ВОЛЕГОВ Владимир Лукич 1913; призван 1941; Великая Отечественная; рядовой - гв.лейтенант, 1-й Белорусский фронт; демоб. 1945, ноябрь; боевые награды: орд. Красной Звезды, шесть медалей, шесть благодарностей ВГК; выпускник Очерского педучилища 1934, член КПСС.

НАШ 1702-й ЗЕНИТНЫЙ

Через год после начала Великой Отечественной войны нас, группу рядовых и младших командиров, направили из Сталинградского гарнизона в одно из училищ зенитной артиллерии, и я в 29 лет стал курсантом.

За девять месяцев напряженной учебы мы прошли ускоренный курс, получили офицерские звания и прибыли в Москву, а оттуда отправились на фронт.

Я попал в 1702-й зенитно-артиллерийский полк, приданный 25-му танковому корпусу, для его прикрытия с воздуха, и вскоре был назначен офицером связи нашего полка со штабом корпуса. Командовал им подполковник Туров.

Летом сорок третьего года в боях на Курской дуге первой в нашем полку сбила вражеский самолет батарея старшего лейтенанта Тура, за что он был награжден орденом Отечественной войны I степени. Группу бойцов и командиров этого подразделения также удостоили боевых наград.

При освобождении Украины отличился взвод 20-летнего лейтенанта Омеленко, с которым я вместе окончил зенитное училище. По команде этого молодого офицера вторым снарядом был подбит фашистский бомбардировщик. Он загорелся и на моих глазах рухнул на землю. Омеленко был очень доволен, и мы все его поздравляли. Он также получил орден Отечественной войны.

Помнится мне и такой эпизод.

Дело происходило в Польше летом 1944 года. Наша зенитная батарея несколько дней не меняла огневой позиции. Я тогда исполнял обязанности командира взвода. Однажды пришел к нам начальник штаба полка Самородов и приказал найти и пригнать трофейную машину с высотки, которую наша пехота только что отбила у противника. Взял я с собой двух шоферов с автоматами и пошел выполнять приказ.

Прошагали мы с километр, увидели наших пехотинцев. Они обедали, позвякивая котелками. Идем дальше еще метров 500. Вот и высотка. Но из окружающего ее леса фашисты повели по нам сильный автоматный огонь. Маневрируя и прячась, мы все же проскочили и осмотрели высотку, обнаружили несколько винтовок, автоматов, гранат. Автомашины не оказалось.

При возвращении нас еще сильнее обстреляли гитлеровцы, скрывавшиеся в лесу. Пули свистели отовсюду. Положение становилось критическим. Фашисты нас видели, мы их — нет. Намечая впереди ориентиры, перебежками и ползком мы с большим трудом миновали опасную зону и по чистой случайности остались невредимыми.

Наш 1702-й зенитно-артиллерийский полк в ожесточенных боях на переднем крае фронта уничтожал вражеские самолеты, прикрывая с воздуха танковый корпус, пехотный полк и другие соединения и части.

Много наших товарищей-зенитчиков погибло при бомбежках и обстрелах, особенно на переправах через реки. Но несмотря на упорное сопротивление врага, зенитчики нашего полка вместе с пехотой и другими родами войск шли вперед, выгнали оккупантов с советской земли, освободили ряд братских стран от фашистского гнета, дошли до Берлина. Я горд и счастлив, что участвовал в этом.

КАРПАТЫ - САНДОМИР

Освобождая братскую Польшу, войска 1-го Украинского фронта пришли в Карпаты. Несколько дней мы, зенитчики, занимали позиции поблизости от подразделений чехословацкого корпуса генерала армии Людвига Свободы. Они тоже крепко били фашистов и несли большие потери. Мы их прикрывали от бомбежек врага.

Настала осень 1944 года. Пошли дожди. Грязь непролазная. Это затрудняло наше наступление. Закопались в землю мы и гитлеровцы. Мой друг, лейтенант Федор Курпаков, со своим взводом 1702-го зенитного артполка много дней и ночей находился в 25 метрах от противника.

В декабре меня назначили помощником оперативного дежурного при полку, приказали находиться в землянке-окопе, наблюдать за противником и сообщать по телефону обо всем увиденном в штаб.

Землянка была оборудована наспех: топчан из жердей, столик из досок. Потолок при дожде протекал, печки нет: ставить ее нельзя, чтобы не обнаружить себя. От постоянной сырости я сильно заболел, но продолжал выполнять свои обязанности. Питался сухим пайком. Днем наблюдал, ночью маялся бессонницей. Так продолжалось около двух недель, и этот период был для меня самым тяжелым на войне.

