Алексей
Захарович
ПОДЕЛИТЬСЯ СТРАНИЦЕЙ
История солдата
Алексей Ванин добавил себе год, для того? чтобы быть призванным на фронт. Воевал на фронтах Великой Отечественной войны в рядах Сталинской Сибирской добровольческой дивизии, служил в полковой разведке, был ранен.
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
- «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
— «На фронте я оказался в 1942 году, когда мне не было и 18. Сначала попал в пехоту, затем служил в дивизионной разведке, где не раз ходил «на ту сторону» за «языком». Навидался и страшного, и смешного. Забавный случай приключился в Польше, где однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся — елки зеленые: фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, — очень непросто».
Боевой путь
Алексей Ванин попал в снайперскую роту Сталинградской Сибирской дивизии. Первые бои сибиряки вели на Калининском фронте. Снайперская рота ввиду нехватки подразделений заняла участок фронта протяжённостью три километра. Тут-то и пришлось Алексею впервые стрелять в человека: двух фашистов положил на нейтральной полосе. До войны он не раз ходил со старшими на охоту, неплохо стрелял, но здесь его затрясло, как в лихорадке, было ощущение страшной катастрофы. Это он помнил всегда.. Тогда он получил своё первое воинское звание сержанта.
В 1943 году Алексей Ванин был ранен. После лечения в госпитале его направили в другую часть, где в составе пулемётного батальона он участвовал в боях за Ворошиловград и Старобельск. На реке Донец под Лисичанском молодой сержант получил второе ранение. Вот как об этом вспоминал Алексей Захарович: «Немец-то попёр, все наши отступили, а я в окопе остался, отстреливался. Мне в бедро попали. Перевязал худо-бедно и пополз в густой траве к проволочным заграждениям. Думаю, надо поискать место, где колючку могло снарядом разорвать. Фрицы совсем рядышком, наших раненых добивают!.. Как они меня не увидели?.. Жарища ещё была страшенная! У меня от потери крови галлюцинации начались. Ползу, и мне кажется, что кто-то протягивает котелок с водой. Тяну к нему руку и… утыкаюсь в землю. К вечеру отыскал-таки дырку в заграждении и дополз до своих».
После ранения опять был госпиталь, в г. Миллерово, и опять перевод в другую часть. Алексея Ванина направили в артиллерийский полк. Там скоро узнали, что он неплохо рисует, и определили в дивизионную разведку. Глядя в стереотрубу, Ванин карандашом делал наброски местности: где миномётные расчёты противника стоят, где проволочные заграждения, где пулемётные точки…
Не раз он был на волоске от смерти. Однажды вышел из землянки за дровами, а через минуту точно в неё угодил снаряд – прямое попадание. Всех, кто был в землянке, разорвало на куски. Мог Ванин погибнуть и на минном поле, через которое шла его рота.
«Бывают же чудеса! – вспоминал Алексей Захарович. – Прежде чем нас заметили, мы прошли больше половины поля, но ни один солдат не подорвался. «Стойте! – заорали нам издалека. – Здесь мины!» Мы застыли на месте, боялись шевельнуться!..Подошли сапёры из соседней части и осторожно всех нас вывели оттуда». Не раз он ходил за «языком» «на ту сторону», а это всегда на самой грани жизни и смерти.
Было ещё третье ранение, были бои за Бреслау, Дрезден, Прагу, где для двадцатилетнего сержанта Алексея Ванина закончилась война.
Демобилизоваться из части, стоявшей в Праге, помог случай. Штабным писарем был земляк Алексея родом из Киселёвска. Он-то и подсказал, что специалисты, представлявшие ценность для народного хозяйства, и военнослужащие, имеющие не менее трёх ранений, подлежат внеочередной мобилизации.
Служить в армии в мирное время Алексей не хотел – он мечтал стать художником, поэтому демобилизовался и отправился к семье.
Воспоминания
Он не любиk вспоминать и рассказывать о войне – это очень тяжело! Столько фронтовых друзей потерял!
С годами Алексей Ванин без слёз не моu говорить о тех боях. Наверное, поэтому в канун 40-летия Победы он написал пронзительное стихотворение, которое очень точно передаёт переживания ветерана Великой Отечественной войны.
Сутуля сгорбленные спины,
От Украины до Москвы
Через овраги и долины
Лежат продрогшие мосты.
А даль бывает так прекрасна,
Так удивительно светла,
Как будто всей России тайны
Дорога в зеркало взяла.
