"... на КП зашел начальник артиллерии полка майор Крымов. Он был весь измазан и запылен.
— Облазил все орудия, проверил каждое, всем уточнил цели. Артиллеристы трудятся, скажу я вам, просто-таки с вдохновением. — И затем как бы между прочим добавляет:
— Все получили и уяснили свои задачи, одна только наша собственная батарея сорокапяток осталась не у дел.
— То есть как это не у дел?
И тут на КП вбегает командир этой батареи капитан Винокуров. Двадцатитрехлетний офицер, высокий, подтянутый, всегда жизнерадостный, несмотря на молодость, был уже весьма опытным воином. Его артиллеристы не раз выручали наших, пехотинцев в различных переделках именно благодаря изобретательности Винокурова. Капитан щелкнул каблуками:
— Товарищ полковник, разрешите обратиться к майору Крымову? — Я разрешил. — Товарищ майор, какая будет задача батарее?
— А где ваши огневые позиции? — спросил тот.
— Пока нигде. Я всюду облазил, но не нашел свободного места. Все заняли танки и приданные орудия. Я прошу вашего разрешения освободить для нас место...
— А где же вы были до сих пор? — с ехидцей поинтересовался Крымов.
Винокуров, почувствовав неладное, заволновался. Размахивая руками, принялся ругать танкистов, которые просто силой стянули его пушки с моста и не пустили ни одной, пока не прошли сами.
— Если вы опоздали, то чем я вам могу помочь? Не буду же я ради ваших пушчонок снимать с позиций тяжелые орудия. Думайте сами. Вы свободны.
Капитан так и вспыхнул, услышав этот ответ. В отчаянии подступил ко мне:
— Что же это такое, товарищ полковник? Прикажите освободить место хотя бы для одного нашего орудия. Да ведь это же выходит, что батарея не будет участвовать в штурме рейхстага?! Что я скажу своим людям?! А что я запишу в журнал боевых действий?! Тридцатого апреля батарея не участвовала в штурме рейхстага, так как не нашлось места для огневой позиции — так, что ли?
Разговоры с Винокуровым отнимали дорогое время, поэтому я жестко ответил:
— Раз опоздали, ставьте свои пушки где хотите, хоть на небе. Не мешайте работать...
Обиженный и расстроенный, капитан молча повернулся и вышел. Мне сразу же стало как-то жаль этого отличного офицера, но заниматься его батареей мы уже действительно не могли. Прошло минут 30–40, и Винокуров снова влетел на КП. Вспотевший, запыхавшийся, но лицо сияющее, радостное. Забыв о воинском этикете и не спросив у меня разрешения, еще с порога обратился к Крымову:
— Товарищ майор, разрешите получить задачу для батареи?
— А где же вы ее установили? — улыбнулся я неугомонному капитану. — Вам же нигде не находилось места.
— На небе, товарищ полковник! — весело сверкнул глазами Винокуров. — Затащили на второй этаж. Позиция — отличная, обзор — прекрасный!
— Хм, это ж надо было додуматься!.. — удивился я. — Молодец, всыпьте гитлеровцам напоследок за все, что они натворили.
Забегая вперед, скажу, что, когда начался штурм, позиция у артиллеристов Винокурова оказалась действительно отличной. Танки и орудия, установленные на земле, во время атаки были лишены возможности вести огонь по рейхстагу, так как это было опасно для атакующих. А сорокапятки Винокурова беспрепятственно продолжали бить «с неба» прямой наводкой по огневым точкам противника, оживавшим с началом атаки.