22 июня 1941 – ВОЙНА. Я работала в г Сольвычегодске. У нас было гуляние в парке, долой всё веселье! Все по домам и только слышно плачь почти в каждом доме. Многие отправились на фронт сразу же. А нас на сенокос в Заболотье, потом в Песчаницу, а осенью 1941 года три месяца я работала в Коряжме. Это назывались оборонные работы, убирали лес, корчевали, пни сжигали. Жили в старых бараках. Это недалеко от Кедровой рощи. Вечером придём голодные, холодные, топчемся около одной печки: и сварить что-то надо и одежду высушить. Это ужас! Пришлось заменить ушедших на фронт мужчин . В городе копали ямы, делали бомбоубежище. Заклеивали в окнах стёкла бумагой, чтобы сохранить стекла в рамах, ожидали бомбёжку. Стояла на посту, где собор-музей, там был телефон, что бы сообщить. Ночью на улице не разрешали ходить.

В 1942 по линии комсомола призвали в армию. Сегодня комиссия – назавтра отправка. Собрала котомочку, получила расчёт, утром – отправка. На реке была сплошная шуга, переехали благополучно. В школе в Козьмино переночевали на партах, а утром пешком в Котлас на пересыльный пункт, а дальше – на Архангельск, ехали в вагоне. Там опять на пересыльный пункт… пока распределили кого куда и пешком пошли на 2-ой лесозавод. Там вымылись в бане, одели всё военное, подстригли волосы. Обучали военному делу… и на батарею в г. Молотовск (теперь – Северодвинск). Определили на прибор ПУАЗО-2 (Прибор Управления Артиллерийским Зенитным огнём). Выдали противогаз №1… Винтовку СВТ (снайперская винтовка) № 242… Армейскую книжку. Скомандовали – в строй! Научили военному делу, изучали уставы и технику. Приняли присягу и пошло-поехало: встать, сесть, есть и т.д. и т.п… быстро по тревоге бегать и быстро ловить цель, открывать огонь! В Молотовск приезжала Лида (сестра), но она ничего не видела – не разрешено. Свидание было с ней короткое, но всё же осталось в памяти. Начались бессонные ночи, спала в шинели, противогаз на плече, винтовка в пирамиде… быстро по тревоге - на прибор. Строили землянки, заготовляли дрова… даже в город ходили спиливали столбы , чтобы в землянках топить печки. Столбы были вкопаны для строительства домов, тогда Молотовск совсем был маленький. Был завод Красный, который бомбили, кинотеатр и другое. Рядом был порт морской, куда прибывали караваны с продуктами и военной техникой. Немцы охотились. К нам летели осколки, даже прошибали наши землянки и слышался только стук по каскам.
Перетаскивали технику, окапывались, не раз копать приходилось на глубину 2,5 метров, а то и больше. В 42 году сильно бомбили Архангельск. Когда перестали делать налеты мы выбрались из болота с трудом со своей техникой (для погрузки на платформы (до Белоруссии)). Наш эшелон не раз бомбили Снаряды и технику вытаскивали всё своими силами.
Добрались до Польши г.Луков, в нём узловая железнодорожная станция. В Польше я тяжело болела, лежала в санчасти, была очень высокая температура. Врач сидел около меня, градусник мне не показывали. Я ещё стояла на посту с температурой больше 39 градусов пока сознание не потеряла… . Болела и в Германии, но выжила – значит живучая! Опять окапывались, поглубже устанавливали технику. И так много, много раз…
Спать приходилось в воронках. Особенно запомнился день 16 апреля, артподготовка. Самолетов в воздухе - как ворон на токовище. Кто читал книгу «Весна на Одере» - мы в это время были там. За Одер перебирались по подвесному мосту. Очень много в реке погибло техники, коней и людей… так же и на суше. Нам приходилось закапывать особенно коней. Стрельба продолжалась всю ночь, мы были почти на переднем крае. Скрывались в воронках, т.к. техника у нас была не установлена По утру – затишье, мы окопались и установили технику, были готовы к бою…открывать огонь.
Про войну писать не буду. Кто не видел, не пережил – тот не поймёт. Мы ждали победу и победили!!!.
С 8-го на 9 мая ночью пропала связь, причину не знаю. У нас тревога… в воздухе нет никаких самолётов, а кругом стрельба. Я закричала с прибора – «Это Победа!!!» Наши орудия тоже салютовали, а так же мы из винтовок. Не передать этой радости, что произошло. Мы и плакали и смеялись, обнимались, бегали, целовались как малые дети, подушками кидались… что придет в голову от радости. И так продолжалось целый день.
Начались спокойные дни и ночи. Первый день после войны был солнечный, тёплый, мирный. Последующие дни стали чистить и смазывать технику – материальную часть, одели чехлы на орудия и приборы, в последствии покинули землянки, оборудовали лагерь. Орудия все поставили в линию. Посередине лагеря была линейка, где строились на вечернюю проверку. Ходили строем, пели песни. Строили большие бараки для продолжения службы солдатам. Место лагеря было очень хорошее, недалеко лес, речка, куда мы по утрам бегали на зарядку и умывались. И раз в неделю – банный день в палатках брезентовых. Воду грели на костре.
Кругом лес, деревья посажены все как по линейке. Много было ягод черники. Чистота, никого хлама. И рассказывали анекдоты, кто мог. Это вместо занятий, они нам были уже не нужны…. И так до августа месяца. Но каждый день ждали, как Христова дня, отправки домой. Нас задержали дольше – в лагере заболели тифом, и у кого что было – всё сожгли, и проходили все через дезкамеры. А я ещё приболела опять и меня в изолятор поместили одну-одинёшеньку. Болезнь не подтвердилась, меня отпустили в лагерь.
Пришёл долгожданный день! 4 августа на вокзал, товарный вагон пульман, 2-х ярусные нары, голые доски и … поехали! Брест…Минск…Город Александров, где нас кормили горячей пищей и дали по одной буханке ржаного хлеба. Москва… Киров…Котлас (города не все в пути написала, не помню). Поезд из Кирова приходил позднее, чем отправлялся поезд на Урдому. Я пошла на речной вокзал на пароход и приехала на Усть-Виледь. Я вышла на берег, кругом темнота. У меня был вещмешок, в котором 10 кг муки, подушка и буханка хлеба. На всю дорогу были даны сухари, не помню был или нет остаток. Вот я иду под горой этой большой дорогой, поднялсь на угор. А на деревне была пляска молодёжи. Я подошла к ним, по- солдатски поздоровалась, что-то шуточное произнесла, даже сплясала, песню спела …И- домой. Пришли все с пляски к нам, уселись кто куда и почти до утра шла беседа, рассказы. Радость эту не рассказать, не описать……. Это было 18 на 19 августа 1945 года… до смерти не забуду.
Первая ночь. Утром я спала. Мама стала затоплять печку, и у неё упала заслонка, я как вскочу на пол, по тревоге. Мама испугалась: «Девка, девка, ты дома, дома». И так было не один раз, пока я не успокоилась и не привыкла к домашней обстановке. Пока к миру не привыкла…..