У Прохоровки и Обояни,
У Белгорода и Орла
Земля, взрыхлённая боями,
Передо мною пролегла.
Здесь реки кровь ещё не смыли,
Здесь родники слезами бьют,
Здесь каждым стебельком ковыли
Поныне мёртвые встают.
И небо чистое над нами
Успокоенья не даёт.
Летит и требует ответа
И снова в сердце ветеранам бьёт.
Река течением влечёт,
Я ощущаю трепет вёсел.
А на холмах – то дот, то дзот,
В земле таятся сорок вёсен.
И вдоль нейтральной полосы,
Теперь у речки тихой-тихой,
Стекают капельки росы
С берёз, увитых повиликой.
А там, вдали, за рядом ряд
Колючей проволоки струпья,
Деревья сумрачно стоят
С колючей проволокой на сучьях.
Им ноши той не опустить,
Проволока вросла уж в тело.
Но как деревьям объяснишь,
Что канонада отгремела?
А может, лес меня мудрей
И бдительней стоит на страже
Исконных наших рубежей,
Пропахших копотью и сажей.
После войны
Однажды зимой 1946 года ночью Ванины услышали стук в окно, насторожились, открывать не торопились. Дело в том, что в 1943 году (сестра Алексея Валентина запомнила – в тот день по радио объявили об освобождении от фашистов города Орла) ночью в дом ворвались бандиты – семь вооружённых человек, это был грабёж.
Вот в этот раз и спросили осторожно: «Кто там?» В ответ услышали громкий голос Алексея:
«Открывайте!» Открыли дверь… Алексей был на белом коне! Сестра Валя хорошо запомнила, как скрипел снег под копытами коня, которого Алексей взял в пожарной команде, где работал до ухода на фронт. Он вспомнил своё обещание, данное родным. Любил эффекты.
Алексей шумно ворвался в дом! Сестра застеснялась, вскочила ведь в ночной рубашонке, и спряталась под одеяло. Алексей подошёл к кровати, сгрёб её: «Да ты уже, сестрёнка, под потолок!» Отец суетился рядом в исподнем…
К утру в их дом повалили соседи. Радовались за Алексея, за Ваниных, но тут же с горечью стали вспоминать погибших… Это очень расстроило Алексея, да и контузия давала знать, его затрясло, и он воскликнул: «Лучше б я не вернулся, а погиб!»…
Время изменило Алексея – он очень возмужал. Из Чехословакии он привёз чемодан с карандашами и ручками, тетрадями и альбомами, ластиками… Все соседские ребятишки сбежались за подарками, и каждый получил от Алексея свою долю. Кто посмелее, получив подарок, вновь вставал в очередь. Сестрёнка очень боялась, что ей не достанется от брата подарка. Но он не забыл о своих родных. Гектарий, которому было уже 17 лет, старался вести себя сдержанно, по-взрослому.
Вскоре Алексея назначили директором клуба в Киселёвске, он был коммунистом – в армии вступил в партию. В клубе показывали кинофильмы, проводили танцы, устраивали концерты. Заходили сюда хулиганы, которые часто затевали драки. Как-то в очередной потасовке, в которой участвовал местный громила Гамаюнов, Алексею порезали китель… Вызвали директора в райком, стали укорять, что, мол, не смог справиться с хулиганами, а тут ещё пошли жалобы от близких к районному начальству, что молодой заведующий не пускает их в кино без билетов…Из-за всего этого завклуба Ванин пошёл работать в шахту. Но способный и работящий фронтовик – орденоносец – не затерялся и не запил, как, увы, многие из шахтёров. Вскоре его избрали освобождённым секретарём комитета комсомола шахты. В это же время в жизни Алексея происходят и другие важные события: он узнаёт, что в Киселёвске создана секция классической борьбы. Крепкий, здоровый мужчина, которому частенько на молодёжных мероприятиях приходилось вразумлять хулиганов, в том числе и кулаками, решил попробовать подучиться «правильной» борьбе.
Секцией руководил интересный человек с трудной судьбой – Василий Иванович Анисимов. Он, как и большинство мужчин, прошёл фронт, раненым попал в плен, бежал, но вновь попал в концлагерь, где его, больного тифом, фашисты отправили в крематорий, но товарищи его припрятали, там же выходили. После освобождения он попал в Киселёвск и, как бывший спортсмен, начал тренировать молодёжь.
