Звание.

Старший сержант.

Должность.

Стрелок стрелкового батальона 965 стрелкового полка, 274 стрелковой дивизии, 12 Армии, Южного фронта (09.1941).

               Старший сержант ТУТОВ СЕРГЕЙ ЯКОВЛЕВИЧ, 25.09.1914 года рождения, место рождения - РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ, Курская губерния, Курский уезд, волость?, деревня Тутово (по административному делению: 1. СССР: РСФСР, Курская область, Курский район, Тутовский сельский совет, дервня Тутово; 2. РОССИИ: Курская область, Курский муниципальный район, Полянский сельский совет, деревня Тутово), русский. В РККА призван в 1941 году. В Великой Отечественной войне с  15.08.1941 года, в должности (последняя): Стрелка стрелкового батальона 965 стрелкового полка, 274 стрелковой дивизии, 12 Армии, Южного фронта. Пленён в районе г. Глухов, Глуховского района, Сумской области, Украинской ССР, 5.09.1941 года. В плену: 1. Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg), военный округ IV – Дрезден (Dresden), Саксония, Третий Рейх; в н. вр.: Мюхльберг на Эльбе (Mühlberg a.d. Elbe), район Эльба - Эльстер (Elbe-Elster), федеральная земля Бранденбург (Land Brandenburg), ФРГ (Bundesrepublik Deutschland); 2. Oflag 62 (XIII D) Хаммельбург (Hammelburg), военный округ XIII – Нюрнберг (Nürnberg), Бавария, Третий Рейх; в н. вр.: г.  Хаммельбург (Hammelburg), район Бад-Киссинген (Bad Kissingen), административный округ Нижняя Франкония (Unterfranken), федеральная земля Бавария (Bayern), ФРГ (Bundesrepublik Deutschland ), лагерный №134225, доставлен 22.11.1941 года. Передан гестапо, 25.11.1941 года. Расстрелян после 25.11.1941 года, на учебном стрелковом полигоне школы снайперов СС, в качестве "живой мишени", под г. ХЕБЕРТСХАУЗЕН, Бавария, Третий Рейх; в н. вр.: г. Хабертсхаузен (Hebertshausen), район Дахау (Dachau), федеральная земля Бавария (Bayern; Свободное государство Бавария (Freistaat Bayern), ФРГ (Bundesrepublik Deutschland). В списке Маргариты Котиковской порядковый №747. Родственники: РСФСР, Курская область Стрелецкий район, деревня Большое Лукино, жена - Тутова Александра.

Данные из УПК (учётно - послужной карты, портал “ПАМЯТЬ НАРОДА 1941 - 1945”).

Дата рождения 25.09.1914

Место рождения Курская обл., Стрелецкий р-н, д. Тутово.

Дата призыва __.__.1941

Воинское звание красноармеец; рядовой; ст. сержант

Воинская часть 965 стрелковый полк 274 стрелковой дивизии (II)

Место выбытия Глухов

Документ, уточняющий потери.

Тутов Сергей Яковлевич

Дата рождения: __.__.1914

Место рождения: Курская обл., Стрелецкий р-н, д. Тутово

Дата призыва: __.__.1941 Стрелецкий РВК, Курская обл., Стрелецкий р-н

Дата призыва: __.__.1941

Воинское звание: красноармеец

Последнее место службы: 965 сп

Дата выбытия: __.10.1943

Причина выбытия: пропал без вести

Документ о военнопленных.

Тутов Сергей Яковлевич

Дата рождения: 25.09.1914

Место рождения: Тутово

Воинское звание: рядовой

Судьба: попал в плен

Место пленения: Глухов

Лагерь: шталаг IV B, шталаг XIII B, Gestapo Nuernberg

Лагерный номер: 134235

Дата пленения: 05.09.1941

Тутов Сергей Яковлевич

Дата рождения: 25.09.1914

Место рождения: Курская обл., Тутово

Воинское звание: ст. сержант

Дата выбытия: __.08.1942

Судьба: Погиб в плену

Место пленения: Глухов

Лагерь: шталаг IV B

Лагерный номер: 134232

Дата пленения: 05.09.1941

Приложение:

1. 274 стрелковая дивизия (Воронежский Государственный университет, клуб “ПАМЯТЬ”: http://samsv.narod.ru/Div/Sd/sd274/main1.html ; “ЗАБЫТЫЙ ПОЛК”: http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=1761):

               "История. Дивизия была сформирована в период с 15 июля по 15 августа 1941 года в районе Запорожья. Формирование проходило по предписанию военного совета Одесского военного округа от 11 июля 1941 года за № 1107, под непосредственным руководством областного комитета Компартии Украины и облисполкома. Личный состав подбирался из жителей города Запорожья и ближайших районов области. Дивизию возглавили полковник Немерцалов и комиссар Расников. В ее состав вошли 961-й, 963-й и 965-й стрелковые полки, 814-й артиллерийский полк, 150-й истребительно- противотанковый дивизион и другие штатные подразделения. Ей были приданы 263-й корпусный полк, дивизион 52-го гаубичного артиллерийского полка, 383-й дивизион РГК. Кроме того, в Запорожье были сформированы подразделения народного ополчения до 40 тысяч человек. В августе дивизия вошла в состав 12-й армии Южного фронта. 
                По приказу командования Юго-Западного направления в течение 15-18 августа 1941 года дивизия, 157-й полк НКВД, народное ополчение держали оборону на правом берегу Днепра - Зеленый Луг, В. Хортица, Бабурка, Разумовка. 16-й зенитный полк своим огнем прикрывал Днепрогэс и другие важные объекты города. В течение 18-го августа шли кровопролитные тяжелые бои с переменным успехом. Во второй половине дня гитлеровское командование подтянуло свежие силы и перешло в наступление. Наши войска проявляли массовый героизм. Но ряды защитников города редели, им не хватало оружия, боеприпасов. 
                К концу дня по приказу командования воины дивизии оставили правый берег Днепра и Хортицу, при этом взорвав плотину и мост, соединяющий левый берег с островом. Уничтожив прорвавшиеся десанты противника, заняли оборону с задачей: не допустить форсирования Днепра и упорно оборонять левый берег на участке Улановка - совхоз имени Сталина. 
                С Хортицы противник мог хорошо просматривать город. Огнем артиллерии и минометов он методически обстреливал предприятия, железнодорожные станции и главные объекты города. Приказом командующего Юго-Западным направлением Маршала Советского Союза С. М. Буденного была поставлена задача уничтожить противника и отбить остров Хортица. С 5 на 6 сентября 1941 года части дивизии стремительным ночным ударом освободили Хортицу. 
                В приказе войскам 12-й действующей армии от 7 сентября говорится: "Части 274-й сд доблестно сражались за захват острова Хортица, показав в этих тяжелых боях образцы мужества, отваги и беззаветного служения Родине... Овладение островом значительно улучшает оборону г.Запорожья, этого гиганта советской индустрии, делает ее еще более прочной, еще более устойчивой"... 
                Помимо частей 274-й сд, 16-го зенитного полка ПВО и 157-го полка НКВД в сражениях участвовали подразделения народного ополчения, руководство которыми осуществлял старый большевик Суров. В оперативной сводке № 50 штаба 274-й стрелковой дивизии говорилось, что с 6 по 15 сентября части дивизии занимали оборону в прежней полосе на восточном берегу реки Днепр, производили инженерные работы. На острове Хортица ими было захвачено две 37-мм пушки, 8 станковых, 23 ручных и 3 крупнокалиберных пулемета, 134 винтовки и много другого военного имущества и снаряжения. За это же время в дивизии было 100 человек убитых и 879 раненых. Воины дивизии и полка НКВД свыше месяца вели ожесточенные оборонительные бои, стойко отражали одну за другой атаки превосходящих сил противника. 
                Учитывая, что 274-я дивизия и 157-й полк НКВД выполнили стоящие перед ними задачи, высшее командование приказало им отойти на восток. Второго октября дивизия под прикрытием 157-го полка НКВД оставила свои позиции. 
               С конца сентября 1941 года участвовала в Донбасской оборонительной операции. 
              В конце 1941 года была расформирована, причем без ведома наркома обороны. Об этом говорилось в директиве Генштаба № 151216 "Командующим войсками фронтов и отдельными армиями о запрещении расформирования и формирования частей и соединений" от 11.01.1942.";

Состав:

Управление.

961 стрелковый полк.

963 стрелковый полк.

965 стрелковый полк.

814 артиллерийский полк.

522 гаубичный артиллерийский полк.

321 отдельный истребительно-противотанковый дивизион.

546 отдельный зенитный артиллерийский дивизион.

340 разведывательный батальон.

545 саперный батальон.

633 отдельный батальон связи.

709 медико-санитарный батальон.

298 отдельная рота химзащиты. 

709 автотранспортный батальон.

865 полевой автохлебозавод. 

678 корпусной ветеринарный лазарет.

984 полевая почтовая станция.

828 полевая касса Госбанка.

Командование.

Командир:

НЕМЕРЦАЛОВ ПЁТР ИВАНОВИЧ (14.02.1894, РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ, Воронежская губерния, Задонский уезд, Ксизовская волость, село Ксизово - 16.05.1942, Крымская АССР, г. Керчь, село Булганакна, погиб), полковник. Период командования: 1.07.1941 - 31.10.1941. Личная страница на портале "ПАМЯТЬ НАРОДА 1941 - 1945": https://goo.su/nKnXG7z 

2. Старший сержант ТУТОВ С. Я. в:

- "СПИСКЕ МАРГАРИТЫ КОТИКОВСКОЙ". Полная версия, с дополнениями, на личной странице капитана ГОРБУНОВА И. П. на портале "БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК":  https://www.moypolk.ru/soldier/gorbunov-ivan-petrovich-8  Проект "ХЕБЕРТСХАУЗЕН" ("БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК": https://clck.ru/YQBzZ );

3. Офлаг XIII D (62) (ВИКИПЕДИЯ: https://clck.ru/Q7fKN  ); "КНИГА ПАМЯТИ УМЕРШИХ СОВЕТСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ", кладбище г. Хаммельбург, район Бад-Киссинген, административный округ Нижняя Франкония, федеральная земля Бавария, ФРГ ( https://clck.ru/Wt2su  ); "Список всех шталагов, офлагов и дулагов на территории Рейха и оккупированных Германией стран" ("Благотворительный Фонд развития культуры": https://www.rigacv.lv/salaspils/spisok_lagerei  ); "Немецкие лагеря военнопленных во время Второй мировой войны" (Исследовательская работа: Alexander Gfüllner, Aleksander Rostocki, Werner Schwarz; СОЛДАТ.RU: https://www.soldat.ru/force/germany/camp.html/  );

4. Фотографии:

- Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg: https://clck.ru/XdRTK ; Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg; "Форум Поисковых Движений": http://voenspez.ru/index.php?topic=2595.0 ):

авторское описание:

- аватар: “Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg). Советские военнопленные.”;

“Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg). Советские военнопленные.";

“Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg). Советские военнопленные”; 

- “Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg). Лагерные ворота.” (без даты; архивный материал инициативной группы «Лагерь Мюльберг e. V.»: https://clck.ru/XdRTK );

- аватар "Пленные командиры Красной Армии в лагере Oflag 62 (XIII D), в Хаммельбурге." ("ВОЕННЫЙ АЛЬБОМ": https://waralbum.ru/323576/ ); Источник: "Verbrechen der Wehrmacht. Dimensionen des Vernichtungskrieges 1941—1944». Hamburger Edition, 2012;

