Воспоминания Ольги Ткачёвой

Стефан Константинович Ткачёв родился в городе Шахты 13 августа 1922 года в  семье железнодорожника. Семья была многодетной – пятеро сыновей и две дочери. Стефан был старшим  сыном. Жили они в Артёмовском переулке, в небольшом домике, который построил его отец, Константин Иванович. Учился Стефан в средней школе № 12. Он любил заниматься спортом: играл в футбол, посещал секцию французской борьбы и секцию тяжёлой атлетики. В 1937 году  поступил в Шахтинскую фельдшерско-акушерскую школу, которую закончил в июне 1940 года и был по распределению направлен в город Сальск, где работал фельдшером. В ноябре того же года был призван в армию. Он мечтал служить в кавалерии, но из-за его физических данных в кавалеристы его не взяли. Был Стефан Константинович «широк в кости» и крепок телосложением. В военкомате  посчитали, что он слишком тяжёлый для кавалериста. Его направили в Ивановскую область, в полк дальнобойной артиллерии, оснащённый пушками крупного калибра.  Начинал Стефан службу рядовым красноармейцем. В октябре 1941 года  был переведён в санчасть полка и стал санинструктором, а с марта 1942 года  и до окончания Великой Отечественной войны он служил военфельдшером.

       Мы все знаем, что начало Великой Отечественной войны, к сожалению, было для Красной армии катастрофическим. На всём протяжении линии фронта советские войска стремительно отступали, неся огромные потери. В октябре 1941 года немецкие войска нанесли страшный удар по частям Западного и Резервного фронтов. Известно, что И.В.Сталин тогда срочно вызвал из Ленинграда  Г.К.Жукова и поручил ему организацию обороны Москвы. Жуков бросил все войска, не попавшие в окружение (в том числе полк, в котором служил Стефан Константинович), на Можайскую линию для защиты столицы. Туда же были направлены ополченцы, курсанты, милиционеры – все, кто мог держать оружие. Полку дальнобойной артиллерии, в котором служил Стефан Константинович, было приказано замаскироваться на местности и до поры не обнаруживать своего присутствия. Когда от командования поступал приказ, пушки вывозили в указанное место и обстреливали противника. Главной мишенью были  крупные группировки вражеских войск, железнодорожные станции, аэродромы, колонны танков и другой техники противника.

      Сразу после обстрела позиций немцев надо было менять дислокацию. Если не успеть увезти пушки с того места откуда стреляли, то немецкая авиация, которая имела в начале войны превосходство в воздухе, налетала тучей и уничтожала наши пушки.  Если же погода была нелётной и вражеские самолёты не летали, то вполне могла начаться артиллерийская дуэль с такими же дальнобойными пушками немцев. Результат артиллерийской дуэли был непредсказуем. Тут всё зависело от скорости стрельбы и точности прицела.

      Скорость стрельбы в свою очередь зависела от скорости расчётов, которые по таблицам производили командиры батарей, а так же от скорости, с которой артиллеристы заряжали пушки. С первого раза уничтожить врага не всегда удавалось, тогда применяли  приём, который бойцы называли «взять в клещи», то есть двумя первыми залпами пристреляться, а третьим залпом уничтожить противника. Но и враги применяли такую же тактику, поэтому  надо было сделать решающий залп раньше врага.

Немцы охотились за полком, в котором служил Стефан Константинович, и однажды  устроили ловушку. Как потом донесла наша разведка, фашисты тщательно готовились: их пушки были врыты в землю и хорошо замаскированы. Они только ждали, когда наш полк обнаружит себя, и когда это произошло, они  пристрелялись, сделав свои два залпа, но наши артиллеристы сумели опередить врага, не дали ему сделать третий, решающий залп и победили в этой артиллерийской дуэли.

