«В молодости мой отец был лоцманом, водил лесные паромы вплоть до Северной Двины. Он из потомственных поморов, всегда придерживался усвоенных с детства поморских правил. Себе поблажки не давал и с других требовал…».
«…Отец был человеком знающим. Сам на советы не напрашивался, но спросят - всё по полочкам разложит, разъяснит… Его все уважали. На Мурманлесе жили в основном сплавщики. Так только его и слушались. Стал он лесным обходчиком. Район огромный - Килевай, Собачья губа, 16 км и половина 20 км. Если кого-то прихватит, не обижались. Поморы - народ серьёзный, виновен - отвечай…».

«…Когда война началась, отца не сразу призвали. А потом пришёл, стал собираться. Повезли их на платформе, человек пятьдесят было. Странно даже как-то, не в вагоне, а на открытой платформе… Он, когда уезжал, сказал нам: «Не вернусь…» И не вернулся… Первую мировую прошёл. А тут так вот сложилось. Писем с фронта от него не было… Может быть, и не успел даже написать…».