Долго думала и сомневалась, а стоит ли рассказывать об этом, стоит ли ворошить прошлое своего деда? И решила, что стоит! Надо, чтобы о войне знали и помнили наши дети и внуки. Хотя сам дедушка не любил вспоминать эти годы и события. Но иногда, «приняв на грудь грамм 100 или 200», подзывал меня, свою внучку. И со слезами на глазах начинал рассказывать. В июне 1941 года мобилизовали на фронт, а в августе попал в плен… Август, 1941 год. Украина, где-то под Киевом. Тяжелые бои. Не поймешь – кто наступает, кто отступает. Получили приказ – срочно погрузить в машину раненых и выехать в безопасное место. Загрузились, отъехали несколько километров, вроде вырвались из зоны обстрела. Рядом была речка. Раненые попросили набрать воды попить. Дедушка и ещё один солдат спрыгнули с машины и с котелками спустились к реке. А там немцы. Всё! «Хендэ хох!» машина с ранеными пыталась уехать, но её взорвали гранатами, а дедушку с солдатом взяли в плен. Вот так с августа 1941 по май 1945 года дедушка находился в концлагерях Германии. Прошёл все муки ада – голод, холод, унижения, издевательства и побои фашистов. Смерть каждый день стояла у изголовья. Но по Божьей воле дед выжил! В Германии было много концлагерей. Дедушка рассказывал, что их перебрасывали из одного города в другой. Часто отправляли то картошку копать, то скот пасти. Дед был высокий, крепкий, широкий в плечах – выделялся среди пленных. Поэтому его частенько выбирали на тяжелые работы. Кстати, он всегда положительно отзывался о немецких крестьянах и простых людях. Поражался их трудолюбию и аккуратности, отсутствию какого-либо воровства в деревнях. Иногда простые немцы подкармливали их пленных, давали им теплую одежду. Однажды дед сильно простыл – температура, озноб, - думал всё, помирать надо. Да и фашисты с больными не сильно возились – добивали, чтобы не мучились. Помогла немка фельдшер (дед у неё на огороде работал). Она забрала его к себе, поселила в конюшне и вылечила от простуды. Дедуля всегда рецепт нам советовал, когда мы простывали: молоко с медом и маслом сливочным. «Меня, - говорил, - немка от смерти этим спасла». Иногда я спрашивала деда, а почему он не бежал из плена, была ли возможность для побега? Он всё время отмалчивался или переводил разговор на другую тему. А однажды сознался… Страшно было и жить хотелось! У них из лагеря бежали трое военнопленных, но их поймали. Далеко не убежишь – голодные, раздетые, обессиленные. А кругом чужой край. Так этих беглецов на глазах у всех охранники избили до полусмерти, а потом собак на них спустили. и те разорвали людей на куски. И заплакал дед, видимо вспоминая подробно весь этот ужас. Я тогда больше не спрашивала его ни о чём. Не лезла в душу больную. Знала, что ему очень тяжело. И бабушка ограждала деда от горьких воспоминаний. как могла. В те послевоенные годы к ветеранам приходили пионеры и приглашали их в школу на празднование Дня Победы. Просили рассказать о войне интересные истории, вспомнить о фронтовых буднях. Бабушка всегда тактично всех провожала, всем отказывала от общения с дедом, ссылаясь на то, что Фёдор плохо себя чувствует. А дед надолго замыкался в себе, ни с кем не разговаривал. Он вообще был спокойным, молчаливым, неторопливым. А ещё он был трудолюбивым – на все руки мастер! Особенно любил плотничать. Все столы и стулья были сделаны его руками. Но лагерная привычка – ноги на ширине плеч и руки за спиной – у деда осталась на всю жизнь. То ли объявление на доске читает, то ли движение поездов, то ли график работы магазина – всегда эту стойку принимал. Говорил: «Привычка». А после обеда со стола каждую крошку сметал в ладошку – и в рот… Одна история у меня в памяти осталась. Это было в 1965 году – празднование 20-тилетие Победы. Дед одел свой парадный костюм с единственной медалью «За Победу над Германией», взял меня за руку и мы пошли с ним к памятнику воинам-освободителям. Там был «вечный огонь» и много мемориальных плит с фамилиями погибших солдат. День Победы на Украине – это цветы, солнце, музыка, песни, море людей, ветераны со слезами на глазах…Дед выпил свои фронтовые 100 грамм, а потом добавил ещё за Победу. И кто-то из знакомых спросил: «А что, Андреевич, у тебя медаль-то всего одна?» дедуля весь в лице изменился, побледнел, а потом так спокойно отвечает: «Да я и этой медали не заслужил, почти не воевал, не успел». Снял медаль с пиджака и пристегнул мне на кофточку. У меня тогда столько гордости и радости было от такой награды! А сейчас я горжусь тем, что дедушка, несмотря на все испытания, вернулся с войны живой! С концлагерей Германии деда освободили союзники-американцы в конце апреля 1945 года и всех пленных передали советским войскам. А дальше начался второй круг ада… Допросы, проверки, избиения, голод, обвинения в измене Родины. Подробной информации об этом периоде жизни у меня нет. Одно дед говорил, что немцы, по сравнению с нашими, общались с пленными ещё по-божески. Обидно, что выжив в фашистских лагерях, столько людей погибло в наших советских реабилитационных. По распоряжению Сталина тех, кто не проходил проверку, отправляли в наши тюрьмы, убивали, издевались… Да, пленённые солдаты не шли в атаку, не освобождали города, не закрывали грудью амбразуру… Но всё равно – вечная им память, пусть и не воевавших, но переживших эту войну! Деда после всех проверок отправили на шахты Донбасса, восстанавливать страну после военной разрухи. Умер он в феврале 1985 года.