      Но стрелять из дальнобойных пушек приходилось и с близкого расстояния. В битве за Москву, когда враг подошёл к окраинам города, полку  было приказано выкатить пушки на передовую и бить по фашистским танкам прямой наводкой. Стефан Константинович рассказывал, что наша артиллерия устроила фашистам кромешный ад. Мощь от взрыва только одного снаряда была такова, что в радиусе пятидесяти метров от его попадания, взрывной волной сносило башню танка. Стефана Константиновича в одном из боёв тогда сильно контузило. Хорошо, что он вовремя успел упасть на землю. Вся шинель на спине была иссечена осколками снарядов. После этой контузии он всю жизнь плохо слышал левым ухом.

      Под Москвой полк понёс большие потери. Немецкая авиация бомбила наши пушки, но артиллеристы не прятались, они продолжали стрелять в противника. Это был переломный момент в ходе войны, когда наши войска остановили стремительное наступление фашистских войск. Когда немцев отогнали от Москвы, то на базе полка, в котором служил мой свёкор, сформировали три ему подобных, пополнив пушками и свежими людскими резервами. Тот полк, в котором после переформирования суждено было служить моему свёкру, участвовал потом в обороне Сталинграда.

      Под Сталинградом Стефан Константинович был свидетелем дерзости и безрассудной храбрости наших солдат, игравших в «кошки-мышки» с немецкими бомбардировщиками. Всякий иностранец назвал бы эти смертельные игры проявлением «загадочной русской души». Вот как это было: однажды случилось так, что  из-за ожесточённых боёв на смену уставшим бойцам не подошли свежие резервы, не смогла к ним пробиться и полевая кухня. Трое суток подряд бойцам пришлось сражаться с фашистами не на жизнь, а насмерть. Спали урывками в окопах, прямо на снегу при сорокаградусном морозе. Стефану Константиновичу пришлось даже спасать от обморожения руки и ноги 18-ти разведчикам-наблюдателям. Все эти бойцы благодаря его стараниям вернулись в строй.    

      Из продуктов были только замёрзшие сухари, которые бойцы грызли на ходу. Воды не было, поэтому сухари заедали снегом. От этого губы и язык болели, опухали до такой степени, что речь становилась нечленораздельной. Удивительно, но, несмотря на такие тяжёлые условия, никто не заболел простудой. Из-за недоедания у многих бойцов страдало зрение, они заболевали «куриной слепотой» – это когда человек плохо видит в сумерках.

      И вот однажды нашим бойцам случайно прилетел с неба гостинец – немецкий контейнер с продуктами. Видно, вражеские лётчики случайно промахнулись. Надо сказать, что их самолёты-бомбардировщики сбрасывали контейнеры с продуктами для окруженных войск Паулюса. В контейнерах были обычно: шпиг (производства 1937 года, но как говорил Стефан Константинович, очень вкусный), галеты, шоколад и сигареты.  Нашим бойцам понравились продукты из контейнера, и они придумали, как обмануть врага, чтобы получить «гостинцы» ещё не раз. Для этого наши самые отчаянные бойцы, увидев немецкий бомбардировщик, кружащий в небе, выскакивали из окопов, прыгали, махали руками и стреляли в небо сигнальными ракетами. Поначалу немецкие лётчики, глядя вниз с высоты, откуда человеческие фигуры кажутся мелкими букашками и не видно различий в форме, принимали наших солдат, безрассудно выскочивших из окопов и беспорядочно палящих ракетами в небо, за своих оголодавших «фрицев», и сбрасывали контейнеры с продуктами. Несколько раз этот «номер» удавался. Наши бойцы, завидев вражеские самолёты, даже шутили: «Кормильцы прилетели!» Но, видимо, немцы скоро разобрались, что к чему, и по рации договорились с окружёнными войсками в какой последовательности пускать сигнальные ракеты, поэтому обман не всегда удавался: иногда наши угадывали «пароль», а иногда – нет. Если не угадывали, то вместо контейнеров с продуктами из самолётов вниз летели бомбы и пустые металлические дырявые бочки. К счастью, бомб сбрасывали меньше, чем бочек, поэтому убитых было мало. В основном после такой бомбёжки наши солдаты получали осколочные ранения или контузию. Сегодня кажется ужасным, что те, которых «убито было мало», погибли из-за немецкого шпига и из-за своей безрассудной храбрости.  А тогда всё это воспринималось как нечто  обыденное, бойцы говорили: « Знать у них судьба такая! Помереть можно и от шальной пули».  Дырявые бочки, падая, производили ужасные звуки.  Воздух, проходя через отверстия в бочках при их падении, испускал леденящий душу вой. Когда наши бойцы первый раз услышали этот вой, то подумали, что немцы применили какое-то новое оружие. Игра в «кошки-мышки» с немецкими бомбардировщиками закончилась только тогда, когда на смену уставшим бойцам подошли свежие силы, и подтянулась к передовой полевая кухня.  