- мемориала  "Хебертсхаузен" (стрельбище СС "Хебертсхаузен", Бавария; с портала "Форум Поисковых Движений", Секэй Татьяна Николаевна: https://clck.ru/Q5uA7 ; http://forum.patriotcenter.ru/index.php?topic=54083.40 );

- офлаг XIII D (62): Кладбище лагеря Хамельбург; 2. Памятная стена; 3. Памятник, погибшим в лагере, советским офицерам ( https://clck.ru/Q7fKN );

- концентрационный лагерь Дахау (Русская Православная Церковь. Московский Патриархат: http://voskresenie.de/main-page/konzlager-dachau/ );

- "Стрельбище СС "Хебертсхаузен. Советские военнопленные. Расстрел." (Bundesarchiv; портал "213 стрелковый полк 56 Московской стрелковой дивизии": https://goo.su/sd3T ):

авторское описание: “Позади бетонных ниш, в маленьком помещении, служившем раздевалкой и мертвецкой,  приговоренных  к расстрелу  заставляли догола раздеваться,  далее наручниками приковывали к вбитым в землю столбам, находящимися внутри  бетонной ниши.  По живым мишеням эсэсовцы начинали «учебную стрельбу». Погибших  ненадолго складывали в мертвецкой, затем отвозили обратно в лагерь Дахау, где их тела  сжигали в крематории.”;

5. Младший лейтенант ТЕМКИН МОИСЕЙ БЕНЬЯМИНОВИЧ (1917 -2006); "Воспоминания узника нацистских концентрационных лагерей" (прим.: избежавший расстрела в т.ч. в офлаге XIII D (62), на полигоне Хебертсхаузен (  http://militera.lib.ru/memo/russian/tyomkin_mv01/text.html ); О полигоне Хебертсхаузен рассказывает следующее:

               "Несколько дней нам не давали ни есть, ни даже пить, как вдруг 22-го ноября, камеру открыли и нас выгнали в коридор, где стали строить и выводить во двор тюрьмы. Раскрыли также остальные камеры, и вывели всех во двор. В мыслях пронеслось: вот и конец, сейчас поведут на расстрел.
          Когда мы выстроились во дворе, гестаповцы несколько раз всех пересчитали: колонна оказалась приблизительно около 200 человек. Затем открыли ворота, вывели нас на улицу и повели под усиленным конвоем эсэсовцев с овчарками.
          Впереди нас двигалась красивая белая лошадь, с повозкой, нагруженной с верхом. Повозка была покрыта красивым черным покрывалом. Наблюдая такую картину, когда впереди колонны идет груженая повозка с красивой лошадью, мелькнула мысль: «А вдруг нас ведут не на расстрел?». Что может быть на повозке? «Голодной куме — хлеб на уме» — гласит пословица; так и мы, голодные, подумали, что, вероятно, на повозке хлеб и нас отправляют куда-нибудь в другую тюрьму. Зачем же нас ведут через весь город — расстрелять могли ведь и в той тюрьме, где мы были раньше.
          Нас привели на товарную станцию. На путях стояли два пульмана, а рядом, сопровождавшая нас лошадь с повозкой. Гестаповцы стали кричать: «Рундэ!» — раздевайся по-немецки, но мы не понимали, что при этом надо делать. Мы сняли сначала шинели, у кого они были, потом гимнастерки, а гестаповцы все кричали: «Рундэ!». Мы сняли ботинки, сапоги. После этого гестаповцы стащили покрывало с повозки и начали бросать нам деревянные колодки и рваные шинели образца старой русской армии.
          По пять человек, как стояли в строю, стали каждого друг к другу прикреплять, связывая цепями руки. В отверстия цепей вставляли маленькие замочки и закрывали их; пятерку заводили в вагон и ставили к стене. Руки так крепко были стянуты цепью, что стоило первому повернуться, пятый кричал: «Караул!». Цепи въедались в тело. В углу вагона стояла посудина для параши. Когда заполнили, таким образом, вагон до отказа, двери закрыли наглухо на замок. И нас повезли в неизвестном направлении.
           Кое-как, немного успокоившись, мы расположились на полу вагона, вернее сели и старались не двигаться, ибо каждое малейшее движение доставляло неимоверную боль от цепей. Везли нас всю ночь, никто не мог сомкнуть глаз.
           Когда двери вагона открыли — было утро, времени мы не знали. Зашли гестаповцы, эсэсовцы, сняли цепи с рук и стали выталкивать нас из вагона винтовками, прикладами. Около вагона стояли грузовые автомашины, крытые брезентом, и нас прикладами эсэсовцы начали загонять в них. Машины битком утрамбовали пленными, а эсэсовцы, стоя на подножках, всю дорогу продолжали бить нас прикладами.
         Привезли нас на широкий двор, с одной стороны которого большие железные ворота. Напротив ворот — высокая длинная каменная стена, вся забрызганная кровью. С обеих сторон двора — насыпь высотой 3-4 метра, на ней стоят эсэсовцы с винтовками и пулеметами.
          Во дворе также много эсэсовцев и гестаповцев в военной и гражданской одежде, в шубах — было очень холодно, мороз. Прохаживались какие-то люди в белых халатах и длинных черных рукавицах.
           Гестаповцы через переводчика дали команду всем раздеться догола и построиться по пять человек в ряд. Все разделись и голые стали по пять человек в ряд, лицом к воротам. Эсэсовцы и гестаповцы в гражданской одежде подходили к каждому, спрашивали его фамилию, что-то отмечали в списке и отправляли большинство становиться к воротам также по пять человек в ряд, а некоторых — отправляли стоять к стене в одну шеренгу, лицом к воротам.
           Я стоял приблизительно посередине строя и ждал своей очереди. Я всегда старался становиться посередине, чтобы успеть осмотреться. То, что здесь будут расстреливать, всем было ясно. Мозг работал напряженно. Большинство пленных ставили к воротам, небольшое количество — отправляли к стене. Логично было думать, что вероятнее всего, будут расстреливать тех, которых направляют к стене, т.к. их было меньшинство.
            Невозможно было предположить, что будут расстреливать большинство пленных, находящихся у ворот. И вот я стал обдумывать возможность, когда подойдет мой черед, как-то перебежать и стать в строй к воротам, что конечно, было неосуществимо. Но мне так хотелось.
            Подошла моя очередь, меня покрутили вокруг, что-то отметили в списке и направили — к стене. Стоял я голый, дрожа от холода и страха, посматривал по сторонам и все думал, думал.
            Эсэсовцы, которые находились на насыпи, показывали нам пальцами вверх и говорили: «Ин гимель! — В небеса!».
            Потом еще нескольких человек поставили рядом со мной, и один из гестаповцев дал команду: «Гинуг! — Хватит!». Нам всем, кто стоял у стены, приказали собрать со двора разбросанную одежду, свалить ее в машину, и самим сесть туда же. Мы забросили одежду, голые сели в машину и поехали. Везли недолго, и машина остановилась около какого-то барака. Нас прикладами вытолкали из автомобиля и завели в какое-то машинное отделение. Здесь было жарко. Мы стояли промерзшие и отогревались, не понимая, что же с нами в машинном отделении будут делать, какую казнь нам фашисты придумали. Нас было 23 человека, отобранных из всей партии — около 200 человек, которых привезли из Хаммельбурга. В машинном отделении перед нами стоял молодой эсэсовец и какой-то человек в полосатой одежде с овчаркой. В дверях стоял еще один человек в такой же одежде и тоже наблюдал за нами. Спустя некоторое время эсэсовец приказал: «Юдэ, хенде хох! — Евреи, поднимите руки!»
         После того, как гестапо меня арестовало и установило, что я — еврей, я перестал это скрывать, так как был совершенно уверен, что среди нас есть еще пленные, подобные мне, и поднял руку.
          Но оказалось, что руку поднял только я один. Эсэсовец очень удивился и спросил: «Юдэ, как ты сюда попал?». Я остолбенел: в чем же дело, здесь какая-то ошибка?! И главное, я совершил эту большую непоправимую ошибку именно сейчас, только что. Но дело было уже сделано. Как потом оказалось, я сюда попал совершенно случайно — гестаповцы, видимо, в спешке что-то перепутали, когда меня определили в эту группу — сюда отбирали только русских…";

6. Стрелковый полигон Хебертсхаузен:

- СПИСОК МАРГАРИТЫ КОТИКОВСКОЙ ( https://clck.ru/Q5pQv );

- (ВИКИПЕДИЯ: https://clck.ru/Q5tVB );

- стрельбище СС "Хебертсхаузен" ( https://clck.ru/Q5tcC );

- "Передан гестапо" ( https://zem-nn.ru/?p=8117 );

7. Информация о плене и обстоятельствах гибели:

- Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg):

                "Шталаг IV-Б ((ВИКИПЕДИЯ: https://clck.ru/V3DB2 ); является аббревиатурой немецкого нем. Stammlager — «Главный лагерь») — один из крупнейших концентрационных лагерей на территории Германии, располагавшийся близ Мюльберга в Саксонии. В период с 1939 по 1945 год в лагере было заключено более 30 тысяч человек. Лагерь был освобожден в 1945 году Красной армией. Вплоть до 1948 года НКВД содержало здесь заключённых преступников, превратив здание концлагеря в тюрьму.

История. Лагерь занимал площадь около 30 гектаров и был открыт в сентябре 1939 года. Первыми заключёнными было около 17 тысяч польских солдат, захваченных в ходе германского наступления в сентябре 1939 года. Первые два месяца они жили под открытым небом или в палатках, а некоторых перевели в другие лагеря. В мае 1940 года поступили первые французские солдаты, которые были взяты в плен в битвах во Франции. В 1941 году после боёв в Греции в лагере появились британские и австралийские пленники, а после июня 1941 первые военнопленных из Советского Союза. В октябре 1944 года поступило несколько тысяч поляков, которые были захвачены после Варшавского восстания членов «Армии Крайовой», в том числе нескольких сотен женщин-солдат. Последние были переведены в другие лагеря, такие как Stalag IV-E (Альтенбург) и Oflag IX-C (Мольсдорф) в ноябре 1944 года. В конце декабря этого же года после Арденской битвы было прислано около 7 500 пленных американцев[1][2]. Особенностью лагеря было то, что женщины и мужчины содержались совместно, а также были случаи рождения детей[3]. По воспоминаниям заключённых, рабочий день начинался с пяти часов утра, без каких либо выходных или праздничных дней. Сигареты служили основным средством платежа за благосклонность охраны или оказание каких-либо услуг.

               Красная Армия освободила заключённых в лагере 23 апреля 1945 года. Всего за время существования лагеря в его стенах содержались представители из 33 государств. Когда Красная Армия подошла к лагерю в апреле 1945 года, на его территории содержалось около 30 000 человек, из них 7 250 были британцами. Около 3 000 человек умерли вследствие туберкулеза и тифа. Британские и американские заключённые продолжали содержаться в лагере ещё более месяца после освобождения советскими войсками. Майор Василий Верщенко объяснял это тем, что между СССР и союзниками существует договорённость, согласно которой все пленные американцы будут возвращены лишь после уплаты за них финансового возмещения[3]. Отдельным солдатам удавалось совершить побег и пробраться на подконтрольные американцам территории. В августе 1945 года НКВД открыли на территории лагеря тюрьму, где содержалось более 22 800 человек, а 6 700 из них погибли. Тюрьма прекратила свое существование в 1948 году.".

