ВОЙНА! Это слово огнем обожгло всю страну. Участников несостоявшегося спортивного парада перебросили в Бесовец на осу шительные работы готовить площадку для посадки военных бомбардировщиков. Все юноши были отправлены на комиссию для отбора в воздушно-десантные войска. Петр еще в Ухте готовился поступать в летное училище и знал, какой предстоял строгий отбор. — Вдовинов! — Я! — Годен! — как подтверждение мечте прозвучали слова председателя комиссии. Нужно было ехать в Калевальский военкомат за повесткой (там состоял на учете). Оказалось, дорогу уже закрыли: война все-таки. Получил повестку по почте. Но на поезд для отправки в Ленинград будущие «вэдэвэшники» вовремя попасть не смогли — опоздали на сутки, а за это время училище, куда хотел Петр поступать, успело эвакуироваться. И вместо летного Петр Вдовинов оказался курсантом 2-го Ленинградского военно-пехотного училища на Малой Охте. Мечтал летать, а попал в пехоту! Настроение, конечно, упало, но в «чувства привел» начальник училища. Узнав, что ребята — из Карелии, он их весело, почти по-отцовски поприветствовал: — О, земляки! Молодцы, что здесь! Офицеры нам нужны! …В Ленинграде все пахло войной. Каждый вечер в небо поднимались аэростаты, преграждавшие путь вражеским самолетам, и город не бомбили. Первая сильная бомбежка пришлась на 4 сентября, а через несколько дней Ленинград был уже полностью в блокаде. В этих условиях курсанты не прекращали своих учений, хотя проводить их с каждым днем становилось труднее. Только успеют выйти на занятие — сиг нал тревоги. На территории училища были вырыты специальные «щели», чтобы в случае бомбежки в них прятаться. Про довольственный паек уменьшался день ото дня. С каждым днем война становилась жестче, училище нужно было эвакуировать. Но как? Ведь город блокирован. И когда 18 сентября под Тихвином образовалась брешь, ночью все училище смогло прорваться. Курсантов привезли в город Глазов (Удмуртия). Военное время требовало ускоренной подготовки, поэтому занимались по сокращенной программе, и уже в феврале 1942 года был издан приказ об окончании училища. Лейтенанта Петра Вдовинова направили на Западный фронт в 895-й стрелковый полк 193-й стрелковой дивизии командиром взвода, который насчитывал более 40 человек. Из числа этих ребят П. Вдовинов готовил снайперов. Под Старым Осколом наша армия держала оборону, потому что немцы на ступали. Теперь жизнь советских солдат большей частью проходила в окопах, откуда они первыми замечали врага во время его наступления — по сверканию стекол биноклей. 12 июня 1942 года началось сильное наступление вражеских войск. Долго ли наши могли продержаться, если на весь взвод — пулемет, 2—3 автомата, винтовка у связного и всего по две обоймы патронов у солдат перед атакой? Артиллерия противника не смолкала ни на минуту. Дым и пыль затмили яркое летнее солнце. Казалось, вражеские пули могут настигнуть тебя и на дне окопа. Злость, ненависть, страх, обида смешались воедино. Солдаты сердцем угадывали команды старше го, нутром чувствовали, если нужно было усилить огонь. Но все их старания и силы рухнули, когда вслед за артиллерией немецкие танки стали «утюжить» нашу оборону. Сколько осталось лежать там молодых и совсем еще юных наших мальчиков?! Скольких сыновей, мужей, отцов не досчиталась Родина-мать?! Солнце не торопилось опускаться за горизонт, как будто оплакивало тех, чья судьба оказалась такой же короткой, как один день по сравнению с вечностью. Как будто хотело догореть за тех, чья жизнь потухла, так и не успев по-настоящему разгореться. Петр осторожно открыл глаза. Тишина. Мертвая тишина. Постепенно пришло сознание, он все вспомнил, вспомнил бой. Но по-прежнему ничего не слышал — контузия. По канавам и кустарникам вдоль канав Петя пробирался ночью к своим. Уже под утро прилег в кустах у дороги отдохнуть и незаметно задремал. Во сне послышались какие-то звуки. Он вздрогнул и проснулся. Все отчетливее приближался — он это