Война застала меня в Белоруссии. Я только что окончил летное училище и прибыл в полк на должность стрелка-радиста. Не успел даже толком освоиться на новом месте, а тут — сразу боевые действия. Эскадрилье скоростных бомбардировщиков была поставлена задача: уничтожить колонну танков и пехоты противника на подходе к Слуцку. Мы поднялись в воздух и взяли курс на запад. Это был мой первый боевой вылет. Хотелось, чтобы он прошел успешно. Я зорко осматривал воздушное пространство, до боли в глазах вглядываясь в синеву неба. Временами переводил свой взор вниз. Там отчетливо виднелось шоссе. Под крылом заметил взорванные мосты, другие сооружения. А затем на дороге увидел ползущие вражеские танки. Гитлеровцы открыли по нашим самолетам огонь из зениток. Снаряды рвались совсем рядом. Прямым попаданием им удалось подбить один бомбардировщик. Остальные продолжали идти заданным маршрутом. — Заходим на бомбометание! — подал команду командир эскадрильи и первым обрушил на головы фашистов смертоносный груз. За комэском устремились другие экипажи. Наша машина тоже пошла на цель. Вниз посыпались бомбы. Выполнив задание, мы легли на обратный курс. Было видно, как рвались автоцистерны, опрокидывались машины. На аэродроме нас встретил командир полка. Он крепко пожал руку командиру эскадрильи и, обращаясь ко всем, сказал: — Поздравляю вас, товарищи, с боевым крещением и успехом. Так держать! Известно, что в первые дни войны немцы, не считаясь с потерями, лезли напролом. Продвигались они преимущественно по дорогам, проходящим через крупные города. Поэтому отыскать цель не составляло особого труда куда ни кинь, всюду напирающий враг. Летчики полка совершали по не¬сколько боевых вылетов в сутки, били фашистов с рассвета дотемна. Так продолжалось пять дней. А на шестой я был ранен. Подлечившись в госпитале, снова попал на фронт, под Ленинград. Теперь я летал на самолете ЛИ-2, выполнявшем задании по разведке. Как то членов экипажа вызвал командир полка и поставил задачу: — Направляетесь в Ленинград, в распоряжение командования фронтом. Вылет сегодня ночью. Дополнительные указания получите на месте. Путь в героический город лежал над Ладожским озером. Немцы здесь появлялись часто, нападая на наши транспортные самолеты и караваны судов. Не обошли они «вниманием» и нас. Но до Ленинграда мы все-таки добрались. Там получили задачу: перелететь линию фронта и засечь дальнобойные батареи противника, которые вели обстрел города. Оказавшись за линией фронта, долго искали цели и ничего не находили. — Смотрите, справа вспышки обрадовавшись, воскликнул штурман. — Сейчас они должны повториться. Действительно, через минуту я увидел огненный всплеск и с сожалением подумал: «Как жаль, что мы не можем сейчас же, немедленно, накрыть вражеские батареи». Успокоился лишь тогда, когда наши бомбардировщики по команде с пункта на¬ведения прихлопнули эти осиные гнезда. ... В январе 1942 года характер работы изменился. Партизанские отряды, созданные на территории Ленинградской, Нов¬городской и Псковской областей, нуждались в материальной помощи. Требовалось наладить с ними связь по воздуху, чтобы доставлять оружие, боеприпасы, медикаменты, продовольствие и другие грузы. Для этой цели была выделен девятка военно-транспортных самолетов. В нее вошел и наш экипаж. В пробный вылет мы разыскали лесной аэродром, подготовленный народными мстителями, изучили характер посадки и ненадолго приземлились. Чаще всего летали поодиночке, иногда по два-три самолета, в некоторых случаях — всей девяткой. Я участвовал в двадцати трех рейсах к партизанам. Из них — в трех с посадкой на лесном аэродроме. В остальных случаях наш экипаж ограничивался выброской груза на парашютах. В каждом полете приходилось рисковать. Редко удавалось прорваться через линию фронта, не подвергаясь обстрелу вражеских зениток и атак истребителей. Но в награду за риск мы получали безграничную благодарность партизан. Не обходилось и без курьезов. Вспоминается такой случай. Наша девятка достигла заданного района, встала в «крут». Всматриваясь в ночную бездну, приняли поданный партизанами сигнал: «Мы окружены, принять вас не можем, сбросьте груз в ранее указанном квадрате». Пошли в этот квадрат. И тут замыкающий группу экипаж обнаружил, что машин стало больше... Летчик пересчитал самолеты еще раз. Да, нас не девять, а одиннадцать. Что за наваждение? И главное, все одиннадцать сбросили груз. Когда вернулись на свой аэродром, замыкающий третьего звена доложил о случившемся командиру девятки. Тот засмеялся: — Нервы сдают, старина. Галлюцинация. Отдохни получше и выброси эту