- О шталаге-4Б («Как я был в немецком плену», авт. Ю. В. Владимиров ("Форум Поисковых Движений": http://voenspez.ru/index.php?topic=2595.0  ):

               «…Вскоре показался в поле лагерь военнопленных, который по сравнению с предыдущими украинскими лагерями, в которых я побывал, был невелик. Он был огражден снаружи со всех сторон двумя рядами колючей проволоки, заканчивавшимися по углам и посредине сторожевыми вышками, на которых сидели с автоматами часовые, и имел внутри множество длинных деревянных бараков, размещенных в отдельных секциях — блоках, также огороженных колючей проволокой, но только в один ряд.
                   Лагерь имел несколько входов и выходов. У всех ворот висела надпись «Achtung! Kriegsgefangenenlager. Unbefugten das Betreten ist streng verboten! (Внимание! Лагерь военнопленных. Посторонним вход строго воспрещен!)». А позже у главных ворот я увидел еще дополнительную вывеску «Stalag IV В Muhlberg». Подробно она значила Stammlager (точнее Mannschaftsstammlager) IV В коренной (стационарный, базовый или, вернее, регистрационный) лагерь IV В для рядовых военнопленных (включая ефрейторов, сержантов и старшин), находящийся в Мюльберге.       Этот небольшой город находится на земле, называющейся Бранденбург, и на границе с Саксонией-Анхальт, на правом берегу Эльбы и в 30 км южнее города Торгау, где на этой реке впервые встретились 25 апреля 1945 года части войск Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. Наш лагерь для военнопленных, сокращенно называвшийся Stalag IV В — Шталаг IV Б советские оккупационные власти превратили в лагерь для немецких военных преступников и бывшего командного состава немецкой армии.
              ...Нас подвели к задним — вспомогательным воротам лагеря, которые часовой-привратник открыл, и мы зашагали внутрь лагеря военнопленных Шталаг IV Б. Между прочим в последние годы я долго думал, что же означают в названии этого лагеря римская цифра IV и индекс — латинская буква В. И лишь недавно узнал о них следующее. Дело в том, что еще до войны Германия тех лет была поделена на 21 Военный округ, каждому из которых был присвоен свой номер римской цифрой. Так, цифрой I означался Кенигсбергский округ, III — Берлинский, X — Гамбургский, XX — Данцигский, XXI — Позненский и т.д. И в этом ряду наименований цифра IV была присвоена Дрезденскому Военному округу, на территории которого и оказался наш лагерь. Таким образом, цифра IV в слове «Шталаг IV Б» означала его принадлежность к указанному округу, а индекс «Б» — номер этого стационарного лагеря в данном округе. Кстати, в     Дрезденском округе имелись также под разными городами Stalag-и IV с индексами А, С, D, E, G и LWS (специально для военнопленных летчиков военно-воздушных сил). Были еще и лагеря специально для военнопленного офицерского состава и генералитета, носившие название Offizierlager (сокращенно Oflag — Офлаг) IV A, В,С и D, где их обитателей не заставляли работать. Кое-где были лагеря типа «Дулаг» и «Шталаг» с индексом «КМ», предназначенные лишь для военнопленных моряков. Находились несколько лагерей Heillager (Heilag — Хайлаг, или просто индекс «Н») для «поправления» здоровья в случае болезни или ранения. Помимо них имелись большие лазареты только для заболевших или поранившихся пленных. Существовало еще и великое множество приписанных к Шталагам отдельных местных, как правило, мелких лагерей, носивших название Arbeitskommando — рабочие команды, снабженные своими собственными номерами из арабских цифр. Такие лагеря, если условия труда и проживания в них были очень тяжелыми, неофициально назывались штрафными и в них часто ссылали немцы «провинившихся» военнопленных из разных других лагерей, где указанные условия можно было считать терпимыми.
                   Рабочие команды, предназначенные специально для выполнения работ различных видов, например: команды грузчиков, землекопов, сапожников, портных, банщиков, электриков и других, имелись и внутри больших лагерей типа «Шталаг» или «Дулаг». При этом они работали как на территории самого лагеря, так и под охраной, вне его.
Особыми были концентрационные лагеря, в которых содержались заключенные, связанные в основном с антинацистской политикой. Рассказывать об этих лагерях не входит в мою задачу. Не буду говорить также о местах и лагерях, где находились и работали гражданские лица из оккупированных немцами территорий нашей страны (т.н. Ostarbeiter — остарбайтеры, т.е. восточные рабочие) и других государств.
Отмечу лишь, что этим лицам было несравнимо лучше, чем советским военнопленным. Ведь гражданским лицам выплачивали неплохую зарплату и предоставляли значительно лучшее питание, и они жили и ходили почти везде свободно, не находясь под конвоем. Они даже могли вести почтовую переписку с родными (наши — только из оккупированных мест). Я, между прочим, встречал в Германии украинских, русских и белорусских девушек, которые приехали туда добровольно, чтобы заработать немалые деньги и хорошо одеться. В первые годы войны остарбайтеры носили на своей одежде слева на уровне груди синюю квадратную нашивку с белыми каёмками и надписью OST (ВОСТОК), а позже — национальные эмблемы (в частности, выходцы из Украины — трезубец).
Как-то от «старожилов» лагеря мне довелось услышать, что лагерь был создан еще в годы Первой мировой войны и в нем содержали русских, французских и британских военнопленных. В 1939 году, с появлением военнопленных поляков, лагерь стали обновлять и расширять, используя их в качестве рабочих. А с лета 1941 года в основную рабочую силу, занятую на строительстве лагерных объектов, превратились советские военнопленные. Они сооружали длинные (в 40 метров и более) деревянные одноэтажные бараки.
                Лагерь (рис. 5) представлял собой восемь блоков, состоявших из бараков. В 20 км юго-восточнее Мюльберга имелся также филиал лагеря № 304 (IV Н) Zeithein (Цайтхайн) около городка того же названия. С 1941 года в нем содержались почти только советские военнопленные с дизентерией, брюшным и сыпным тифом и с другими тяжелейшими заболеваниями. В Цайтхайне от болезней и истощения умерли до 60 тысяч человек. С января 1943 года там устроили специальный лазарет для туберкулезных больных, не способных к физическому труду. Среди них были, кроме советских пленных, сербы, французы, поляки, британцы, американцы, а чуть позже — и итальянцы. Я слышал, что в этом лагере с советскими военнопленными очень скверно обращался главный врач, носивший фамилию Воронецкий, бывший пленный. В Цайтхайне было захоронено около 140 тысяч советских военнопленных. После войны в Цайтхайне был построен небольшой завод по производству стальных труб».

               «Как и во всех лагерях для военнопленных, в Шталаге IV В немецкая комендатура создала из среды пленных группу полицаев — своего рода орган местного самоуправления. У полицаев был свой старший. Многие называли его «господин» или как и на Украине — «пан». В лагере содержалось от 2,5 до 5 тысяч человек в зависимости от времени года и положения на фронте.
             ...Вновь прибывших военнопленных, как правило, очень грязных, обросших, обессилевших, в изношенном обмундировании, завшивевших и больных размещали в специальном блоке и держали там в течение недели. Выздоровевших, точнее — выживших, направляли в душ и после обработки одежды и белья газом против вшей, размещали в карантинном блоке на две или три недели.
Пленных селили по 150—200 человек в бараке. Полы в бараках были бетонные, окна с двойными решетками. В бараках не имелось ни нар, ни какой-либо мебели. Не было ни печей, ни другой системы отопления, ни уборной, ни умывальника с водопроводом. Люди принимали пищу, расположившись на голом полу, спали ногами друг к другу. В течение дня, примерно до 20 часов, можно было пользоваться большой выгребной уборной и водопроводной водой в умывальнике радом с тем же «туалетом». Нас очень удивляли плакаты с надписью «Экономь воду»», поскольку на родине нас призывали экономить только электричество, и мы привыкли видеть призывы вроде «Уходя, гасите свет!».

                 ...С наступлением темноты часовые с полицаями всех загоняли в бараки. Здесь пленных выстраивали и производили вечернюю поверку, после чего дверь барака запирали. Курить можно было лишь с большой осторожностью, чтобы огонь «не заметили сверху вражеские самолёты». В бараках царила страшная духота и вонь из параши. С рассветом дверь барака открывали и снова выстраивали всех на поверку. Затем несколько пленных выносили парашу на тележку и везли ее к выгребной яме. Пленных выгоняли с вещами во двор, и начиналась уборка помещения. В барак через дверь протягивали длинный резиновый шланг, подсоединенный где-то к гидранту, и водой, подаваемой под большим давлением, промывали бетонный пол.