Однажды пришлось покинуть землянку: командир полка подполковник Туров приказал найти где-то в горах подразделение соседней части и договориться о передаче автомашины нашему полку.

Рано утром я пошел по извилистой дороге. Где искать, не знаю, но найти надо обязательно, на то и приказ. Через час передо мной, словно из-под земли, появились капитан и лейтенант и остановили меня.

Оказывается, они из той части, куда мне надо. Переговоры о машине закончились тем, что велено было прийти с шофером. Я вернулся к себе. Командир полка взял шофера, двух бойцов и поехал за машиной.

Ее они получили, но на обратном пути попали под вражеский артобстрел, сами успели спастись, но машину разбило. Командир полка, помню, сильно расстроился: машин у нас не хватало.

В конце декабря, когда начались заморозки, меня отозвали с моего наблюдательного пункта на батарею командиром взвода. Получен приказ прибыть на Сандомирский плацдарм. Ехали обратно через Польшу.

Земля еще не промерзла, передвигались медленно, часто вытаскивая и подталкивая свои автомашины с зенитными пушками и боеприпасами. Я окончательно измотался, стало знобить. Вместе с головной болью схватила жестокая ангина, говорить я мог только шепотом. Карпаты, Карпаты! До сих пор их забыть не могу.

На Сандомирский плацдарм мы прибыли летом 1944 года. В небольшом лесу выкопали землянку. Я по-прежнему болел и мучился бессонницей. Предупредив своего бойца, я отправился согреться в деревню неподалеку. Утром пришел в батарею. Стали занимать новую огневую позицию. Мимо нас наши подразделения подтягивались к исходным рубежам. Из полка прибыл новый лейтенант, только что из военного училища. Мне приказал сдать ему взвод, технику и прибыть в штаб полка. Оттуда меня направили в Москву. Из Москвы — в Наро-Фоминск, оттуда — обратно в Москву, а потом — на 1-й Белорусский фронт. И я снова проехал через Польшу, на этот раз уже полностью освобожденную от фашистского сапога.

ДРУЗЬЯ-ОДНОПОЛЧАНЕ /к 40-летию Курской битвы/

В боях на Курской дуге довелось мне принимать участие в качестве офицера связи 1702-го зенитно-артиллерийского полка со штабом 25-го танкового корпуса. Мне с моим помощником сержантом Дорониным по роду службы в тот период находиться требовалось на передовой, рядом с пехотой, под обстрелом и бомбежкой, видеть большое количество живой силы и техники с обеих сторон, упорные бои на земле и в воздухе, терять многих товарищей.

Не забывается и такой эпизод. Однажды во время боев на Орловском направлении я зашел в какой-то сарай, где, по-видимому, раньше колхозники молотили зерно. Угол внутри был завешен плащ-палатками.

Я заглянул туда и увидел телевизор, о котором до этого только мельком слыхал. На экране шли кадры танкового боя. Сходились лоб в лоб наши и немецкие танки, и все это было видно на экране. И слышался громкий голос командира танкового корпуса генерал-майора Аникушкина — этот голос я хорошо знал, но самого генерала в сарае я не видел. Очевидно, он командовал танкистами и управлял боем по радио. Так мне впервые удалось 5—10 минут посмотреть телепередачу.

Вспоминаются фронтовые товарищи. Фамилии многих, к сожалению, забылись. Уже не помню, как звали капитана, командира разведбатальона, а ведь он был одним из моих друзей, всегда при встрече рассказывал что-нибудь интересное. Он дружил с машинисткой Анечкой из оперативного отдела штаба. Анечка и ранним утром, и поздним вечером печатала много листов через копирку, и неизвестно, когда ей удавалось отдыхать. Мне она всегда отдавала первые экземпляры оперативных данных. К капитану и Анечке до сих пор сохранились самые добрые, сердечные чувства, оба они для меня были как родные. Друзьями моими были связисты из саперного батальона младший лейтенант Смирнов и рядовой Штейн, оба из Ленинграда. С ними вместе почти всегда располагались в землянках, на квартирах или просто в лесу, ели из одной чашки.

Где же вы теперь, друзья-однополчане?

Волегов, В. Друзья-однополчане (К 40-летию курской битвы)  // Знамя труда. - 1983. - 6 авг. 

Волегов Владимир Лукич // Книга памяти. 1941-1945. Очёрский район. Т. 2. - С. 107 - 108.