чертовщину из головы. Через пять дней мы снова полетели на партизанскую базу. На этот раз с посадкой. Сдали груз, приняли на борт раненых, больных. Перед взлетом партизаны очень благодарили за подарки, сброшенные в прошлый рейс. Мол, спасибо за колбасу и конфеты — давно их не видели, даже вкус стали забывать. — Помилуйте, этого мы вам не сбрасывали. Автоматы, патроны, гранаты — это было, а чего не было, того не было,— оправдывался наш командир. — Полно шутить. Серьезно говорю,— не унимался партизан. - Очень много колбасы было. Стали сопоставлять факты. Вспомнили про «галлюцинацию». Выяснилось, что немцы тоже хотели сбросить провиант своим карательным отрядам, окружившим партизанское соединение. Оказывается, они сбились с курса и приняли нас за своих. Заодно освободились от груза, только в расположении партизан. Тогда же зимой 1942 года из крупного белорусского партизанского отряда поступила просьба: доставить боеприпасы и забрать на Большую землю тяжелораненых. На помощь народным мстителям пошли наш и еще два экипажа. Над расположением советских войск пролетели спокойно. Затем показались всполохи, темноту разрезали ракеты, пунктиры трассирующих пуль. Значит, передовая, Оказавшись над занятой врагом территорией, в целях маскировки сменили высоту полета. На базу добрались благополучно. Посадили самолеты. Ждем людей, показавшихся па снежном поле. Приготовились к любым неожиданностям. Мало ли что может произойти. Слышим русские голоса. Свои! Как водится, обнялись, пожали друг другу руки. Разгрузились. Санитары погрузили раненых. Пытаемся взлететь — ничего не получается. Слишком мала площадка для разбега. Понадобилось несколько заходов, чтобы проложить в глубоком снегу «колею». По ней взлетели. Но пока приминали площадку, израсходовали много бензина. А тут еще увязался фашистский истребитель. От него пришлось отстреливаться и маневрировать. Едва дотянули до передовой, как кончилось горючее. В общем, приковыляли на честном слоне, но задание все же выполнили. Ярко врезался в мою память перелете временного аэродрома на основную базу. Все машины группы ушли в воздух, а нашему экипажу предстояло взять на борт оставшийся технический состав и идти следом. Вылетели ранним утром. Я, как обычно, сидел у пулемета. Тщательно наблюдал за небом. Высота — пять тысяч метров. Неожиданно заметил, как откуда-то вывалился «Юнкерс-88». Он гнался за нами. — Слева заходит «юнкере», — доложил я командиру экипажа. — Следите за фрицем, огонь открывайте самостоятельно,— распорядился он. Нажимаю гашетку пулемета и огнем встречаю врага. Тот увеличил скорость и ответил несколькими очередями. Свинцовые струи прошли мимо. Наши пассажиры с замиранием сердца прильнули к иллюминаторам. Каждый из них понимал опасность положения и надеялся лишь на мастерство экипажа. Летчик Бибиков перевел машину в резкое снижение: на малой высоте фашисту атаковать труднее. Но гитлеровец не хо¬тел упускать свою «добычу». Он назойливо вертелся около нас, время от времени посылая очереди. Я отвечал тем же. В какое-то мгновение «юнкере» оказался в центре прицела. Мои пальцы до боли впились в гашетку. Сразу дал несколько очередей. Фашистский стервятник накренился и камнем полетел вниз. Вспыхнувший «юнкере» выбросил длинный шлейф дыма. Он рухнул на лес и взорвался. — Спасибо, Борис! — не удержался скуповатый на похвалу Бибиков. Когда сели на свой аэродром, техники и механики, находившиеся на борту нашего самолета окружили нас. Они благодарили меня. А подъехавший командир полка А. И. Семенков похлопал по плечу: — Молодец, Ясников! Так и впредь держать! Через некоторое время меня ранило в ногу, попал в госпиталь в с.Томилино Московской области. Врачи долго возились с моей раной, оперировали не¬сколько раз. С трудом начал ходить самостоятельно. Именно тогда и вызвали в Москву за получением награды. С замиранием сердца я вышел из вагона, ступил на священную Московскую землю. Весь путь до Кремля проделал словно на крыльях. А когда увидел башни с рубиновыми звездами, хотелось плакать слезами радости и счастья: вот она, наша родная столица! Гордая и славная! За нее мы стояли и будем стоять всегда, потому что она — сердце Родины. Нас, фронтовиков, собралось человек сорок. Сидим в напряженном ожидании. Вдруг входит Михаил Иванович Калинин. Все вскочили со своих мест. Раздался гром аплодисментов. Сначала Михаил Иванович произнес краткую похвальную речь в наш адрес. Затем каждый из присутствующих подходил к Всесоюзному старосте и получал награду. Наступила и моя очередь. Михаил Иванович крепко пожал руку и вручил мне орден Красного Знамени.