                  Полицай забирал с собой старшего по бараку и еще несколько человек на пищеблок, откуда они приносили в тяжелых деревянных бадьях горячий чай. Завтрак был, как правило, без хлеба. Далее все проводили время, кто как может, в частности, играли в карты, хотя это было запрещено. В 12 часов или чуть позже в деревянных ведрах из того же пищеблока приносили обед, состоявший из первого блюда и картофеля в мундире. А в 16 часов 30 минут или в 17 ча¬сов полагался ужин, т.е. хлеб, чай и кусочек маргарина, и очень редко —дополнительно щепотка мясных консервов. Конечно, порции были мизерными, и поэтому никто никогда не бывал сыт.
                ...Как я отмечал выше, после недели пребывания пленных в первом блоке администрация направляла их в третий — санитарный блок, чтобы помыться и уничтожить вшей на одежде. Горячая вода поступала в душевую из котельной. И душевая, и котельная и отделение обработки одежды обслуживались «старыми» пленными из четвертого блока.
                  В душевой всех заставляли раздеться догола и на полчаса сдать нижнее и верхнее бельё и всю одежду в газовую камеру для дезинфекции. В предбаннике стригли наголо голову и волосы на теле внизу от желудка при помощи специальной машины. Один банщик вращал маховик, сжатый воздух приводил в движение ножницы. Другой банщик стриг этими ножницами. Оба банщика тоже были голыми, но в кожаных фартуках. Затем третий банщик смазывал остриженные места какой-то сильно пахучей черной жидкостью. Четвертый банщик выдавал направляемому в душ кусочек серого очень твердого эрзац-мыла, состоявшего, наверное, наполовину из песка.
                  В карантинном блоке пленных поселяли в такие же три барака, которые были и в первом блоке. Жизнь и распорядок дня там были аналогичными, но продолжительность пребывания в нем, как я уже отмечал, составляла, как правило, две недели. За это время администрация лагеря определяла, кто может быть направлен на работу, кто — на лечение в лазарете, а кого передать в лагерь в Цайтхайне при обнаружении у пленного туберкулеза — практически неизлечимой в условиях плена болезни. Туда же посылали и тех, кто не был пригоден ни к какой работе вследствие крайнего истощения или увечья.
                 Когда пребывание пленных в карантинном блоке заканчивалось, их регистрировали, заводя на них личное дело. При этом на каждого писаря заполняли на немецком языке учетную карточку. В ней записывали: фамилию, имя и отчество, вероисповедание, дату и место рождения, имя матери, гражданство (национальность), семейное положение, место последнего жительства, фамилию, имя и адрес близкого человека — для разных сообщений, в частности о смерти. Отмечалось также состояние, в каком пленный доставлен в лагерь — здоровым, заболевшим или легко раненным, но способным работать. Указывалась гражданская специальность или профессия, род войск и номер войсковой части, в которых служил пленный, и военное звание. Записывали также рост, цвет волос и наличие особых примет. Кроме того, на карточке делали (снизу справа) чернильный отпечаток указательного пальца правой руки и приклеивали фотографию пленника размером 3x4 см.
                  Некоторые давали о себе вымышленные сведения, главным образом потому, что боялись: вдруг о них узнают на родине и тогда могут сильно пострадать члены их семьи и близкие люди. Особенно это относилось к бывшим комиссарам и командирам войсковых подразделений. Они регистрировались под вымышленными фамилиями, с иными воинскими званиями (предпочитали называться рядовыми), указывали другое место рождения и проживания. А когда сообщали о своей гражданской специальности или профессии, то многие называли себя поварами или крестьянами, чтобы оказаться поближе к «сытой жизни» и не попасть на опасную работу близко к передовой линии фронта.
                 Перед фотографированием на шею вешали на бечёвке перед грудью черную фанерную доску, на которой записывали мелом личный лагерный номер. Его стирали перед съемкой другого пленного. После фотографирования следовала выдача металлического жетона с личным номером, который полагалось всегда носить надетым на шее или на руке, как часы.
                 После регистрации пленных направляли на вещевой склад. Там выдавали целое и чистое, но ношеное нижнее бельё с очень длинной рубашкой. Взамен тонких советских гимнастерок и брюк - галифе или полугалифе - пленные получали перекрашенные в темно-зеленый цвет старые (даже времен Первой мировой войны) немецкие и трофейные - французские, бельгийские, британские или другие - суконные мундиры и брюки, которые немцы предусмотрительно приберегли. Обычно наши люди не сменяли лишь добротные серые шинели и шапки-ушанки.      Многим, однако, приходилось расстаться со своими изношенными старыми шинелями из тонкого сукна, которые зимой почти не грели. Таким же образом обстояло дело и с пилотками. Снимали и старую обувь, но вместо нее получали ботинки с деревянной несгибающейся подошвой. Были в ходу даже деревянные колодки, доставлявшие великие муки. Пленных обеспечивали чистыми, но чаще всего заштопанными хлопчатобумажными носками и коротенькими портянками. Каждому полагались полотенца и носовые платки, а к зиме — рукавицы. На «новую» одежду пленного наносили при помощи трафарета и кисточки желтой, а нередко и красной масляной краской несмываемые и видимые издалека буквы «SU», сокращенно обозначавшие Советский Союз. При этом буквы располагались следующим образом: на шинелях — только на спине; на мундирах — и на спине, и на левой груди; на брюках — на правом колене; на пилотках — на левой стороне. До середины 1942 года дополнительно на шинелях и пиджаках прикрепляли на спине над знаком «SU» красный треугольник, означавший, что этот человек является военнопленным. Аналогичный треугольник имелся на особых бумажных деньгах (немецких марках) разного достоинства, которые использовались, чтобы расплачиваться с военнопленными за работу. Такие деньги предназначались исключительно для покупки в лагерном киоске разной мелочи (иголок, ниток, расчесок, бритвенных лезвий, бумаги, карандашей, махорки и пр.) и торговли чем-то между собой. В 1943 году они были отменены. Зарплату в пределах от 10 до 20 марок (в зависимости от вида и тяжести выполненной работы) пленные получали раз в месяц, обычно в начале его.
                   Отправления в другие лагеря или на работу в составе рабочей команды (новой или уже действующей) пленные ожидали в блоке V. Здесь же иногда оказывались больные, которых требовалось перевести в лазарет или в специальный лагерь. Бывали случаи, когда отдельных военнопленных по усмотрению лагерной Особой команды (органа типа советских особых отделов), относящейся к гестапо (тайной полиции) и к SD (службе безопасности), отправляли в какой-либо другой лагерь.
                   Пленных, оставленных в блоке IV, использовали на работах в расположенном в 4—5 километрах городе Мюльберге, на полях возле него и на железнодорожной товарной станции. В этом блоке находился и я. Направление на работу делалось по результатам прошедшей регистрации, и ожидание занимало разное время. Назначение производилось в зависимости от заказов на рабочую силу, поступавших из различных мест Германии и вне её. Пленных направляли на угольные шахты, рудники и каменные карьеры, на строительные объекты (в том числе военные), на заводы и в сельскохозяйственные имения и т.д.
                  Многие военнопленные, обладавшие подходящим здоровьем, стремились как можно скорее определиться в рабочие команды, так как по месту работы был шанс получить дополнительное питание или что-нибудь своровать. Кроме того, привлекала возможность общаться с местным населением и видеть новые места. Там, где работали пленные, усиленной охраны не было, и они могли отлучаться с разрешения мастера на непродолжительное время. Не удивительно, что в такой обстановке совершались побеги.
Немцам нужна была только здоровая рабочая сила. Поэтому в некоторых центральных лагерях пленных после пребывания в карантинном блоке направляли на работу только в том случае, если они, например, могли пробежать стометровую дистанцию.
                  В бараках (рис. 6) IV и V блоков имелся деревянный пол над бетонным основанием, электроосвещение, умывальник с водопроводной трубой, а также выгребной туалет, поэтому парашу в барак ночами не ставили. Весной или осенью перед началом посевной кампании содержимое выгребных ям чем-то разжижали. После этого жижу, которая, естественно, сильно воняла, вычерпывали ведром, укрепленном на конце длинного шеста, и заполняли этой массой длинную бочку, горизонтально расположенную на специальной повозке и снабженную сзади краном. Затем лошадью или трактором повозку доставляли на поле, открывали кран и постепенно выливали всю жижу. Таким способом удобряли землю, которую предстояло чем-то засеять. В дополнение к сказанному не могу не отметить, что в лагерях имели место случаи, когда обитатели барака, в котором появлялся какой-либо доносчик или явный прислужник немецких хозяев, этого человека убивали и тайком бросали его в глубокую яму выгребного туалета. На поверке старший барака докладывал немецкому начальству, что один из пленных совершил побег, но как это произошло, никто не видел. Разложившееся тело такого «беглеца» обнаруживали только при очистке ямы.

                 В бараке жило не более 100 человек. Спали они, как и в блоках I и II, не раздеваясь до нижнего белья, но зато не на полу, а на двухъярусных (двухэтажных) деревянных и (в блоке IV) трехъярусных металлических нарах длиной 1,8 и шириной 0,6 метра. На многих двухъярусных нарах никаких постельных принадлежностей не было, поэтому спать там было холодно. Подушку заменяла доска, прибитая наклонно к изголовью ложа. Часто вместо подушки использовали мешки с личными вещами.

                 В бараке наводили чистоту постоянно проживавшие там два пленных уборщика, которые также доставляли топливо для печи и отапливали барак в холодное время года. Они же вместе со старшим по бараку привозили пищу из пищеблока и с наступлением темноты устанавливали на окнах светомаскировочные щиты. Из мебели в бараках имелись столы, стулья и длинные скамейки. Устроенная в бараке печь отличалась тем, что была очень длинной — чуть ли не в половину барака — и похожей на короб, расположенный невысоко над полом. Печь имела дымовую трубу, выходившую на крышу здания. Эта печь была хороша еще и тем, что на нее могли садиться, чтобы погреться, не менее 10 обитателей барака. Печь использовали также для сушки портянок и обуви.
               Топливом для печи служили в основном стандартные прессованные брикеты из низкокалорийного каменного угля, при снижении которых появлялся дым очень неприятного запаха. Конечно, топили печь и мелкими дровами, если они имелись, или когда пленные приносили откуда-нибудь щепки или стружки. Бывало и так, что печь не топили из-за отсутствия топлива. Кроме скудного питания, обитатели V блока страдали из-за того, что их подолгу не водили в душ и не давали чистое бельё. Между тем обитателей IV и VII блоков водили мыться в душевую через две-четыре недели и при этом сменяли нижнее бельё.
               Пищеблок лагеря состоял из двух зданий, в одном из которых был продовольственный склад, а в другом — зал для приготовления пищи. Руководил пищеблоком немецкий начальник, однако основная работа лежала на очень энергичном сербском офицере по фамилии Попович, ходившем в серой национальной военной одежде со всеми знаками отличия. В пищеблоке люди занимались как приготовлением горячей пищи для военнопленных, так и приготовлением и распределением сухих и штучных продуктов питания согласно установленным нормам*.
* Нормы эти, в частности, приведены в двух относительно новых литературных источниках:
1)  Павел Полян. Жертвы двух диктатур. Остарбайтеры и военнопленные в Третьем рейхе и их репатриация. — М.: «Ваш выбор ЦИРЗ». — 1996.
2)  Jorg Osterloh. Ein ganz normales Lager. Das Kriegsgefangenen — Mannschaftsstammlager 304 (IV H) Zeithain bei Riesa / Sa 1941 bis 1945. Gustav Kiepenheuer Verlag. Leipzig. 1997

              В 1941—1942 годах для советских военнопленных в лагерях прифронтовых областей, суточные нормы питания содержали лишь 300— 700 калорий на человека. С 1942 года к этим нормам ввели добавки. Так, в лагерях Шталаг калорийность питания увеличили с 1000— 1300 калорий до 2040 калорий для неработающих и до 2200 калорий для работающих пленных. Для советских пленных все нормы все¬гда были заметно ниже, чем для пленных из других стран. Конечно, эти нормы были еще ниже, чем у немецкого гражданского насе¬ления и особенно у работавших. Как и в нашей стране, всё немецкое население получало продукты по карточной системе.
Характерно, что для советских военнопленных, которых содержали главным образом в больших лагерях, выпекали хлеб, состоявший из ржаных отрубей на 50 %, и обрезков сахарной свеклы на 20 %, с добавлением 20 % древесных опилок и 10 % соломенной муки.
Приведем недельный рацион в граммах, указанный в упомянутых выше литературных источниках:
а) для не работавших советских военнопленных (числители в дробях) и немецкого гражданского населения в 1941 году;
б) для выполнявших нормальные (не очень тяжелые и вредные) физические работы советских военнопленных в 1941 (знаменатели в дробях) и 1942 годах
в) для не работавших несоветских (в частности, французских) военнопленных в 1942 году.