В 1948 году Алексей Ванин начал участвовать в соревнованиях и за год добился серьёзных успехов: стал чемпионом города, в Новосибирске – чемпионом области, в Омске – лучшим в Сибири, успешно выступил на Всесоюзных соревнованиях профсоюзов.
Его стали приглашать переехать в Москву. Свою первую победу Алексей Ванин помнит до сих пор. Это случилось в цирке «Шапито», который был на гастролях в Киселёвске. Тогда, выйдя из зала, он победил циркового борца, приведя в неистовый восторг своих земляков и маму Полину Ивановну, которая от волнения, сидя в амфитеатре, вцепилась в погоны сидящего впереди полковника и чуть было не оторвала их.
В это же время в жизни Ванина произошёл ещё один важный поворот – он женился на миловидной официантке ресторана Таисии. Однако интенсивная комсомольская работа в шахте, постоянные тренировки и разъезды на соревнования не способствовали созданию дружной семьи.
В августе 1948 года Алексей получил первую в своей мирной жизни высокую награду – Почётную грамоту ЦК ВЛКСМ «За умелую организацию социалистического соревнования в честь Дня шахтёра».
Жизнь в шахтёрском Киселёвске, полуголодном, как и во всей стране, чрезвычайно криминальном, была непростая. Постоянными были стычки с «блатными», как вспоминает Ванин: «Если кто-то меня крыл матом или угрожал «авторитетами», то я наглеца «вырубал» одним-двумя ударами».
Да, Алексей Ванин был гордым и горячим парнем. Дошло до того, что он где-то достал себе пистолет ТТ. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы «ствол» не обнаружил отец, который к тому времени стал депутатом горсовета. Он привёз Алексея на своём тракторе в укромное место у речки, разобрал на глазах у обижённого сына ТТ на части и расшвырял их в разные стороны в воду. «Если драки тебе ещё сходят с рук, – сказал он Алексею – то с этой штукой ты точно вляпаешься».
Осенью 1948 года у Алексея Ванина украли часы, вором оказался один уголовник, постоянно круживший вокруг комсомольского вожака. Ванин, «проведя дознание», крепко отлупил вора. Опасаясь судебных разбирательств, Алексей принял решение, в корне изменившее его жизнь, он решается уехать в Москву и сосредоточиться на классической борьбе.
Москва встретила сибиряка дружелюбно. Его назначили заведующим спортзалом ДСО «Строитель» в Доброслободском переулке, здесь же ему пришлось жить в первые после переезда месяцы. Жена Таисия оставалась пока в Киселёвске.
Алексей постоянно тренировался сам и готовил московскую команду «Строитель» к встрече с очень сильной минской командой. Там в полутяжелом весе боролся известный опытный борец, мастер спорта. Ванин победил в этой схватке, победила и команда «Строитель». Вскоре ему присвоили звание мастер спорта СССР, он стал известным спортсменом и решил связать дальнейшую судьбу с тренерской работой. В 1949 году поступает, а в 1951-м заканчивает специальное отделение школы тренеров Государственного центрального ордена Ленина института физической культуры имени И. В. Сталина (знаменитый ГЦОЛИФК), где ему была присвоена квалификация тренера по борьбе.
В 1954 году Алексей Ванин дебютировал в кино ролью Ильи Громова в картине "Чемпион мира". Тогда режиссер фильма Владимир Гончуков решил, что «легче научить борца играть, чем актера — бороться». Фильм имел шумный успех, исполнителя заглавной роли заметили и стали приглашать на эпизоды в кино.
С начала 1970-х годов Алексей Ванин много снимается. Его герои чаще всего - мужественные, сильные люди, способные на поступок. В комедии "Джентльмены удачи" он мелькнул в небольшой, но заметной роли бывшего вора, ставшего на честный путь. Это он со словами: «Я же тебе говорил, что завязал», - спускает с лестницы главного героя в исполнении Евгения Леонова.
Среди других фильмов с его участием: "Карьера Димы Горина" (Пантелей), "Они сражались за Родину", "Отец и сын" (Василий), "Поговорим, брат…", "Сын за отца" и др. Но самой заметной, самой знаменитой работой Алексея Ванина в кино несомненно является роль Петра Байкалова - брата Любы в драме Василия Шукшина "Калина красная".
Ежегодно, начиная с 1998 года, в подмосковной Щербинке проходит Всероссийский юношеский турнир по греко-римской борьбе на призы Алексея Ванина.