\Каким был город моего детства.\
Привезли меня в Сочи в месячном возрасте, где я провел половину детства у деда и бабушки, а потом посчастливилось учиться здесь же в школе. Бабушка всегда говорила: «Наконец ты вернулся к себе домой», когда я приезжал на каникулы уже студентом. Три поколения моих близких прабабушка, бабушка, дед и отец жили и трудились в Сочи.
Оттого я считаю именно этот Город своей малой Родиной.
Семьи моего деда и деда жены проживали в соседних домах на Кубанской улице. Во дворе нашего дома почти у каждой квартиры была своя беседка, увитая виноградом или розами. Там играли дети и орали коты. Мы с женой карабкались на горку Батарейка перед домом и ловили громадных зеленых кузнечиков с желтыми крыльями и больших богомолов. Наверное, таких и нет сейчас. Нам было года по три тогда. Были еще толстые кузнечики с красными крыльями типа саранчи, разные бабочки - матросики и мотыльки со спиральным хоботком, которые никогда не садились на цветок. Ночью в темноте роились и сверкали мотыльки, а море тогда волшебно фосфорилось планктоном.
На нашей горке росли дубы в несколько мужских обхватов, им была не одна сотня лет. Теперь там высится Титаник и другие доходные здания.
Название горы Батарейка - от зенитной батареи Великой Отечественной, что находилась на месте нынешней телевышки. Другая батарея была у маяка рядом с церковью и банком, и немцы нацеливались их разбомбить, а попали в батарею. Зенитчики погибли, героически защищая Сочи и госпитали. Но город прикрывали наши ястребки, и один летчик отомстил за зенитчиков и сбил фашиста. Героя награждали в Горкоме Партии, сейчас в этом здании художественный музей имени Дмитрия Дмитриевича Жилинского. Летчику вручили орден Красной Звезды. Окрыленный победой, он рвался вернуться в бой в небо, но поскользнулся там на мраморной лестнице … А подвиг его останется в истории города навсегда. Об этом мне рассказал отец.
Все сочинские санатории во время Войны были госпиталями, и здания их - это шедевры архитектуры довоенного периода, спроектированные великими советскими зодчими. По сути это дворцы с дворцовыми парками. От таких не отказалась бы ни английская королева, ни русские Цари. На улице Орджоникидзе между кафе Белые Ночи с одной стороны и концертным залом Фестивальный с другой сейчас находится гостиничный комплекс. До сочинской Олимпиады и до Войны там был санаторий Красная Москва, потом назван имени Мориса Тореза. Еще до революции замечательный врач - рентгенолог Гордон построил здесь корпуса санатория в стиле модерн. Разбил дивный парк лечебных кедровых деревьев, а мористее, от башни Александрийского фонаря и до Фестивального была совершенно ровная площадка шириной метров 70 и на ней десятки гигантских дубов. Подозреваю, священные деревья Адыгов и Абадзинцев. Под ними к морю обрывалась отвесная скала и так до порта. Никаких пляжей в этом месте не было в помине тогда. Эту рощу убрали еще при строительстве набережной. Место, где находится Фестивальный, называлось Турецкий Овраг, и вдоль него в 19-ом веке проходила южная стена форта Александрия. Может оттого, что на берегу была пещера и разгружались фелюги турецких контрабандистов, Пещера заметна на старых фотографиях.
В 30-е годы прошлого века на территории парка Гордона достроили новые здания в стиле сталинского классицизма с колоннами, высоченными потолками витражными окнами, и дубовыми дверьми с бронзовыми ручками и петлями. Было 4 или 5 величественных красавцев корпусов в красивейшем парке не хуже Дендрария. Многие палаты были обращены к морю в тени дубов и кедров, а балконы увиты глицинией.
