Войтенкова Лидия Евлампьевна

Она из тех, кто отстаивал эту победу на рубежах нашей страны. Над кем не свистели пули, кто не шел в атаку, не кричал «Ура!», не брал города. Ведь они тоже с честью несли свою службу. И не их вина, что они не попали на фронт, а охраняли границы нашей Родины.

В то памятное воскресенье она ходила в театр. А когда вернулись, из включенного радио в дом ворвалась война. На третий день отец ушел в армию и больше не вернулся. А шестнадцатилетняя Лида из девятого класса поступила в ремесленное училище и полгода училась на связистку.

В 1942 году начали призывать в армию девушек 19-летнего возраста, узнав об этом  Лида отправилась в военкомат. Семнадцатилетнюю Лиду Фомину, как героиню стихотворения, написанного ею много лет спустя, домой не отправили и паспорт, где она исправила свой год рождения с 1925 на 1923, не смотрели. Не до того было. Руки-ноги целы – годна. Подгадать бы только, когда придет и подберет эшелон.

Эшелон увёз её на Восток. Лида попала на остров Русский в школу связи, а оттуда в морскую часть. В отделении двадцать девушек-радисток. Лида самая младшая, ей всего семнадцать. Так началась служба длиной в четыре с половиной года. Из морской части в сухопутную и снова в морскую. Связь с подводными лодками обеспечивали лучшие радистки. За минуту, которую судно находится на поверхности, нужно поймать сигнал и дать ответный.

Из воспоминаний Лидии Евлампьевны:

– Крутишь настройку, чтобы не проморгать сигнал, пальцы немеют, наушники прикипели к ушам. Всю вахту, четыре часа, в напряжении. Смежаются веки – и вдруг позывные! Не спутаю их ни с какими другими: «Вы целы, вы живы!».

– С вахты идешь в наряд, три часа сна – и на пост, охранять склад оружия или что-то еще. И так каждый день: непрерывная работа и три часа сна. Мечтали: закончится война, и мы отоспимся.

– Девчонка. Часто и всерьез не воспринимали. Но я была закаленная. А девочки плакали: очень трудно. Подруга Тоня, на шесть лет меня старше, всему учила по хозяйству, дрова колоть. Моторист, старшина команды и начальник радиостанции нас берегли, как могли. Ребята были хорошие.

В 1943 году из морской части Лиду  перевели в роту связи на «берег».

Из воспоминаний Лидии Евлампьевны:

– Сопка большая, а наша часть у подножия, внизу. На два месяца нас отправляли в командный пункт под землей, а потом меняли. Когда возвращались в роту, глохли, три или четыре дня ничего не слышали: под землей другое давление. Приходили бледные и чуть ли не слепые: у приемника светила одна маленькая лампочка.

– О победе услышала из приемника. Была на дежурстве, уже снова в морской части.

– С вахты мы никуда уйти не могли, ликовали, включили музыку... И Парад Победы слушали по радио на дежурстве.

– После войны еще год жили в части и учили своей специальности молодых ребят. Тяжело с ними было. Как это: девчонка – и кого-то учит? Но девушек в радистки после войны уже не брали.

– Я тоже признана участницей войны и горда этим. Я внесла свой посильный вклад в эту Победу. И не пряталась за спины фронтовиков. Я честно отслужила Отечеству, пусть даже без орденов, – потому что ордена давали за боевые действия. У меня по этому поводу есть стихотворение.

Шла война почти что год,

А мне всего семнадцать.

Сплотился воедино весь народ,

Уходят воевать, кому за девятнадцать.

А далеко в Сибири формируются полки,

Идут на запад эшелоны,

А в сердце стук: – А почему не ты?

Какие могут быть препоны?

А комиссар глядит то в паспорт мой,

А то в мои глаза:

– Да шла б ты, девонька, домой!

Не для тебя военная стезя.

Но я сказала: – Я должна,

Имею я на это право.

И в тот же год присягу принесла,

И не нарушила устава…

Промчались годы. Изменились нравы,

И мне уж не семнадцать,

А сколько – умолчу,

Но если б не были тогда мы правы,

Шагать бы фрицам по родной земле.