слышал! — рокот немецких «вонюшек», на которых, видимо, после боя возвращались обратно немцы. Сердце сжалось в маленький твердый комок. Машины проехали и остановились. А мотоцикл, замыкавший колонну (черт бы его побрал!), остановился как раз напротив местечка, где лежал Петр. Мотоциклист спрыгнул с мотоцикла и направился к кустам. Петр лицом врос в землю, лежал не шелохнувшись: подавать признаки жизни сейчас было не время. Немец «от души» пнул его ногой в бок, но Петр стерпел и не пошевелился. Второй удар оказался еще сильнее. Петр поднял голову. Мотоциклист крикнул по-немецки, и подошли несколько человек. Они что-то «лаяли» на своем языке, показывая в сторону чуть дальше от дороги. «Там, наверно, хотят расстрелять», — подумал Петр. Больше он ни о чем не думал. Голова была пустая. Он даже по чему-то не испугался, как в тот первый свой урок. Петра уже оттолкнули, чтобы он отошел от дороги, как из первой машины вышел высокий и худой человек, судя по «кубикам» на петлицах, офицер. Быстро заговорил по-немецки, и Петра так же быстро посадили в самоходку. И хотя смерть его миновала, радости не было: куда везли — неизвестно.В плену, где вместе с Пет ром находились еще около 200 человек, мысль о побеге никогда не покидала. Пленные даже ночью не спали, чтобы использовать для побега удобный момент. Впрочем, осуществить любой план было практически невозможно: кругом — охрана с резиновыми дубинками и автоматами, собаки и два ряда колючей проволоки высотой в три метра. …Наступала осень, а с ней и холод. У Петра, как и у всех русских, отобрали одежду, сняли сапоги. Босиком, только в галифе и гимнастерке, да еще пилотка на голове — в таком виде не один месяц находились пленные. Недалеко от лагеря была лощина. Оттуда время от времени доносились одинокие выстрелы. Ясно: уводили по одному на допрос и расстреливали. Первыми этой участи удостаивались политруки и командиры. Не обошли стороной и Петра. Повели туда же. За лагерем оказался ров размером примерно десять на пять метров, но при его виде содрогнулся бы самый сильный и стойкий человек — на дне рва беспорядочно лежали груды человеческих тел. — Коммунист? — на ломаном русском языке задал вопрос немецкий офицер. — Нет, — ответил Петр и показал кусочек мизинца. — Меньше. Я — комсомолец. Этот «кусочек мизинца» и спас ему жизнь. Во второй раз! Петр попал в концлагерь. Переправили в Польшу, в Славуту. Лагерь был огромным: 15 тысяч пленных, полураздетых, голодных. Спали на нарах. Одолевали вши и болезни. Из еды давали жиденькую картофельную баланду да крошечный ломтик «эрзаца» — хлеба наполовину с опилками и жмыхом. Каждый день в бараке от голо да умирали по 2—3 человека. На проверку выгоняли резиновыми дубинками — поневоле побежишь. Кто задержался в дверях — по спине дубинкой. Через некоторое время Петра перевели в Фаленпостель. Здесь из числа пленных отобрали тех, кто покрепче, на работу. Кормить стали чуть лучше, иногда даже курево давали, но Петр не курил. После работы, на ночь, всю одежду и обувь, если можно так назвать деревянные колодки, забирали. Случись дождь, одежду пленных и не сушили, на следующий день та кую же мокрую они натягивали на себя, высыхала на теле. Работали на шахте, но о бане никогда не было и речи, хотя пленные намекали. И однажды зимой баню все же устроили! Немцы завели пленных в огромный гараж, голых построили на цементном полу в две шеренги и… стали поливать из шланга холодной водой. Сначала — пер вый ряд, потом — второй. Одни не выдерживали, падали, другие после такой «бани» заболевали и умирали. Когда пленных перебросили в Пайне (северо-западнее от Берлина), открылся второй фронт, и американцы начали теснить немцев. Шесть дней немецкая охрана тащила за собой пленных. Думали, что сожгут всех заживо. На одном перевале стрельба усилилась, охрана «заколебалась», пленные это заметили, и, хотя были чуть живые от голода и усталости, быстро смекнули, что к чему. Распределились на