Великая Отечественная война изменила ход мировой истории, судьбы людей и карту мира. Наш народ противостоял мощному натиску высокоорганизованного и хорошо вооруженного противника. Мы выстояли и победили. За Победу была заплачена самая высокая цена – жизни миллионов людей. В судьбе каждой семьи война оставила свой след… Сегодня речь пойдет о Михаиле Арсентьевиче Тимофееве.

Каждый день в клуб «Поиск» при отделе краеведения Центральной городской библиотеки приходят ангарчане, разыскивающие информацию о своих родственниках-фронтовиках. Иногда разыскивать ничего не приходится, потому что родственники сами изрядно потрудились. Это относится к истории Михаила Арсентьевича Тимофеева.
Дочь Михаила Тимофеева, Валентина Михайловна Власова, по крупицам собрала информацию о своем отце. Более того, бережно хранила все письма-треугольники с фронта.
– Мой папа, Михаил Арсентьевич Тимофеев, родился 21 ноября 1906 года. Окончил школу в селе Савватеевка Иркутской области.
Среди документов в личном архиве Валентины Михайловны сохранилось удостоверение, подтверждающее, что Тимофеев М. А. действительно окончил краткосрочные красноармейские вечерние курсы трактористов-рулевых при Омском техникуме социалистического земледелия в 1930 году.
Михаил Арсентьевич работал механизатором, экспедитором, секретарем сельсовета. Был депутатом Савватеевского сельского совета.
Среди документов сохранилось еще одно удостоверение от 1939 года, в котором говорится: «На основании статьи 126 «Положения о выборах в краевые, областные, окружные, районные, городские, сельские и поселковые Советы депутатов трудящихся РСФСР» и протокола голосования Окружной избирательной комиссии избирательного округа №1 удостоверяет, что Тимофеев Михаил Арсентьевич избран депутатом в Савватеевский сельский совет депутатов трудящихся Иркутского района Иркутской области».
А также свидетельство о заключении брака с Таисьей Ильиничной Названовой от 15 марта 1941 года.
Счастливая семейная жизнь продлилась недолго…
– В октябре 1941 года отец был мобилизован в армию. На тот момент ему было 35 лет. На сборах находился на станции Мальта Восточно-Сибирской железной дороги.
Первое письмо от папы пришло со станции Мальта 13 ноября 1941 года:
«Здравствуй, Тася. Шлю я вам сердечный привет и крепко целую деток Володю и Валю. Тася, я нахожусь пока в Мальте. Все четверо вместе… Если Иннокентий Иванович сдаст коня в колхоз, то бычишку пока можешь держать. Но это тебе самой будет видно, как сделать. Посоветуешься, в крайнем случае, с братом Петром. Дальше. Сходи к Иннокентию Ивановичу насчет выплаты мне выходного пособия за полмесяца 97 рублей 50 копеек и за отпуск месячный заработок 195 рублей. Но там удержит он подоходный налог и культсбор… Живу пока ничего. Насчет питания: мне пока хватает красноармейского пайка. Все это ложь, что плохо кормят. Кормят так же, как и раньше. Ходили на сборы. Обмундирование пока не получали. Пока все. Пиши, как живете…».
Второе письмо от 25 ноября 1941 года:
«Добрый день веселый час, Тася и детки Володя и Валя, которых душевно целую, а также передайте привет маме, Александре и Петровой семье. Тася, я пишу вам второе письмо. В первый строках сообщаю вам: обмундирование получили: валенки новые, телогрейки ватные, белые теплые брюки ватные и варежки. Одним словом, можно зимовать. В части питания пока хватает. Тася, пропиши мне насчет сена и сдал ли Иннокентий Иванович коня в колхоз… Тася, сходи в сельсовет и оформи дело насчет пособия, так как ты должна на детей получать пособие 50 рублей в месяц. Михайлов знает, как нужно это оформить. Тася, как будут у тебя деньги, отдай Александру Матвеичу по бумажке, которую я тебе оставил. Тася, тебе будет тяжело прокормить всех коров. Бычишку, пожалуй, заколи. Поросят, если еще не продала, заколи, и съедите сами. Если пойдет Любовь Федосеевна сюда или Прасковья Григорьевна, то пошли мне табаку немного, какого достанешь. Мы вместе находимся с Ивановым Ал. Иннок., а Николая и Лукьяна от нас отбили, но они находятся здесь же, в Мальте. А пока все. Хозяйничай сама, как сумеешь. Сколько придется тебе жить самостоятельно. Это неизвестно, конечно. Пиши, как живешь. И как дела у тебя обстоят с хлебом. С хлебом надо быть аккуратнее, а то ведь у нас в деревне нет коммерческой торговли. Пока все. Остаюсь здоров, того и вам желаю…».
