного общественного строя другим.
Эти мысли стали основой для диссертационной работы. Гурий Николаевич защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата экономических наук; тема диссертации - “Социализм и городские средние слои”. Основная идея его работы - особая роль средних городских слоёв (и особенно интеллигенции) в борьбе за глубокие социальные реформы. Опыт показал, что эта социальная прослойка увеличивается; значение её и роль в жизни современного общества, действительно, растёт. На эту же тему Г.Н. Юркин пишет главу в коллективном труде научных сотрудников МИМО - книге “Городские средние слои современного капиталистического общества” под редакцией академика А.А.Арзуманяна. 
В последние годы Г.Н.Юркин работал в Институте международного рабочего движения, куда перешёл с момента его основания. Там он также руководит аспирантурой.
Умер Гурий Николаевич в 1982 году и был похоронен на Кунцевском кладбище с воинскими почестями - он их заслужил.
Был ли отец счастлив в жизни, как его герой - Николай Островский? Простого ответа на этот вопрос нет. Да, была счастливая юность, молодость, проведённая в боях, из которых он вышел победителем. Но Островский видел, что строй, за который он боролся, побеждает - это было счастье. А Гурий Николаевич в зрелые годы видел, что построенное во многом не соответствует мечте. Что-то складывалось не так… Нет, он не был ни пессимистом, ни оппозиционером, но хрущёвскую “оттепель” воспринял как предательство. Он глубоко уважал Леонида Ильича Брежнева, своего фронтового начальника, но в поздние годы не мог не видеть коррупционных процессов в обществе и, как умный человек, не мог не предвидеть их разрушительных последствий. Всё это ложилось тяжёлым грузом на душу. Порой я с горечью думала, что хорошо, что отец не дожил до перестройки и разрушения страны, которое за ней последовало. Он ведь всё же был оптимистом, верил в прогресс и с радостью отмечал все достижения и победы своей страны.
Но закончить хочу всё же на позитивной ноте. Я всё больше уверена в том, что то поколение не зря отдавало жизни. Они защитили нашу жизнь - это одно. Но их вера не была воздушными замками, пустой утопией. Человечество на новом витке эволюции непременно вернётся к идее социализма, то есть общества для людей, строя, который объединяет большинство людей, чтобы жить было хорошо. Иного пути нет, потому что идея индивидуализма, на которой основано современное общество потребления - тупиковая. Человек - существо общественное, да и сама Земля требует нашего объединения. Нам необходимо понять, что мы, люди, и Земля - это единое целое; надо научиться беречь друг друга и Землю. Только так мы сможем сохранить жизнь и сделать её счастливой. Вернадский утверждал, что так непременно будет, в это верил отец, в это верю и я.