               Приведенные выше нормы питания далеко не везде и не всегда обеспечивались. Во многом это зависело от места расположения (в стране или вне её) данного лагеря или рабочей команды военнопленных и базы снабжения, а также заинтересованности и инициативности немецких комендантов лагеря. Очень часто некоторые перечисленные в рационе продукты или не выдавались, или заменялись другими. Я, в частности, за всё время плена ни разу не получал мармелад, сыр, творог, квашеную капусту или щи из неё, свежие овощи и кофе. Вместо сахара или песка приходилось довольствоваться сахарином. В качестве жира мы получали в основном маргарин — примерно 5 раз в неделю, а иногда его выдавали пачкой весом 500 грамм, которую мы делили на 19 или 23 человека. В Шталаге IV В два раза в неделю давали еще на 33—37 человек банку консервов весом 750 граммов из относительно жирного свиного мяса или говядины, а также из рыбы.
                  Регулярно мы получали только хлеб и картофель (в качестве второго блюда), а также чай. Обязательно имелось первое блюдо из кольраби, а иногда из брюквы и зеленого шпината со следами муки и какого-то жира. Очень редко в первом блюде появлялись признаки мяса, но не первой свежести и, как правило, конины или свинины. Иногда нас кормили гороховым и чечевичным супом. Хлеб, маргарин, сахарин, консервы, чай и другие продукты поступали в пищеблок в основном из Мюльберга. А перечисленные овощи доставляли непосредственно из буртов, устроенных осенью на полях, окружавших лагерь. Когда группа пленных работала далеко от лагеря, обед доставляли на место работы; если недалеко, то конвоиры приводили всех обедать в лагерь. Иногда пленные получали обед непосредственно у работодателя, тогда лагерный обед сохранялся для них до ужина. Однако некоторые военнопленные, например, английские и американские, редко пользовались горячей пищей из пищеблока, и даже хлебом. Причиной такого пренебрежительного отношения несоветских военнопленных к лагерному пищеблоку было то, что они напрямую или через Международный Красный Крест регулярно получали от родных, а также от этой организации, пищевые и другие посылки. Им присылали даже шоколад, натуральный кофе и даже сигареты. Дело было в том, что государства, к которым относились несоветские военнопленные, подписали Женевскую конвенцию о военнопленных, а СССР — нет, и руководство нашей страны отказалось соблюдать два главных условия этой конвенции: 1) обмен списками военнопленных и 2) предоставление им права получать письма с родины через Международный Красный Крест. Считалось, что граждане СССР вообще не могут стать военнопленными. И как бы в подтверждение этому, 16 августа 1941 года вышел сталинский Приказ № 270, объявивший всех военнопленных предателями и изменниками Родины. Поэтому немцы вполне «законно» морили нас голодом. Это явилось одной из причин того, что из 5,7 млн советских пленных (согласно данным Музея Великой Отечественной войны) 3,3 млн погибли, т.е. около 57,7 %. А в Первую мировую войну находились в Германии в плену 1 434 500 русских солдат, и из них умерло лишь 5,7 %, но тогда солдаты были под опекой Международного Красного Креста.
                Между прочим, еще до того времени, как я оказался в Шталаге IV В, среди индийских военнопленных, содержавшихся в блоке VII, лагерная Особая команда вела усиленную агитацию для того, чтобы из них образовать войсковое соединение, действующую против англичан, которое должно было стать частью Индийской национальной армии, сформированной в декабре 1941 года в Бирме. Эту армию, выступившую на стороне Японии, создал из индийцев и командовал ею побывавший в Германии и объявивший себя главой правительства «Свободной Индии» известный деятель индийского национального движения Субхас Чандра Бос. Бос считал, что любой противник Англии, и даже гитлеровская Германия, является союзником индийцев в борьбе за достижение независимости от Британской империи. В начале 1943 года я видел нескольких индийских офицеров, одетых в немецкое обмундирование с атрибутами индийской национальной одежды. Но я слышал, что данное соединение было расформировано, поскольку оно решительно отказалось сражаться против Советской армии.
                Советским пленным было запрещено бывать в блоке VII, а его обитателям — у нас. За этим следили специальные часовые, но они пропускали обитателей блока VII «гулять» в блок IV, если те угощали часового сигаретой или шоколадом. Охранниками лагеря были в основном пожилые солдаты-нестроевики, комиссованные после ранения, бывшие фронтовики, а также имевшие четырех и более несовершеннолетних детей или с тяжело больными женами при наличии маленьких детей. Из несоветских военнопленных труднее всего жилось в лагере сербам и полякам (в конце 1943 года к ним присоединились итальянцы), а также отчасти французам, бельгийцам и немногочисленным грекам. Эти пленные были вынуждены работать в Мюльберге, куда уходили рано утром. А англичане и американцы не работали. Я видел, как эти пленные гоняли по заснеженному полю футбольный мяч и упражнялись на турнике. Не работали также и индийские военнопленные. На территории блока IV находилась предусмотренная только для советских военнопленных небольшая медико-санитарная часть, размещенная в бараке вместе с карцером и отделом регистрации. В санчасти работали несколько врачей и их помощников. Тяжело больных и раненных они направляли в специальный лазарет — в лагере № 304 Н в Цайтхайне. К счастью, прожив в Шталаге IV В четыре месяца, я ни разу не заболел и в медико-санитарную часть не обращался.
               Карцером была редко отапливаемая сырая комната площадью около 15 кв. м, с зарешеченным окном, умывальником с водопроводной водой и маленькой парашей с крышкой. В карцер заключали на сутки или на более длительное время по разным причинам: из-за кражи чего-либо, отказа от работы, из-за драки или «противоправных» действий против полицаев, часовых, за общение с несоветскими пленными и за другие не очень серьезные поступки.   За более существенные полагалась высылка в штрафной или концентрационный лагерь.
               Около половины барака занимала Особая команда. Как и в других лагерях, она в основном занималась выявлением засланных из СССР под видом военнопленных разведчиков, шпионов и диверсантов. Она искала также коммунистов, евреев и цыган. Особая команда внедряла своих агентов, замаскированных под пленных, широко использовала пленных в качестве осведомителей и доносчиков, поэтому в лагере необходимо было крепко держать язык за зубами и не трепаться с кем попало.
               Особая команда проверяла картотеки советских военнопленных, причем отделом регистрации заведовал один из главных членов Особой команды — немец, хорошо владевший русским языком. Следующим объектом деятельности Особой команды было проведение антисоветской агитации среди военнопленных. К этому привлекались пленные, недовольные советской властью, особенно И.В. Сталиным, как правило, хорошо разбирающиеся в политике. Агитгруппа размещалась в отдельной комнате. Агитаторы проводи¬ли в бараках лекции, сообщали о положении на фронтах, приносили антисоветские газеты и брошюры на русском языке. Нередко для проведения лекций приезжали одетые в немецкую офицерскую форму, но с «русскими» знаками различия на левом рукаве и в петлицах воротника слушатели пропагандистских курсов. Агитгруппа создала в лагере небольшой кружок самодеятельности из пленных, который работал в клубе, примыкавшем к резиденции Особой команды. Для агитаторов и некоторых привилегированных пленных там устраивали просмотры немецких кинофильмов. Просмотры проходили в упомянутом же клубе. С участием кружка самодеятельности в этом же помещении отмечали различные праздники: немецкое Рождество, Новый год и пр. Через ту же группу агитаторов и пропагандистов Особая команда активно занималась вербовкой советских военнопленных на службу в частях Германских вооруженных сил, в основном в составе прибалтийских, украинских, белорусских, русских, казачьих, кавказских, волжско-уральских, среднеазиатских и других подразделений. Позже пленных стали вербовать в Русскую освободительную армию (РОА), создателем которой был известный генерал-лейтенант А.А. Власов (1901—1946).
                 Руководил Особой командой пожилой немецкий офицер в чине капитана, владевший русским далеко не в совершенстве. Должность его называлась «зондерфюрер», что в переводе означает «особый руководитель». Его помощником являлся одетый в черное пальто, в костюм с белой рубашкой и галстуком пожилой русский эмигрант — то ли граф, то ли князь, фамилию которого я так и не узнал. Этот человек был очень интеллигентным и хорошо относился к соотечественникам, хотя разговаривал с ними мало.
Возглавлял группу агитаторов и пропагандистов русский из числа военнопленных, который, по-видимому, был в Красной армии политическим работником. Судя по тому, что у него совершенно отсутствовала военная выправка, его, вероятно, мобилизовали в начале войны либо из вуза, либо с какого-то предприятия, где он, возможно, руководил парткомом. Язык у него был, как говорят в народе, хорошо «подвешен», поэтому слушать его было интересно. Вел он себя просто, ходил в обычной одежде военнопленного. Лекции и беседы пленные выслушивали с определенным интересом и доверием. Но когда в феврале 1943 года германские войска потерпели сокрушительное поражение под Сталинградом, большинство пленных приобрели полную уверенность, что Красная армия непременно победит. И тут же многие стали задумываться о том, как же, находясь в плену у немцев, способствовать товарищам, воюющим на фронтах за Родину»;

- Oflag 62 (XIII D) Хаммельбург (Hammelburg: "АВИАЦИЯ СГВ": http://www.sgvavia.ru/forum/807-614-1 ):

           Один из крупнейших лагерей для пленных офицеров , находился на территории военного городка, построенного еще до Первой Мировой войны. В центре городка полтора десятка двухэтажных кирпичных казарм, в которых проживали пленные. Количество их все время увеличивалось. Поэтому пришлось выстроить настоящие улицы из "стандартных деревянных, в основном трехкомнатных бараков. В Хаммельбурге, как и в других офлагах, были бани, обычные армейские уборные, прачечная, раз в неделю работали парикмахеры"
За время Великой Отечественной войны в лагере было зарегистрировано более 18000 советских офицеров.

Известные узники

* генерал-лейтенант Ф. А. Ершаков (погиб в лагере в 1942 г.)
* генерал-лейтенант И. Н. Музыченко (освобождён в 1945 г.)
* генерал-лейтенант инженерных войск Д.М. Карбышев (переведён в другой лагерь, убит в Маутхаузене в 1945 г.)
* генерал-майор М.И. Потапов (переведён в другой лагерь, освобождён в 1945 г.)
* генерал-майор М. Т. Романов (погиб в лагере в 1941 г.)
* генерал-майор Г. М. Зусманович (переведён в другой лагерь, умер в Освенциме в 1944 г.)
* генерал-майор В. И. Прохоров (переведён в концлагерь Флоссенбюрг, убит там в октябре 1943 г.)
* майор П. М. Гаврилов (освобождён в 1945 г.); прим.: ВИКИПЕДИЯ: https://clck.ru/RCpx2  ; Пётр Миха́йлович Гаври́лов (тат. Петр Михаил улы Гаврилов; 17 [30] июня 1900 — 26 января 1979) — советский офицер, майор, участник обороны Брестской крепости в 1941 году, Герой Советского Союза (1957).

Книга памяти лагеря Hammelburg
http://www.dokst.de/main....urg.pdf

               Хаммельбург — старинный немецкий город на севере Баварии. Международный лагерь для пленных офицеров вырос вокруг военного городка еще кайзеровских времен. В центре находилось десятка полтора двухэтажных кирпичных казарм, складов, конюшен и административных зданий, а во все стороны расползались улицы стандартных деревянных, в основном трехкомнатных бараков.
          Лагерь был разделен на 9 блоков, из них 3 русских. С прибытием нашей группы население этих русских блоков стало около четырех тысяч человек. Все три русских блока и один блок, где находились казармы немецких солдат охраны, были по одну строну центральной части, а по другую был лагерь английских, канадских и американских пленных офицеров.
http://militera.lib.ru/memo/russian/paliy_pn/03.html  Палий Пётр Николаевич Записки пленного офицера

8. СПИСОК СОВЕТСКИХ СОЛДАТ, СЕРЖАНТОВ, ОФИЦЕРОВ, РАССТРЕЛЯННЫХ ФАШИСТСКИМИ СНАЙПЕРАМИ, ИЗ ШКОЛЫ СНАЙПЕРОВ, НА  УЧЕБНОМ СТРЕЛКОВОМ ПОЛИГОНЕ СС ПОД Г. ХЕБЕРТСХАУЗЕН, БАВАРИЯ, ГЕРМАНИЯ (МАРГАРИТЫ КОТИКОВСКОЙ).

Капитан КОТИКОВСКАЯ МАРГАРИТА БОРИСОВНА (1919, Украинская ССР, Херсонская губерния, Елисаветградский уезд, г. Первомайск - 15.02.2011, ФРГ, Бавария, г. Мюнхен), еврейка. Военный следователь Военной прокуратуры 21 стрелковой дивизии войск НКВД. ЛИЧНАЯ СТРАНИЦА на портале "БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК": https://www.moypolk.ru/soldier/kotikovskaya-margarita-borisovna

СПИСОК МАРГАРИТЫ КОТИКОВСКОЙ.