Третье письмо от 7 декабря 1941 года:
«Добрый день веселый час, Тася и дети Володя и Валя. Шлю я вам сердечный привет и желаю доброго здоровья. А также шлю сердечный привет маме. Тася, посылку твою я получил. Я послал сахару с кумой Авдотьей, кусочка четыре ребятам. Тася, Степанида должна поехать сюда на коне, ты с ней пришли мне чемодан с замочком. Возьми у Александры. А то все приходится убирать к людям, а так воруют сильно. Тася, ты не вздумай сюда идти или ехать, не с твоим здоровьем. И Валю не оставляй без груди. Тася, насчет сена я тебе писал: где сколько на полях. На хуторе всего 32 копны и у мольки 6 копен… Тася, пошли мне кошелек под табак, этот у меня украли. Продуктов много, не посылай. Только то, что в чемодан войдет. И вообще, много не нужно, сама о себе думай. Прописывай, как дела у тебя обстоят с хлебом, сколько дают в сельпо и приходит ли что из колхоза. Если будешь посылать чемодан, то пришли табаку. Деньги здесь вовсе не нужны, покупать нечего. Писать больше некогда, это письмо садился писать несколько раз… Я очень доволен, что мне Володя написал «привет» своей собственной ручкой. Володя, слушай мамку и хорошенько учись. Не хулигань…».
Следующее письмо от 1 января 1942 года:
«… Тася, письмо твое я получил, которое было писано 17 декабря 1941 года. Получил 30 декабря. В первых строках моего письма сообщаю: живу пока ничего. Я вспомнил про собаку. Ты ее продай, зачем зря ее кормить, если она не нужна тебе для двора. Ты не прописываешь, получаешь или нет пособие и получила ли деньги в сельсовете. Все это добивайся. Хоть небольшие деньги, но и это сейчас взять тебе негде. Будет поддержка тебе. Уже за два месяца нужно получить пособие. Тася, ты пишешь, что хочешь прийти, но смотри сама. Вале ведь без груди тяжело, да и у тебя плохое здоровье. Если бы вы взяли все одну лошадь и приехали, тогда бы для вас легче было, а пешком трудно, конечно. Тася, ты не прописываешь, как у тебя обстоят дела с кормом для скота. Как-нибудь давай пробивайся со скотом до лета. Тася, и не прописываешь про телку: стельна или нет. Скоро ее должно быть заметно, если стельна. Пока все. Пиши письма чаще. Сообщай о своем здоровье и ребятах…»
Последнее письмо со станции Мальта:
«… Тася, письмо твое я получил, которое было писано 1 февраля, за которое сердечно благодарю вас… Тася, я нахожусь пока в Мальте, но со дня на день ждем отправку, куда пока не знаем. Тася, писать много некогда. По части хозяйственного вопроса распоряжайся сама, как сможешь. Где лучше и как сделать, советуй с братом Петром, законы и хозяйственность он знает. Тася, только бы давали тебе паек из сельпо на детей. В крайнем случае, хлопочи через райвоенкомат или через военного прокурора. Мои советы в письмах не забывай. Они могут тебе пригодиться в жизни до меня».
Выехали на фронт со станции Мальта 11 февраля 1942 года. Ехали через город Новосибирск.
Письмо от 20 февраля 1942 года:
«Здравствуйте, Тася. Шлю тебе и деткам сердечный привет. А также передай привет всем родным и знакомым. Я выехал 17 февраля. Письмо пишу с Новосибирска. Едем пока хорошо. Писать, Тася, много некогда. Я пока здоров. Письма буду писать с дороги опять, где придется. Мало стоим на станциях. До свидания. Целую крепко вас и деток душевно. Передай привет маме…».