Моих деда и бабушку перед войной перевели из Евпатории где дед работал главврачом санатория Гелиос, а бабушка кардиологом, в новый санаторий Красная Москва. На черноморском побережье Кавказа создавалась новая столица советских курортов. Во время Великой Отечественной войны на Кубани и Кавказе шла тяжелейшая битва с фашизмом. Немцы рвались к нефтяным терминалам Туапсе, хотели выйти к морю в районе Сухуми. Красная армия защищала Кавказ нерушимой стеной. Раненых героев из Крыма, Новороссийска и Кубани принимали сочинские госпитали, и сначала все раненые с кораблей, поездов и машин поступали с фронта в сортировочный, эвакуационный госпиталь, где делались самые срочные операции, а тех воинов, кого можно было перевозить, распределяли в другие медсанчасти города. Мой дед был главным хирургом и начальником этого госпиталя № 2135. Делали операции тогда все врачи, и профессор-хирург Галковский, и рентгенолог Гордон, и кардиолог Пилютина Татьяна Кириловна - моя бабушка. Конечно, оперировали и все хирургические сестры. Домой никто не уходил, спали по одному, два часа прямо возле хирургических столов. Отцу было 14 лет, и он был возчиком на госпитальной телеге в хозвзводе медсанчасти. С едой в военном городе было очень трудно. В пищу употребляли даже дельфинов и желуди. Все шло на нужды фронта. Голодали дети в садиках и школах. Некоторых раненых все-таки спасти не удавалось, передовая была не близко, и оставался маленький запас продуктов и теплых вещей, дров. Дед сам детдомовский, сибиряк, приказал отдать какие-то излишки на нужды малышей города. Кто-то сигнализировал в НКВД, и приехала команда его расстреливать. Но ни днем, ни вечером, ни ночью они не смогли выполнить этот приказ, ведь врачи не выходили из операционных сутками. После третьего приезда, разобравшись и увидев все это, начальник спецотдела предложил не расстреливать врача, а представить к награде. Многие солдаты привозили с фронта трофейное оружие, которое затем попадало к сочинским пацанам. Пацаны, конечно, тоже хотели воевать. Наша семья жила во время войны в одноэтажном беленьком домике, рядом с особняком Гордона. Домик этот жив и сейчас, он напротив гостиницы Невский отель, там теперь ресторан. Так как дед с бабушкой проводили сутки в госпитале, папа вооружался, имел Вальтер и Парабеллум и спал на диване, набитом толовыми шашками. Дело в том, что когда фашисты подошли к Туапсе, горком Партии отдал приказ формировать в горах партизанские отряды. Командиром Сочинского сводного партизанского отряда был назначен начальник теплоэлектростанции \ теперь спортшкола\ возле Морпорта, дедушка моей жены, Кузиков Михаил Ефимович. Мой же дед должен был стать главврачом у партизан. Другой дедушка жены Кононенко Григорий Кузьмич, родом из донских казаков, был кадровым артиллеристом и начинал войну в Белоруссии. Папа супруги - морской офицер, рассказал мне, что случилось потом. Полк деда попал в окружение, но ему с группой бойцов удалось выйти на нашу сторону фронта. Григорий Кузьмич решил разминуться с тамошними особистами и напоследок увидеть жену и сына. С товарищем-земляком они перешли по льду Азовское море, потом горы, и красный командир явился в сочинскую военную комендатуру, где в том же доме у них была комната. Каким то чудом ему дали побыть ночь с семьей, арестовав только утром, но не разжаловали, а отправили на фронт. Может, тот же офицер особого отдела, что спас и моего деда. Кононенко Григорий Кузьмич геройски погиб под Туапсе у горы Индюк. Он воевал начальником артснабжения. полка. В машину с боеприпасами для наших пушек, в которой он находился, попала немецкая мина. На могиле бабушки, Кононенко Евдокии Ивановны, что на старом кладбище, две фотографии, ее и деда Гриши, в фуражке с красной звездой. Девятого мая 1945 года мой дед, главврач красномосковского госпиталя, и все врачи и соратники, с моим отцом, и бабушкой посадили там в честь Победы дивную аллею магнолий. Сегодня деревьям было бы 75 лет.