70 лет отделяют нас от Великой Отечественной войны. Сколько о ней рассказано?! Сколько поколений выросло после нее?! Боль утраты постепенно сглаживается и многие вспоминают о войне только в День Победы. Тех, кто помнит ее каждый день, ветеранов войны или тех, кто ее пережил, становится с каждым годом все меньше. В нашей семье войну вспоминают часто. О ней мне рассказывает моя прабабушка Волгина Мария Ивановна. Она не воевала, но так же как все женщины того времени пережила тяжелые годы; разлуку с мужем, эвакуацию на восток, службу на военном заводе в Иркутске. Каждый раз слушая ее, я открываю для себя новые страницы в уже известной, казалось бы, войне. С помощью ее рассказов я увидел войну не со стороны фронта, где каждый был героем, а со стороны тех, кто работал во имя фронта и Победы. Самыми трагичными для страны и для нашей семьи были дни отступления Красной Армии и эвакуации. Слыша часто слово "эвакуация", я заинтересовался его значением и решил исследовать эту проблему. Для этого я использовал не только воспоминания прабабушки, но и следующие книги: "Полвека назад: Великая Отечественная война: Цифры и факты", "Очерки истории Ставропольского края", Т.2, сборник документов и материалов Ставрополье в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." и другие.
Моя прабабушка Мария Ивановна так рассказывает о событиях той поры: "В конце июля 1942 г. меня вызвали в Ивановский сельсовет. Из Либкнехтова приехал председатель сельсовета Болотин Иван Гаврилович и привез 4 эвакуационных листа. Он сказал, что немцы быстро продвигаются к нашему краю и необходимо срочно эвакуировать колхозы, совхозы, МТС, перевести скот в Кизлярский округ. Для обеспечения организованного в состав сопровождающих бригад должны быть включены коммунисты и комсомольцы, а для охраны скота выделены работники милиции. Поэтому листы выделены на председателя сель совета, секретаря сельсовета Бондаренко П.И., участкового милиционера Гречко П.Г. и культмассового работника Волгину М.И." Я нашел подтверждение этим словам. Такое постановление бюро крайкома ВКП(б) было принято 27 июля 1943 г.5
Мария Ивановна хотела отказаться, так как боялась уезжать в неизвестные места, но председатель ей сказал, что немцы, захватив территорию, расправляются в первую очередь с коммунистами, комсомольцами и активистами советской власти и ее, как активистку, которая собирала средства для помощи фронту, расстреляют одной из первых.
Вскоре ночью постучали и велели быстро собираться. Мария Ивановна схватила сына, завернула в одеяло, выскочила на улицу, где стояла подвода. По улицам села прогоняли скот. Стоял ужасный шум. Мычали коровы, выли собаки, кричали пастухи. Из вещей она ничего не взяла.
"Было так страшно и тревожно,– вспоминает она,– но я думала, что это ненадолго, что эвакуация – это съездить куда-то по заданию и быстро вернуться назад". Но это возвращение в родные места длились 5 лет.
Оказавшись в Пятигорске, Мария Ивановна, увидела, что на обочине дороги находятся раненые солдаты. Их вынесли из госпиталя для того, чтобы проезжающие на подводах люди брали их с собой. Но мест не хватало, и взять всех было невозможно. Одни раненые кричали: "Помогите! Возьмите нас!" Другие стонали: "Задавите, не оставляйте нас немцам!" На первую подводу, где ехала Мария Ивановна сел начальник госпиталя. Он отправился с тяжелоранеными и на протяжении всего пути помогал не только им, но и остальным эвакуированным. К сожалению, Мария Ивановна была напугана и не запомнила его имени.
Из Пятигорска обоз с ранеными и эвакуированными двинулся в Кизляр. В этом же направлении шли отступающие солдаты. Они были измучены, в пыли. На одном из привалов произошел случай. Обоз остановился около кукурузного поля, где солдаты укрылись в тени. Они ели сырые молодые початки. Вдруг в небо взлетела сигнальная ракета, после чего командир красноармейцев приказал солдатам быстро убегать с этого места. Командир госпиталя понял, что обоз срочно надо отправлять в дорогу, так как вскоре мог быть налет немецких самолетов, которые часто появлялись над железнодорожными и шоссейным дорогами. Из-за предательского выстрела образовался затор и паника. Поймали ли стрелявшего, Мария Ивановна не узнала, так как их подводы успели далеко уехать. Около одной из железнодорожных станций она увидела колонну заключенных, видно тюрьмы тоже эвакуировали.
