Воронов Владимир Егорович.

Родился в 1923 г. в д. Ново- Заимка Чановского района Новосибирской области. В документах о рождении была сделана запись неверно. Фактически он родился в конце январе того  года,  когда умер В. И. Ленин. Его то и назвали в память о Ленине - Владимиром (Об этом рассказывала  его мать – наша бабушка Александра). Был пожар и в с\с сгорели все документы о регистрации новорожденных. А когда восстанавливали документы, то поставили ему год рождения  14 января 1923 г.. Вот так он стал на год старше. Был призван на фронт 15 ноября 1941 года, когда ему еще не было фактически 18 лет. Воевал он сначала в стрелковом полку №524 рядовым стрелком с ноября 1941 года по август 1942г. Затем, после соответствующей подготовки был переведен телефонистом – связистом в стрелковый полк № 62, потом в стрелковый полк № 948.  Был трижды ранен. Первый раз пулевое ранение в руку. Ранение было сквозное, кость не задета. Зажило быстро. Второе ранение было осколочное в колено, тогда он попал в плен, их там тоже никто не лечил.  Маленькие осколки еще после войны выходили.  Мы, дети, видели это. Третье ранение было очень тяжёлое, в голову. Это произошло 28 января 1944 г.. Была операция, удалили осколок и кости черепа 32 кв.см. После операции находился на излечении в госпитале до 7 апреля 1944 г.. Затем дослуживал в Новосибирске в батальоне аэродромного обслуживания  №931  до 15 октября 1945 г..

О войне отец не любил рассказывать. Он говорил: «А что там может быть интересного? Война – это смерть, кровь, страдания, потеря товарищей, голод, холод, грязь, вши и т. д.»   - А страшно?  "Да.  Но когда идет бой или бежишь под огнем с катушкой кабеля, то не думаешь о себе, о том что могут убить или ранить. Главное – победить!".

У отца было прозвище – солдат Швейк.  Он был в полку самый молодой, подвижный, худенький, почти подросток. Воевал отец на Кубани, он называл станицы, но я запомнила только Крымская. Там же где-то он попал в плен. Был бой. Отец попал под обстрел. Его взрывом контузило и засыпало землей.  Очнулся он в воронке, пытался выбраться, но оказалось что у него осколочное ранение в ногу (это его второе ранение).   И тут увидел фашистов, они ходили по полю и добивали  тяжело раненых. А тех,  кто мог самостоятельно передвигаться сгоняли в одно место. Отец сумел, превозмогая боль, сам докостылять  до пленных – это и спасло ему жизнь. Всех пленных пригнали к речушке, загородили колючей проволокой, поставили охрану. В одном месте был подход к реке, там они и пили воду. Кормили очень плохо, как животных. Привозили несколько тележек овощей: свёклу, турнепс и т.д. прямо с поля, вываливали на землю. Пленные  подбегали, хватали и ели сырые грязные корнеплоды. Отец сначала не мог сам добывать еду, его подкармливал друг, тоже сибиряк. Спали тут же на земле, было уже холодно по ночам. Это было осенью. Много пленных погибло от голода, от ран.  Примерно через месяц их стали выводить на работу. На тележках они возили какие-то металлические отходы, стружка. Отец с товарищем, сняв часового, сбежали. Неделю плутали по лесам, ели что было в поле, в лесу. Станицы и хутора обходили стороной, боялись попасть к немцам. Однажды не выдержали голода и ночью  постучали в крайнюю хату попросить хлеба, но напоролись на четверых полицаев, они там сидели и пили самогонку. Их сильно избили, связали и на другой день сдали в комендатуру.  Затем увезли на какую-то станцию, посадили с другими пленными в специальный вагон для отправки в Германию. Вагон был с деревянным полом. Там пленные нашли осколки стекла и этим стеклом проскребли доску на полу, выломали её, затем еще одну. Трудились всем вагоном почти сутки. Потом брали за руки и ногами вперед на ходу поезда между рельсов спускали людей в это отверстие.   Некоторые пленные побоялись, потому что не все удачно приземлялись, многие погибли от удара о рельсы или попадали сразу под колеса поезда.  Те, кто остался в живых собрались вместе, взяли с собой раненых и двинулись к линии фронта. Через несколько дней  они пробрались ночью в заброшенный сарай, а утром эту станицу заняли свои красноармейцы.

А еще я помню,  отец  рассказывал как его ранило в голову. Когда летят снаряды по звуку можно определить куда  упадет. Перелёт, недолёт или это твой. Был бой, отец сидел в окопе. Услышал такой звенящий, даже какой-то зудящий звук и все… темнота. Когда он очнулся, не мог ни пошевелиться, ни закричать, но всё видел и слышал. Подошли два санитара с носилками. Один  из них стал осматривать его, снял каску и шапку и говорит: «Ну, этот тоже готов, смотри, ранение в голову и мозг наружу». Затем они сняли с плеч катушку с телефонным кабелем, потащили на носилки и тут услышали его стон. Увезли в госпиталь. Хирург потом сказал: «Ты, Воронов, в рубашке родился. Осколок пробил каску, зимнюю шапку, кожу разворотил (санитары и приняли завернувшуюся кожу за вытекший мозг), раздробил кость и лёг на мозг, практически не повредив его». Удалено было 32 кв. см. (по мед. документам) кости головы. Обещали после войны поставить пластину, но были затеряны документы в  госпитале, где делали операцию и нашли их только в 1991 году в архиве.  Так и проходил отец  всю жизнь с отверстием в голове. Кожа и сразу пульсирующий мозг. Ему дали инвалидность 1 группы  только в 1991 году. Вот такая история его ранения.