Презентационный ролик.
Документальные и научно-популярные фильмы.
http://www.davidoffp...=catalog&pid=21
«СПИСОК МАРГАРИТЫ» - телевизионный документальный фильм – 40 мин., 2008 г.
              Фильм рассказывает о безымянных могилах советских военнопленных расстрелянных фашистскими снайперами в годы войны на территории Германии. Школа снайперов под Хеберцхаузеном, Бавария.
              В фашистской школе снайперов СС отрабатывали свою меткость те, кто отправлялся на Восточный фронт. Высокую эффективность обеспечивала особенная организация учебного процесса - живые мишени. Военнопленные с Восточного фронта сначала поступали в ближайший концлагерь Дахау, а потом их привозили на стрельбище. «В учебных целях» здесь были расстреляны тысячи. Тела хоронили рядом. Расстрелянные советские солдаты и офицеры не имели имен и фамилий.
               После войны братская могила на стрельбище была забыта на 50 лет.
Но в 1995-м история с фашистскими учебными расстрелами открылась заново. Поле под Хеберцхаузеном стало знаменито на всю Германию - благодаря усилиям Маргариты Борисовны Котиковской.
И ее многолетний труд все-таки даром не пропал. Памятник со списком был поставлен правительством Германии на бывшем стрельбище фашистской школы снайперов, списком из русских фамилий - списком Маргариты.
Сама Котиковская, по иронии судьбы, была увековечена еще при жизни в знаменитом памятнике скульптора Аникушина на Пискаревском кладбище в Санкт-Петербурге «900 дней, 900 ночей».

ПРОСМОТРЕТЬ ВИДЕОФИЛЬМ 
http://www.intv.ru/v...?film_id=130481
Название: Список Маргариты
Категория: Жанровое видео
Жанр: Документальный, Отечественный
Год: 2008
Теги: документальный
Описание:
Выпущено: Россия
Режиссер: Майя Данилевская

Ушла из жизни Маргарита Котиковская, посвятившая свою жизнь розыску и увековечению памяти неизвестных жертв германского фашизма
15 Февраля 2011 г. 15:10
            В Мюнхене на 92- м году жизни скончалась Маргарита Борисовна Котиковская - ветеран и инвалид Великой Отечественной войны, полковник милиции в отставке, говорится в сообщении Международного комитета гражданской дипломатии, Международного фонда гуманитарных инициатив, Германо-Российского Центра гражданской дипломатии в Берлине.
          Находясь в последние годы в Германии, она сумела установить имена сотен советских солдат и офицеров, замученных, расстрелянных в Дахау и других лагерях смерти. Благодаря собранным ею документам родственники многих погибших воинов перестали терзаться неведением о судьбе своих близких, узнали о местах их последнего успокоения, а ныне живущие и будущие поколения получили новое предупреждение об угрозе фашизма, которая отнюдь не ушла в прошлое.
          Долгие годы установлением имен расстрелянных в Дахау советских военнопленных занималась Котиковская Маргарита Борисовна. Благодаря её стараниям были установлены сотни фамилий, записанных на мемориале. О её поиске был снят фильм по заказу телеканала "Звезда" - "Список Маргариты".
Неоднократно эти списки передавались ею в разные организации. Но с 1995 года мне неизвестен ни один факт публикации этих списков в России.
Список советских солдат и офицеров, отправленных в лагерь СС Дахау с октября 1941 по апрель 1942, найденных по записям в немецкой учётной документации на советских военнопленных, Книгам Памяти и списку Бродского Е. А. 
http://samlib.ru/c/c...kldahau41.shtml

Мемориал Хебертсхаузен

DSC_0216.JPG   100,37К   1 скачиваний    20150903_144302.jpg   721К   1 скачиваний   20150903_144837.jpg   190,74К   0 скачиваний  

 DSC_0222.JPG   85,43К   0 скачиваний    DSC_0239.JPG   117,72К   0 скачиваний    DSC_0251.JPG   120,77К   0 скачиваний

DSC_0233.JPG   197,52К   0 скачиваний    DSC_0234.JPG   156,84К   0 скачиваний  

DSC_0240.JPG   178,86К   0 скачиваний 

Судьбы советских военнопленных в концентрационном лагере Дахау.

           В статье предлагается реконструкция отдельных событий и процессов в период с 1941 по 1945 гг., позволяющих восстановить общую картину судеб советских военнопленных в концлагере Дахау. Излагается исторический контекст, предопределивший попадание советских военнопленных в Дахау. Дается описание специфических условий, в которых пришлось оказаться советским узникам. Особое место уделяется массовым расстрельным процессам, проходившим как на территории самого Дахау, так и на полигоне Хебертсхаузен. В статье названы некоторые имена погибших советских солдат и офицеров, а также кратко изложены обстоятельства их пребывания в концлагере. Упоминаются значимые имена и события, связанные с трагической страницей истории немецких концлагерей, а также кратко освещаются основные результаты современных археологических исследований на территории Хебертсхаузена. 

           Предлагаемый текст адресован, прежде всего, русскому читателю, то есть тому, для кого Россия и ее история (быть может не только и не столько в географическом, сколько в духовном измерении) – это история родной страны. Статья основана на работах современных немецких исследователей, а также на архивных материалах Второй мировой войны. Она представляет собой попытку артикулировать на русском языке некоторые факты, имена, даты и обстоятельства, необходимые для осознания масштаба страданий и смертей, выпавших на долю множества советских людей, которые попали в плен и были распределены в немецкие концлагеря. Внимание уделяется, прежде всего, судьбе советских военнопленных, заключенных в концентрационном лагере Дахау. Необходимо отметить, что статья носит обзорный характер, в связи с чем в ней отсутствует детальный и последовательный разбор всех известных на настоящий момент фактов и обстоятельств, связанных с пребыванием и казнями советских узников Дахау. Таким образом, целью предлагаемого текста является реконструкция общей картины происходившего с советскими пленными в Дахау. Последовательность изложения строится следующим образом: сначала читателю предлагается вникнуть в ход событий, который предопределил попадание советских военнопленных в концлагерь Дахау. Затем речь пойдет о специфике условий, в которых пришлось оказаться советским узникам (это, прежде всего, создание особого сектора на территории лагеря). Особое место уделяется массовым расстрельным процессам, проходившим как на территории самого Дахау, так и на полигоне Хебертсхаузен. В статье будут названы некоторые имена погибших советских солдат и офицеров, а также кратко изложены обстоятельства их пребывания в концлагере. Упоминаются значимые имена и события, связанные с трагической страницей истории немецких концлагерей, а также приводятся результаты современных археологических исследований на территории Хебертсхаузена. 

           Для того, чтобы получить представление о том, каким образом проходили массовые убийства военнопленных, следует, прежде всего, кратко обрисовать ситуацию с отбором пленных, подлежащих обязательному уничтожению (так называемых «опасных» военнопленных). Среди них подавляющим большинством были советские люди. В июле 1941 г. на территории Германии была введена новая редакция так называемого «приказа о комиссарах». После этого службы безопасности совместно с вермахтом изолировали «опасных» военнопленных в особые места для последующей ликвидации. К группе «опасных» относились офицеры, активисты компартии, комиссары Красной Армии, интеллигенты, евреи и представители государственной и экономической элиты. Ввиду размытого определения данной группы, сортировка «опасных» осуществлялась, как правило, по произволу карателей. Поскольку приказ предполагал заполнить определенный количественный лимит, то зачастую в этот отбор попадали совершенно случайные люди. Основанием для обвинения были также доносы, которые оперативные группы под давлением вытягивали из тех же пленных. 

            Так уже 15 ноября 1941 г. оберштурмфюрер СС, ответственный за исполнение данного приказа в мюнхенском гестапо Мартин Шермер докладывал, что проверке подверглось 3088 советских военнопленных, находящихся в VIII военном округе (Мюнхен). Из них в качестве «обязательно изолируемых» значилось 410 человек, среди которых 145 – «фанатичные коммунисты», 85 – «подстрекатели и воры», 69 – «интеллигенты», 47 – «неизлечимо больные», 35 – «беглецы», 25 – «евреи» и трое «активистов и офицеров». Отсюда видно, что отсутствовали четкие критерии для отбора, а также что СС и вермахт стремились уничтожать не только политических противников, но и просто избавляться от тяжелобольных, которые были не в состоянии работать. 

         Отбор «опасных» из числа советских военнопленных, изолированных и впоследствии убитых в концентрационном лагере Дахау, производился в военных округах V (Штутгарт), VII (Мюнхен) и XIII (Нюрнберг). Вместе с пленными из лагеря для офицеров Хаммельбург (1100 человек) в лагерь Дахау для расстрела были отправлены 2000 человек из лагерей для рядового состава Хаммельбург и Нюрнберг-Лангвассер. Осенью 1941 г. в Дахау были также переданы несколько сот человек из V военного округа и 267 человек из шталага VIIA (Мосбург). 

          Этапирование пленных проходило в ужасных условиях. Во время дачи показаний бывший работник нюрнбергского гестапо Пауль Олер рассказывал, что пленных офицеров связывали по двое железной цепью, а транспортировка в неотапливаемых вагонах длилась от 12 до 18 часов. Состояние здоровья у этапируемых было критическим. Это даже вызывало опасения у начальников: «Коменданты концлагерей жалуются на то, что примерно от 5 до 10 процентов приговоренных к казни русских прибывают в лагеря мертвыми или полумертвыми. Создается впечатление, что таким образом шталаги избавляются от таких заключенных… Невозможно избежать того, что население обращает на это внимание». 

          Первая партия заключенных (около 20-25 человек) была доставлена в Дахау 3 сентября 1941 г. из офлага Хаммельбург. Затем в Дахау прибывало порядка 70 заключенных примерно каждые две недели. Часто отряды СС расстреливали их сразу же после прибытия (бóльшая часть пленных погибла именно так). Оперативные группы организовывали транспортировку на товарных поездах или грузовых автомобилях. Солдаты вермахта этапировали пленных до вокзалов, где их сменяли работники гестапо, сопровождавшие заключенных в поездах. Затем в Дахау приговоренных офицеров и солдат забирал специальный отряд. 

         В сентябре 1941 г. расстрелы производились во дворе тюрьмы – основном месте пыток, наказаний и казней. Затем отряды СС казнили пленных в отгороженной зоне, на расположенном в двух километрах от лагеря полигоне Хебертсхаузен. С октября-ноября 1941 г. заключенных доставляли сначала, по всей видимости, в помывочное помещение, где начальник лагеря превентивного заключения Эгон Циль и староста лагеря Карл Капп проводили «сортировку». Отобранным для расстрела больным и слабосильным приказывали отойти в сторону и раздетыми залезать в грузовики. Их сразу же расстреливали в Хебертсхаузене. Бывший заключенный Антон Хофер, работавший на складе одежды, так вспоминал об этом: «Когда я был в помывочной…, там был Эгон Циль и около 30-35 русских, которых доставляли на грузовике. Они выходили из машины, и Эгон Циль отбирал кого-то из них. … Он говорил одним – «сюда», а другим – «туда»… Русские должны были голыми залезать в грузовик, а их одежду отдавали на дезинфекцию». Также можно привести воспоминания бывшего заключенного Дахау Альфреда Хюбша: «Было страшно, когда приговоренные к расстрелу русские… забирались в грузовик, чтобы ехать на полигон. Один мне улыбнулся. Через час грузовик вернулся с одеждой для дезинфекции. Потом приходили младшие командиры СС, участвующие в расстрелах, и развязно говорили о случившемся в служебном помещении». 

          Далее нужно рассказать о создании на территории концлагеря Дахау особого отдельного сектора, предназначенного для содержания советских военнопленных. Вскоре после переноса расстрелов на полигон Хебертсхаузен СС распорядилось огородить несколько бараков в лагере превентивного заключения, а на входе у территории повесить табличку с надписью «военнопленные». Затем там поставили три огороженных барака. Бывшие узники, однако, вспоминали уже после войны, что на этой территории были расположены блоки с 17 по 29, которые включали в себя не три, а семь бараков. В 17-ом бараке было помещение блочного персонала и небольшой лазарет. 

