Я, Титов Алексей Иванович, был призван на действительную военную службу в декабре 1938 года и направлен в штаб Владивостокского сектора береговой обороны. Прослужив курсантом до июля 1939 года, был зачислен в школу радиотелеграфистов, которую успешно закончил в декабре 1939 г. За хорошие успехи в школе, командование части направило меня (вместе с ещё двумя «школьниками») на гарнизонные курсы младшего командного состава. Окончив их в марте 1940 года, в звании младшего сержанта, я был направлен на Тихоокеанский флот (ТОФ) в должности начальника радиостанции корабля «Аргун» Весть о начале войны с Германией, состав корабля, услышал по радио, но официально о факте нападения фашистской Германии мы узнали из приказа начальника штаба Владивостокского сектора береговой обороны. Война на Восточном фронте (это был Запад России), её знаковые этапы, мы, конечно, очень переживали – огорчались из-за неудач, радовались как дети, когда наша Армия громила фашистов на всех направлениях и в честь освобождённых городов гремела победными салютами. Сама война для ребят, служивших на Дальнем Востоке, ощущалась не просто повышенной боеготовностью, но и тем, что все были в постоянном ожидании войны с Японией, которая была на стороне Германии. Военные корабли ТОФ постоянно барражировали вдоль своих восточных границ и пресекали участившиеся вторжения японцев в наши территориальные воды. Не прошло и трёх месяцев после капитуляции фашистской Германии, как Квантунская армия напала на Советский Союз. Началась война с Японией. И я продолжил служить на ТОФ начальником радиостанции на корабле «Аргун», и наша «коробка» (так ласково называли мы свой корабль) участвовала в боевых сражениях в составе Тихоокеанского флота. В одном из таких боёв японская торпеда попала в нашу «коробку», и взрывной волной меня выбросило в воду. Никаких шлюпок и плотов спустить не удалось («коробка» быстро затонула) и, как говорится, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Выбора не было, пришлось плыть к берегу (около семи километров) в сентябрьском Японском море. К счастью, попался какой-то деревянный обломок от крушения, и я, держась за него, поплыл в сторону берега. Кроме холодной воды, всё было нормально. Справа от меня, метрах в тридцати, кто-то тоже плыл, но без подручных средств. Его стало видно, когда волна подняла меня на свой гребень. Я стал кричать незнакомцу, чтобы тот плыл к нему, но (как выяснилось потом) сил у него больше не было. Я поплыл к нему, оглядываясь назад, чтобы не потерять бревно. Оказалось, это был Сашка Абрамов – командир соседней радиостанции. Мы вместе, держась друг за друга, поплыли к спасительному бревну, а потом – к берегу. Метрах в двухстах от берега нас заметили, и через какое-то время втащили в шлюпку. Это «купание», можно сказать, прошло для меня бесследно, если не считать простуженных бронхов. За помощь Сашке Абрамову меня обещали представить к награде. Но буквально через три дня Япония капитулировала, и на эйфории победы забылось (или потерялось) представление к награде. Но я нисколько не жалел об этом – главное, остался жив мой хороший друг – Сашка Абрамов. Я никогда не забывал своих боевых товарищей, встречи были нечастые, жизнь разбросала нас по разным городам и сёлам России. А вот писать письма я любил и ждал ответных писем с нетерпением. К сожалению, деда уже давно нет, но в нашей семье всегда будут помнить и гордиться теми, кто ценой своей жизни остановил фашизм.