группки для захвата охраны (их было около 15 человек) и по команде ее разоружили. Наконец-то власть сменилась! Провели разведку и сдали немцев американцам. Это было в апреле 1945 года. Война близилась к своему победному концу. Всех русских, насильно угнанных на работу, и пленных, находящихся на территории Германии, собирали вместе и готовили к эвакуации на родину. Петр Вдовинов был назначен командиром батальона. В ожидании всех читали военный устав, проводили политинформации и строевые занятия. А когда подали первую машину, на которую посадили женщин и больных людей, немного взгрустнулось. Наверное, оттого, что эти люди едут домой, а им, руководящему составу, придется подождать. Так и не успели они попасть в Россию, когда 9 мая официально было объявлено о капитуляции Германии, и День Победы Петр Вдовинов вместе с товарищами встретил вдали от Родины. Провели про сто митинг, даже тост за Победу поднять было нечем. Но это со всем не омрачило общего счастья, восторга и ликования! Об щей радости свободы! Первая весточка от Петра пришла домой, в Михайловское, лишь летом 45-го. Родные об радовались: жив! Хотя однажды, когда наши войска теснили финнов в Михайловском и бом ба упала прямо в родительский дом, мать Петра Екатерина Дмитриевна грешным делом подумала: «А может, это Петя?», — ведь сын собирался поступать в летное. 25 декабря 1945 года в Горьковской области получил Петр Павлович все документы после проверки необходимых сведений (в плену был все-таки!) и демобилизовался. До Свири до ехал на поезде, а потом шел пешком. Дошел до деревни Кирга, смотрит: школа целехонька, дети учатся, значит, и младшая сестренка Настя там. Попросил мальчишек позвать Настю. Та выскочила, бросилась к брату и повисла у него на шее. Ребята смотрят: кто на улицу вышел, кто — из окон школы. А на полпути до дома еще одна радость — мама по дороге на лошадке едет, на ферму что-то везла. Петра увидела — какая там ферма! Лошадку раз вернула и сына к дому — честь по чести — на гужевой карете доставила. Мирная жизнь набирала свои обороты, а желание работать у Петра было огромным. Вернулся в школу. Сначала преподавал уроки допризыв ной военной и физической под готовки. С 1955 года П. П. Вдовинов — директор спортивной школы, долгое время возглавлял районную школу передового опыта и руководил секцией учителей физкультуры. Закончил курсы учителей биологии и химии, заочно — Карельский пединститут. С 1963 года Петр Павлович работал учителем биологии и директором Туксинской школы. Затем был директором Верховской школы, Рыпушкальской. При его директорстве строилось новое здание Рыпушкальской школы. Сколько в это время проведено субботников, воскресников вместе с учителями и учениками! Более 50 лет насчитывает педагогический стаж Петра Павловича Вдовинова, из них 25 лет он был директором школ. И никогда не расставался со спортом: вел кружок «Юный стрелок», организовывал и судил спортивные мероприятия. П. П. Вдовинов — судья 1 категории (т. е. судил и республиканские соревнования) по лыжам, легкой атлетике, велосипедному спорту. Неоднократно сам участвовал в соревнованиях республиканского и всесоюзного значения. Петр Павлович и сейчас, в свои без малого 80 лет, частый гость в Рыпушкальской школе, проводит традиционные соревнования по стрельбе. Война черной тенью закрыла три года молодости Петра Павловича, зато всей остальной жизни этого человека можно позавидовать: прекрасная семья, заботливая жена, внимательные и трудолюбивые дети (дети получили высшее образование. Дочь Галина работает в Москве, сын Владимир — в ОАО «Олонецлес»), добрые внуки, надежные друзья. И уважение земляков Петр Павлович заслужил по праву. А день 9 Мая в семье Вдовиновых особенный. С утра Петр Павлович достает темно-синий костюм с наградами, лицо озаряет улыбка радости, а память (это уж точно!) настойчиво ворошит события страшных военных лет, отчего седой ветеран незаметно смахивает набежавшие вдруг слезинки.