          Особый лагерный сектор просуществовал с октября-ноября 1941 по март 1942 гг. Несмотря на то, что бараки возводились максимально быстро, первые четыре недели они почему-то пустовали. Затем было ввезено около 420, а по другим данным от двух до трех тысяч человек. Степень наполненности данной лагерной зоны сильно колебалась за период ее существования. Тем не менее, можно утверждать, что там находилось не более 120-150 заключенных одновременно. Причиной тому служило то обстоятельство, что казни советских военнопленных из-за объема транспортировки проходили медленнее, чем было запланировано. Явно больных СС незамедлительно ликвидировало либо на полигоне, либо в санчасти. Остальные военнопленные из этой группы также были вскоре расстреляны в Хебертсхаузене, после того как в тюремной помывочной отделяли слабосильных от трудоспособных. 

          Необходимо отметить, что в этом лагерном секторе содержались военные, которых не сортировали ни в помывочном помещении, ни на месте расстрелов. Это были люди, которых сочли годными для выполнения тяжелых работ. Ввиду острой нехватки рабочих рук, 14 ноября 1941 г. рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер издал указ, обязывающий отбирать работоспособных военнопленных даже из числа тех, кто был приговорен к расстрелу, и отправлять их на принудительные работы в каменоломни. Тем не менее, этот указ не следует рассматривать как своего рода смягчающую меру. Намерение продолжать уничтожение своих противников в лице вражеских военнопленных стало очевидным на следующий же день после указа: Гиммлер дополнил его распоряжением, что советские пленные должны были непременно умирать от невыносимо тяжелой работы. После этого узники Дахау видели, как солдаты СС отделяли небольшие группы (от 5 до 20 человек) из числа смертников и вели их в сопровождении старосты лагеря Антона Карла в зону бараков 17-29. 

          Часть узников из числа военнопленных перевели в концлагерь Маутхаузен (современная Австрия). Возможно, это было связано с тем, что приказы Гиммлера предписывали тяжелые виды работ, которыми не мог обеспечить Дахау (например, здесь не было каменоломен). Дахау числился как лагерь первого уровня (LagerstufeI). Это означало, что его контингент должен был состоять из преступников с не столь значительной виной. Маутхаузен же занимал третий разряд в этой шкале, то есть его узники считались закоренелыми преступниками, не подлежащими исправлению. В связи с этим разными были условия и характер работ. Согласно показаниям бывшего старосты лагеря военнопленных в Дахау, 120 узников были отправлены в концлагерь Маутхаузен. Известно имя одного из них. Это лейтенант пехоты Иван Бурма 1914 г.р., попавший в плен в июле 1941 г. По всей вероятности в Дахау он попал в декабре 1941 г., а 17 февраля 1942 г. был депортирован в Маутхаузен (филиал Гузен). Затем 25 августа 1942 г. его перевели в основной лагерь, в котором он скончался 21 ноября 1942 г. от невыносимых бесчеловечных условий [6, Abt. 11. Personalkarte I von Iwan Burma]. 

          Существуют разные мнения о том, по какой причине был возведен особый сектор для военнопленных в Дахау. С точки зрения историка Райнхарта Отто, его сооружение было нужно исключительно для размещения рабочих русских (Arbeitsrussen). Существуют и другие мнения. Так, например, Габриела Хаммерман считает, что «Дахау выполнял функцию пересыльного лагеря для наказания политически неугодных и больных советских военнопленных», а также (хотя и в меньшей степени) функцию «карантинного лагеря и „поворотного круга“ для работоспособных». По ее мнению, создание отдельной зоны из вышеназванных семи бараков на территории Дахау преследовало две цели. Во-первых, это позволяло сохранять в тайне происходившие произвол и жестокость от прочих заключенных концлагеря. Во-вторых, при посещении партийных активистов, ведущих хозяйственников и представителей вермахта это служило маскировкой, внушающей веру в то, что с узниками обращаются в соответствии с международными правами человека. 

           Чрезвычайно высокая смертность в этом секторе свидетельствовала о том, что главным мотивом было идеологическое уничтожение, а также убийство нетрудоспособных пленных. Последнее было особым образом артикулировано в акции с кодовым словом «Особое распоряжение 14 f 13», согласно которой слабые и больные заключённые умерщвлялись. Для СС в то время рабочая сила военнопленных не представляла особого интереса, поэтому они продолжали систематически уничтожать советских узников. 

            Теперь обратимся к тому, как совершались первые казни во дворе лагерной тюрьмы в сентябре 1941 г. Первым делом всех узников выгоняли из хозяйственных построек, а тех, кто работал на территории лагеря превентивного заключения, заставляли покинуть рабочие места и уходить в свои бараки. При этом блоки со 2 по 12 занимать не разрешалось, поскольку оттуда были видны ворота и дорога к тюремному двору. Несмотря на это, узники видели, как солдаты карательного отряда в шлемах и с карабинами занимали позицию во дворе. За ними шли офицеры комендатуры, которые сначала заходили в проходное здание между территорией СС и зоной заключенных (так называемый «журхауз» (Jourhaus), на котором находилась пресловутая надпись «Arbeit macht frei»). Эту группу возглавлял, как правило, начальник лагеря превентивного заключения Эгон Циль. Затем во двор въезжал грузовик с советскими военнопленными. После этого узники лагеря в течение нескольких часов слышали выстрелы. По окончании казней заключенные находили на этом месте форму расстрелянных и окровавленную стену. Ввиду того, что постоянно растущее количество приговоренных не позволяло скрывать убийства, казни были перенесены уже спустя три недели на полигон Хебертсхаузен. 

          Накануне расстрела в Хебертсхаузене лагерное руководство приказывало изготовлять по 60-70 гробов с цинковым покрытием, а также расстрельные столбы и наручники. Перед каждым расстрелом раздавались защитные костюмы, перчатки, полотенца и фартуки «для тех, кто очищали полигон и убирали трупы». Оскар Хойзерман – узник, работавший в то время в прачечной Дахау, свидетельствовал после войны, что всякий раз перед казнями выходило распоряжение приготовить 10-15 котлов горячей воды, каждый из которых вмещал по 50 литров. Эти котлы доставлялись в Хебертсхаузен. Таким образом убийцы пытались смыть следы своих злодеяний на месте преступления, а также очистить собственную одежду от крови. Бывший капо со склада одежды, Антон Хофер, вспоминал о циничных высказываниях начальника СС в лагере: «Сегодня праздник стрелков» — так они называли расстрелы русских». 

          Командовал расстрелом комендант или его адъютант, а чаще всего начальники лагеря предварительного заключения. Они и члены комендатуры садились в машины и ехали на полигон. Их сопровождали лагерный врач, санитары, а также 8-10 часовых. 

           Будет уместным воспроизвести показания бывшего переводчика шталага Мосбург Йозефа Торы, данные им перед нюрнбергским полевым трибуналом в 1950 г. Эти показания являются одним из значимых свидетельств об убийствах на полигоне Хебертсхаузена, которые вполне коррелируют с другими рассказами бывших работников Дахау и офлага Хаммельбург. Тора сообщал, что он сопровождал этап советских военнопленных осенью 1941 г. из Мосбурга в Дахау и присутствовал на расстреле в Хебертсхаузене. По его словам, он выполнял распоряжение своего начальства из Мосбурга, которое с недоверием отнеслось к «сортировке» и желало больше узнать о судьбе «отобранных» советских пленных. По возвращении с задания Тора доложил обо всем офицеру контрразведки Мосбурга Хёрману, о чем последний незамедлительно сообщил начальнику военнопленных. Данные рассказы отчасти стали препятствовать передаче советских пленных в концлагерь Дахау. 

          Тора сообщал об устройстве пространства полигона. Здесь были расположены три земляных вала. Пространство между ними образовывало два коридора, которые служили линией расстрела. В конце коридоров стояли прочные деревянные стены, перед которыми был насыпан высокий слой песка. Грузовик въезжал задом в пространство коридора, и пленные спрыгивали на землю. После этого переводчик зачитывал по-русски имена приговоренных и приказ. По словам Торы, реакция осужденных была различной. Кто-то кричал и плакал, кто-то сохранял спокойствие. Некоторые кричали ему, как переводчику, с просьбой перевести, что они «противники большевизма и члены Русской Церкви. В доказательство они показывали мне у себя на груди русские кресты». Несмотря на все это, пленных заставляли снять одежду и становится в ряд по пять человек. Солдаты СС отводили их к стене и приковывали наручниками к столбам. Затем на расстоянии около 15 метров группа из 20 стрелков по команде давала залп. Как правило, казнимые все оседали вниз со столбов. Если кто-нибудь оставался на ногах, то руководитель группы подбегал к нему и делал контрольный выстрел в затылок. 

           После расстрела каждой партии пленных, солдаты отвязывали убитых и на тележке перевозили к стоящим у входа гробам. Здесь они сваливали трупы, а находящиеся рядом приговоренные видели, как их товарищей вывозят уже мертвыми. Тогда между ними поднималась суматоха и шум, которые быстро и жестоко пресекали солдаты прикладами автоматов. Тора сообщал также, что при этом некоторые СС-овцы издевались над пленными и даже мертвыми. Некоторые палачи входили в фанатичный раж и просили, чтобы их ставили для расстрела оставшихся групп. Другие, наоборот, выполняли приказ явно против воли, однако никто не осмеливался отказаться. Известен случай отказа только одного немецкого офицера из Дахау – Карла Миндерлейна. За это военный трибунал Мюнхена приговорил его к двум годам тюрьмы, из которых семь месяцев Миндерлейн отсидел в тюремной комендатуре Дахау, а затем был отправлен в составе штрафного батальона на восточный фронт. 

           После расстрелов солдаты и офицеры комендатуры возвращались в Дахау. Трупы отвозили в крематорий. Поначалу трупы сжигали сами работники СС, чтобы по возможности скрывать следы содеянного. С конца октября 1941 г. для сожжения стали выделять маленькую группу заключенных из евреев, которые содержались в строгой изоляции от остальных узников. 

           Один из чешских заключенных лагеря Карел Казак (Karel Kašák) в своих тайных дневниковых записях оставил следующее: «Действительно, в последние недели были расстреляны советские офицеры (советские политкомиссары). В течение двух дней, а именно с 8 по 11 сентября 1941 г. было расстреляно 82 из них. Когда заключенные, которые работали в крематории, спросили Эгона Циля, как им похоронить пепел этих несчастных, он велел, чтобы «мусор этих большевистских свиней» куда-нибудь вышвырнули». 

            Одежда расстрелянных сдавалась в дезинфекцию, а затем в прачечную, где ее починяли после стирки. После этого она поступала на склад одежды и выдавалась новоприбывшим заключенным. Состояние одежды позволяло работникам дезинфекции и прачечной воспроизвести события, происходившие в двух километрах от лагеря. При хорошем ветре со стороны Хебертсхаузена в Дахау также можно было услышать выстрелы, звучавшие на протяжении нескольких часов. Картину и масштаб расстрельных акций понимали также узники, которые делали уборку в помещениях бригады СС. Они регулярно находили в комнатах окровавленные перчатки и одежду палачей. Кроме того, окончательно убедиться в этом помогли рассказы заключенных, трудившихся в автопарке: поверхность кузова грузовика предоставляла очевидные кровавые свидетельства. Таким образом, первичные смутные догадки переросли в уверенность, что рядом с лагерем проходят массовые казни. 