Во всех Ставропольских селах, через которые проходил обоз, жители провожали проезжающих со слезами, выносили им продукты, жалели. Все дальше ехал обоз, все меньше становилось отступающих солдат. Доехав до Терека, подводы остановились. Здесь скопилось много эвакуированных и беженцев, так как мост минировался, и через него никого не пропускали. Но нескольким подводам удалось проскочить мост. Тот, кто не успел и оказался там во время взрыва,– погиб. В Кизляр они не попали, так как другой мост по дороге к нему уже был взорван. Пришлось отправиться в Махачкалу, но туда их не пустили. Следующий путь пролегал в Буйнакс. Он был труден и опасен, так как проходил по крутым склонам гор. Многие подводы вместе с лошадьми приходилось тащить наверх, некоторые падали в пропасть. Однажды в горах произошла встреча с вооруженными горцами. Благодаря умелой дипломатии начальника госпиталя удалось избежать неприятностей. Мария Ивановна вспоминает это так: "Вдруг выскочили люди. На головах у них были башлыки, лица были черные, страшные. Они кричали и бежали к подводам, размахивая кинжалами. Начальник госпиталя пошел один к ним навстречу, высоко подняв руки, показывая, что у него нет оружия. При этом он сказал товарищам: "Если я останусь жив, то вы будете целы, если погибну, умрете и вы!" Я молилась, прижав сына к груди, и смотрела, как наш начальник жестами показывал горцам, что обоз мирный, что в нем женщины, дети и раненые солдаты. Вскоре они подошли к нашей подводе и стали кинжалами поднимать наши вещи, проверяя, что под ними лежит. Со слезами на глазах я испуганно смотрела на горца. Мне так и казалось, что он меня проткнет кинжалом. Проверив нашу подводу, он поверил, что там нет оружия. Потом он отошел и вернулся с арбузом, который отдал мне. После этого они ушли, а мы двинулись дальше".
Наконец обоз добрался до Дербента. "здесь у нас забрали эвакуационные листы, поставили на довольствие и определили дальнейший маршрут,– вспоминает дальше Мария Ивановна,– подводы мы оставили, нас посадили в поезд и привезли на пристань г.Баку. Здесь мы сели на корабль "Промфинтерн" и отправились через Каспийское море в Красноводск, где пересели в товарные вагоны с печками-буржуйками и отправились в Иркутск. Так в "теплушках" мы ехали более месяца".
В Иркутске их ждали, встретили, накормили, определили жилье и место работы. Сначала Мария Ивановна работала помощницей токаря-подростка Лёни Дроздова. В цехе было много таких ребят и женщин, которые заменили ушедших на фронт мужчин. Они часто сутками не выходили из цеха, выпускали смертоносное оружие против фашистов. Потом Мария Ивановна в военную охрану завода и там прослужила до 1947 г. Она вспоминает, как однажды получила письмо с родного Ставрополя об освобождении края. Его читали со слезами на глазах всем цехом, передавая из рук в руки. Белый листочек превратился в грязный промасленный лоскуток, но этого никто не замечал, так как все радовались и поздравляли Марию Ивановну. Она написала ответ, а вскоре от свекрови получила сообщение, что погиб ее муж Волгин Дмитрий Иванович (мой прадедушка). Но война страшно коварная штука. Она не только убивала и калечила, но разлучала близких людей, переворачивала их судьбы. Через много лет, уже вернувшись, домой в Ивановку, она узнала, что муж жив, у него другая семья. Старшего сына в новой семье зовут Анатолием, в честь погибшего (как считали) сына Марии Ивановны. Дело все в том, что Дмитрий Иванович получил на фронте письмо от своей матери. В нем она писала, что недалеко от Пятигорска был разбит немецкими самолетами обоз с эвакуированными, в котором ехала Мария Ивановна с сыном, и они погибли. Проверить это тогда было трудно. Толик позже увидит своего отца и тезку-брата. Дмитрий Иванович будет поражен и рад, но изменить уже ничего не сможет. Вскоре он умрет от ран, полученных на фронте.
моя семья, как и многие другие, пережила вместе со всей страной тяжелое испытание. Но поколение наших прадедушек и прабабушек выдержало его с честью. Надо об этом помнить, беречь наших стариков и уважать их память о войне.
Мы должны помнить не только о тех, кто сражался в боях с немецкими захватчиками, но и о тружениках советского тыла.
Я горжусь, что меня назвали в честь прадеда Дмитрия, которого я никогда не видел, о военном пути которого в семье не помнят, потому что война разлучила его с семьей. Я горжусь, что я рассказ о войне услышал от своей прабабушки. Её нет уже с нами, но мы её любим и чтим о ней память.