- Остро помню день начала войны. Что произошло на Западе весьма смутно. Нам приказано закопаться в землю. Сидим в окопах, сторожим Японию, стараясь не провоцировать. Но нападения в этот раз не случилось. Потом был секретный путь через всю страну «без права переписки». Чего только не передумали неопытные воины, маясь в эшелонах, но того, что на них вскоре обрушилось, даже в страшном сне не увидишь.

- Пулеметчик зенитного взвода я охранял автобат. Бомбежка -пустой звук в сравнении с психической атакой. Фашисты бросали с самолетов просверленные бочки, которые выли хуже, чем бомбы, создавая панику среди неокрепших солдат. Немецкие танки стреляли болванками - снарядами без начинки. И ведь пробивали нашу броню! Неприятель активно использовал термитные снаряды, сжигающие все вокруг. Вооружен фашист был хорошо. Казалось, такого не победить. Было страшно.
- Что помогало справиться с паническими настроениями?
- Сила коллектива, поддержка старших. Командиры «включали идеологию», советский солдат должен встречать трудности только с поднятой головой. Не сдаваться - только вперед и нельзя назад. Это действовало.

Шли на Волоколамск колонной. Прорвались танки и начался форменный расстрел.
- Все рвется таким невообразимым фейерверком! Я в машине с боеприпасами, считай, на бочке с порохом. По команде «С машины!» успел слететь в кювет, в это время фашист дал очередь, грузовик разнесло. То бы меня не было.
От автобата осталась авторота.
Горстка советских солдат тяжело пробиралась к своим в полуокружении.
В городе Клин вновь сформировалась мотострелковая дивизия, которая в декабре 42-го была брошена на Сталинград.

- Нас пустили в коридор оттеснить танки Манштейна. Румыны тащили свои пушки на быках. На вражеской стороне просматривались итальянцы. Но у всех уже чувствовалась усталость, обломали они зубы о неприступную Русь. Короткая передышка в Ростове-на-Дону. Ночевали в хатенке. Удалось помыться, привести себя в порядок. Парнишка из Москвы перед зеркалом покрасовался: «Вот хорош я! Просто любуюсь собой!». Над ним необидно посмеялись.
Что-то толкнуло меня выйти из хаты.
Услышал гул самолета, поднял голову, в небе пара приближающихся комочков.
Бомбы! Упал на землю, успев прошептать: «Прощай, мать!».
Домик зашатался и обрушился. «Меня оглушило. Месяц отходил от контузии. Но способен был
спасать ребят. Москвичу матицей расплющило голову. Почти все погибли. Что меня заставило
выйти? Звериное чутье. Не каждому дано предвидеть, а мне видно, дано…».

- Солнечное утро такое было… Везли мы боеприпасы, ящики с патронами. Чуть в стороне, догоняя нас, шла машина с будкой «техническая». Налетели откуда-то два «мессера». Первый прямо на нас спикировал. Да «пролет» у него получился. Прямо за машиной в землю очередью ударил. А второй – на будку нацелился, тент насквозь прошил. Никого, правда, не задело. Зато на втором круге бензовоз, что следом шел, поджег. Тот загорелся, дым повалил черный…