            Расстрельная команда после казней получала по вечерам поощрения в виде шнапса, пива и сигарет. Помимо этого им выдавались наградные кресты «за военные заслуги» второй степени. Они имели право на дополнительный четырехнедельный отпуск. Врач лагеря выписывал для них направления на лечение с диагнозом «нервное истощение», и члены комендатуры ездили на курорты. При этом им запрещалось брать с собой членов семьи, по всей видимости, для того, чтобы отдых превращался в своего рода корпоративную акцию, способствующую сплочению команды, что также помогало снять личную ответственность за содеянные преступления. 

             Число убитых советских военнопленных в Дахау в период с сентября 1941 г. по июнь 1942 г. составляет от 4300 до 4500 человек. Данные числа основаны на расчетах Альфреда Карла, бывшего заключенного, который работал в цеху дезинфекции и вел учет одежды расстрелянных. Остались незафиксированными даты расстрелов, поскольку в главном отделе безопасности распорядились не регистрировать советских военнопленных в картотеке концлагерей, а отмечать лишь номера их опознавательных знаков. Тем не менее, имена погибших могут быть восстановлены, если обратиться к картотеке Немецкой справочной службы вермахта, которая после войны была передана в Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации (г. Подольск). С этими архивными документами проводил работу современный немецкий историк Райнхарт Отто. В ходе исследования были изучены персональные данные около 57 тысяч офицеров, тогда как работа над данными рядового состава, объем которых многократно превышает офицерский контингент, продолжается по настоящее время. По имеющимся на настоящий момент сведениям, средний возраст погибших составлял примерно 28 лет. Известно также, что в Хебертсхаузене расстреливали и женщин. 

              Приведем одно из имен советских погибших, о котором рассказывают архивные документы Немецкой службы вермахта. Это лейтенант пехоты, бывший до призыва школьным учителем, Игнат Прохорович Бабич 1913 г.р., который попал в немецкий плен 12 июля 1941 г. Изначально его доставили в шталаг 325 на территории Польши, откуда он 14 марта 1942 г. попал в офлаг XIII Хаммельбург. Там в ходе «сортировки» Бабич был приговорен к расстрелу. 14 апреля этого же года его перевели в гестапо, а (предположительно) 18 апреля он был расстрелян СС-овцами на полигоне Хебертсхаузен. 

              После прекращения массовых расстрелов (июль 1942 г.) в 1943 и 1945 гг. в Дахау прибыло 1102 советских военнопленных. Это были заключенные, казнь которых была на время отложена, но которые попали в лагерь за попытки побега и сопротивления. Вопреки ожиданиям их не направили ни в штрафную бригаду, ни в бригаду внешнего лагеря, известные бесчеловечным отношением. Их распределили в рабочие бригады со сносными условиями – в санчасть, дезинфекцию, на кухню. Впрочем, десять человек были все же направлены на жестокие медицинские эксперименты. Сохранился отчет врача СС д-ра Зигмунда Рашера, оставленный 10 октября 1942 г. в записях комендатуры. Согласно этому отчету, советский военнопленный Николай Хонич был назначен 28 сентября 1942 г. для медицинских экспериментов. Самому Гиммлеру было гарантировано, что этот узник, выбранный в качестве подопытного, не останется в живых. Однако вопреки всем ожиданиям Хонич выдержал три опыта гипотермии, вследствие чего был помилован. 

            Известен также пример солдата, который прошел через многие немецкие концлагеря (в том числе Дахау) и дожил до своего освобождения. Это лейтенант пехоты Валентин Ребров 1920 г.р., бывший до войны студентом-геологом. Он попал в плен 25 июля 1942 г., после чего был определен в шталаг 338 в городе Кривой Рог (Украина). Затем его переводили в шталаг VIIA, в рабочие бригады Мюнхена, Мосбурга, Розенхайма и Зегмюля. 7 августа 1944 г. ему удалось бежать, но спустя неделю он был пойман и 15 августа в качестве «арестованного военнопленного» отправлен в Дахау. 20 апреля 1945 г. Реброва распределили в концлагерь «Терезинское гетто» на территории Чехии, а спустя несколько дней отправили в чешский городок Че́ске-Бу́деёвице, где 8 мая 1945 г. он был освобожден советскими войсками. 

             В списке заключенных Дахау значится много имен советских военнопленных, попавших в лагерь по большей части в 1944 г. в качестве арестованных. Арестованными считались те узники, которые были схвачены за попытки побега и сопротивления. В 1944 г. в Хебертсхаузене и в зоне крематория было расстреляно две большие группы советских военнопленных. Основанием для расстрела на этот раз был не приказ о зачистке «опасных» пленных, а обвинение в организации массового сопротивления. 

           17 февраля 1944 г. в Дахау был доставлен 31 советский беглый офицер. Это были организаторы акции группового сопротивления, в ходе которой им удалось совершить массовый побег. В Дахау им выдали униформу с опознавательным знаком беглого и заглавной буквой „R“ и распределили в штрафной блок. Вскоре Главное управление имперской безопасности приговорило их к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 22 февраля 1944 г. в Хебертсхаузене. Уже упоминавшийся выше чешский заключенный Карел Казак записал об этом событии следующее: «Как и при расстреле русских военнопленных год назад, сейчас так же приготовили все необходимое для смывания крови горячей водой. Заключенные, поставленные на эту работу, конечно, не знали, чьи дни были сочтены. Это стало известно лишь на следующий день, когда названные советские офицеры были вывезены и уже не вернулись». 

           Узниками и мучениками Дахау стали также организаторы «Братского содружества военнопленных». Данная подпольная группа сопротивления зародилась в марте 1943 г. в трудовом лагере для советских офицеров в Мюнхене-Гизинг (на Шванзеештрассе). Эта группа получила большое распространение по всей южной Германии и за ее пределами. Ее основной задачей было подорвать деятельность оборонной промышленности и бойкотировать дальнейшее ведение войны. Для этого Содружество стремилось установить тесные связи с немецкими антифашистами, а также противостать вербовке в Русскую освободительную армию генерала Власова, воевавшую на стороне Третьего рейха. Группа была вскоре разоблачена, а ее организаторы схвачены 18 мая 1943 г. в Гизинге и депортированы в штрафные бараки шталага VIIA Мосбург. Остальные члены группировки были арестованы после того, как гестапо заслала своих шпионов в ее ряды. Участники организации были доставлены в Дахау (первая группа уже в августе 1943 г., а остальные в феврале 1944 г.) и помещены в изолированные блоки. 

             Руководителей Содружества доставили в мюнхенское гестапо 29 марта 1944 г., где их подвергли жестоким пыткам. Затем в тяжелом состоянии некоторые из них были возвращены в Дахау. Но и там не прекращались допросы и истязания. Расследование дела Содружества сопротивления длилось до конца августа 1944 г. 

             4 сентября 1944 г. 92 офицера из советского сопротивления были выведены на плац в Дахау. Площадь оцепили автоматчики. Группу отвели к крематорию, где унтерштурмфюрер Гейт зачитал им смертный приговор Имперского управления СС. Затем приговоренным приказали раздеться и встать на колени спиной к стрелкам. Казнь была произведена выстрелом в затылок. В этот день были казнены 90 офицеров, а на следующий день оставшиеся два. 

             Одним из этих двух офицеров был главный организатор Содружества военнопленных Михаил Ильич Зингер, родившийся 19 февраля 1886 г. Он и остальные пленные, состоявшие во главе подпольной группы сопротивления, были схвачены 18 мая 1943 г. и отправлены в шталаг Мосбург. В помещениях, куда их определили, не было кроватей, так что приходилось спать на голом полу. Заключенных мучили голодом. Зингер и еще несколько членов группы были доставлены в Дахау 20 августа 1943 г. Здесь в течение многих месяцев проходили допросы и пытки – узников пытались сломить, не давая спать, мучая ярким светом прожектора, помещая в стоячие камеры. Михаил Зингер и его товарищ были расстреляны 5 сентября 1944 г.  

             В 2001 г. российское дипломатическое представительство выразило желание поставить на территории бывшего концлагеря Дахау памятник жертвам нацистского террора. В связи с этим Региональное ведомство политического образования (Landeszentrale für Politische Bildung) распорядилось провести археологические раскопки на месте бывшего расстрельного полигона. Целью раскопок было определить точное место происходивших казней, а также получить дополнительную информацию о ходе расстрелов. Кроме того, это было дополнительной мерой проверки уже имеющихся сведений, основанных только на документах, фотографиях и свидетельствах очевидцев. Группе исследователей удалось точно определить место происходившего. Перед бетонной постройкой в конце расстрельной полосы обнаружили остатки дощатой стены, служившей пулеулавливателем. Были найдены держатели для расстрельных столбов, выкопано много тысяч пуль от различных типов огнестрельного оружия. Кроме того, были обнаружены и стальные наручники, которыми приговоренных приковывали к столбам. Археологи натолкнулись также на фрагменты черепов и челюстей, что свидетельствует о страшной жестокости, с которой СС-овцы проводили казни. 

             Обобщая вышеизложенное, можно констатировать, что прикосновение к свидетельствам происходившего на территории Дахау потрясает масштабностью ужасных массовых расстрелов и планомерным уничтожением безвинных людей. Следует признать, что демонические нацистские устремления достигали своей особой жестокости, когда речь шла именно о советских людях – главных поборниках фашизма в XX в. Эта особая миссия русского народа – противостать мировому злу и победить его – обязывает потомков чтить память своих героев и мучеников. При этом необходимо помнить, что понятие «русский народ» в данном контексте вовсе не сводится к этнической группе восточных славян. Следует видеть в этом названии историческое лицо многонационального народа, единство которого основано на общих духовных ценностях. И этими ценностями, была, конечно, не коммунистическая идеология (вспомним, например, о нательных православных крестах, которые были на груди приговоренных). Этой ценностью была – пусть часто и на бессознательном уровне – евангельская максима жертвенной любви. Таким образом, сегодня наш долг – помнить о бесчисленных жертвах и страданиях на этом месте. На территории бывшего концлагеря в наши дни построены молитвенные места поминовения погибших в Дахау. Среди них – русская церковь Воскресения Христова, в которой совершается молитва за убиенных и пострадавших соотечественников. Память о них обязывает также продолжить работу по восстановлению их имен и личных судеб, чтобы их страдания укрепили духовные связи народа и не дали больше мировому злу возможности возрождения.". 9.05.2015 г. А. В. Лаврентьев http://voskresenie.d...nzlager-dachau/ ";

9. “Об одном прошу тех, кто переживет это время: не забудьте! Не забудьте ни добрых, ни злых. Терпеливо собирайте свидетельства о тех, кто пал за себя и за вас. Придет день, когда настоящее станет прошедшим, когда будут говорить о великом времени и безымянных героях, творивших историю. Я хотел бы, чтобы все знали, что не было безымянных героев, а были люди, которые имели свое имя, свой облик, свои чаяния и надежды, и поэтому муки самого незаметного из них были не меньше, чем муки того, чье имя войдет в историю. Пусть же эти люди будут всегда близки вам, как друзья, как родные, как вы сами!” Юлиус Фучик (23.02.1903 - 8.09.1943), чехословацкий журналист, литературный и театральный критик, публицист, активист чехословацкой компартии. Находясь в нацистской тюрьме, написал книгу «Репортаж с петлёй на шее» (“ВИКИПЕДИЯ”: http://surl.li/hzows ).