      Среди взрывов мин и снарядов, под обстрелом вражеской артиллерии, наперекор войне, вспыхивала настоящая любовь. Через всю свою жизнь Стефан Константинович пронёс  нежное чувство любви к фронтовой подруге – санинструктору Ольге Щепотьевой. Вчерашняя школьница, она по зову своего сердца пошла на фронт, чтобы защищать от врага родную страну. Юным хрупким девушкам-санинструкторам приходилось вытаскивать на себе раненых бойцов с поля боя. Порою, ноша казалась непосильной, но девушки, чуть передохнув, снова упорно тащили раненых бойцов в медсанчать под свист пуль и разрывы мин и снарядов. Наградой за тяжкий труд служило осознание того, что тобой спасена ещё одна человеческая жизнь, да ещё – скупые слова спасённых бойцов: «Спасибо, сестричка!»

      Вот такую, светлую душой и помыслами девушку-санинструктора встретил на фронте Стефан Константинович. Стефан и Ольга служили какое-то время в одном полку, а потом получилось как в песне: «Дан приказ ему – на запад, ей – в другую сторону…» Прощаясь, они верили, что после войны встретятся. Но вышло по-другому: Стефан Константинович прошёл всю войну и остался жив, а Оля погибла под Курском. Откуда родом была эта девушка, мне так и не удалось узнать. Стефан Константинович всегда замыкался в себе, когда я начинала его расспрашивать.

       Трагическая судьба Оли Щепотьевой глубоко тронула меня, и я посвятила ей своё стихотворение.

   Санинструктор Оля

Нет могилы у кудрявой Оли,

Мины взрыв… и в час последний свой,

Раненых, страдающих от боли,

Ты спасала, жертвуя собой.

Лишь воронка на земле осталась,

А на старом фото тех времён

Санинструктор Оля улыбалась,

Вился по ветру кудряшек лён.

Вот какая выпала ей доля:

Лишь весна цветущая придёт –

Ясноглазый санинструктор Оля

В поле васильками расцветёт.

Я смотрю, роняя тихо слёзы,

На цветы, пестрящие в полях,

И гремят весной над ними грозы,

Словно память о былых боях.

  Фронтовую фотографию Оли Стефан Константинович хранил всю жизнь. Она и теперь лежит в семейном альбоме, как память о его военной молодости.

      Победу над фашистской Германией Стефан Константинович встретил в Восточной Пруссии. Но война для него не кончилась, он был направлен на Дальний Восток, где шла война с Японией. После капитуляции Японии он остался служить на Дальнем Востоке в Приморском крае, женился, вырастил с женой Татьяной Яковлевной двух сыновей  – Сергея и Александра. В отставку вышел в 1966 году в звании майора и вернулся в родной город Шахты. В последующие годы он работал заведующим здравпунктом в Шахтинском горном техникуме и был примером добросовестности и преданности своей профессии.

      Стефан Константинович Ткачёв был награждён боевыми наградами: двумя орденами «Красная Звезда», орденом Отечественной войны II степени и медалями – «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», «За победу над Японией». Его, как Ветерана Великой Отечественной войны, часто приглашали в школы, где он рассказывал молодёжи о войне. К сожалению, Стефан Константинович не дожил до 70-летия Победы над фашистской Германией, он  умер в 1995 году.

Память ветерана Великой Отечественной Войны Стефана Константиновича Ткачёва свято чтут его потомки – члены семей его сыновей и внуков, а одного из правнуков назвали в его честь – Стефаном.