Письмо от 8 марта 1942 года:
«… Я нахожусь пока еще в пути. Письмо пишу в вагоне. Едем в одном вагоне: Фефелов и Абраменко. Все вместе. Письмо пишу из-под Москвы. Станция Лихоборы. Едем пока хорошо, весело. Несколько слов Володе: сынок, слушай мамку и бабу. Они тебя к худому учить не будут. А особенно старайся учиться в грамоте. Это основное для будущей твоей жизни. Вообще, грамотному везде легшее жить. Вот помни мои слова в письме, Володя, и будешь хорошим мальчиком. А пока все. Тася, адреса пока нет. Будет – сообщу…».
Письмо от 23 марта 1942 года:
«… Тася, в пути я находился месяц и два дня, но сейчас прибыли на место, в свою часть. Но Фефелова и Абраменко со мной сейчас нет. Где они – не знаю. Они отстали от меня в пути. Тася, сейчас я нахожусь близко от фронта, скоро, наверное, придется побывать в бою. Пока еще не был. Тася, пока у меня все. Писать больше нечего. Пиши мне чаще письма и сообщай, как живете. А то письма будут идти долго…».
Это предпоследнее письмо от Михаила Арсентьевича.
Валентина Михайловна, та самая маленькая Валя, позже разыскала информацию о своем отце: «Отец попал в 21-ю гвардейскую дивизию, 1202-й саперный полк, 1-й батальон, 2-ю роту».
В Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации имеется информация, что последним местом службы Михаила Арсентьевича Тимофеева был 64-й гвардейский стрелковый полк 21-й гвардейской стрелковой дивизии.
Для справки:
64-й гвардейский стрелковый полк входил в состав 21-й гвардейской стрелковой Невельской дивизии и был преобразован из 1202-го стрелкового полка 361-й стрелковой дивизии.
Далее Валентина Михайловна сообщает: «21-я гвардейская дивизия сформирована была в сентябре-октябре 1941 года как 361-й Уральский военный округ. 21-я дивизия прибыла на фронт 12 декабря 1941 года в составе 39-й армии Калининского фронта. А уже 26 декабря 1941 года вступила в бой. Первый бой моего папы. Командиром дивизии был Михайлов Денис Васильевич. Начальником штаба – Табачный Виктор Акимович.
В марте 1942 года 21-я стрелковая дивизия находилась в окружении и вела кровопролитные ожесточенные бои, пытаясь пробиться к своим. 31 марта 1942 года дивизия обороняла рубежи в районе сел Марьино, Клины, Холмино, Волужино, Домахи. В жестоком оборонительном бою и погиб мой папа – Тимофеев Михаил Арсентьевич. Мне было 9 месяцев, брату Володе 9 лет.
Дивизия вышла из окружения в июле 1942 года, имея потери: 85 убитых, 78 раненых, 1848 человек без вести пропавших. В их числе мой папа. Маме пришла повестка: «Без вести пропавший».
Из деревни Холмино, где были братские могилы, проводился перенос братских могил в поселок Оленино. Здесь захоронено 126 человек, с долей вероятности: Тимофеев М. А. захоронен именно там».
Сотрудники отдела краеведения, сопоставляя полученную информацию с документами из личного архива Валентины Михайловны и информацией из Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации, пришли к следующим выводам:
Михаил Арсентьевич Тимофеев попал в 21-ю дивизию в 20-х числах марта 1942 года.
Окунемся в историю…
5 января 1942 года дивизия форсировала Волгу и продолжала наступление, железнодорожное полотно Ржев – Великие Луки было перерезано в двух местах.
6 – 12.01.42 г. части дивизии, поддерживая связь с партизанскими отрядами, продолжали налеты на немецкие гарнизоны в глубоком тылу противника.
21.01.42 г. получен приказ. Дивизия заняла оборону на фронте Максимово, Сверкушино, Никитье, фронтом на восток и юго-восток. Задача – воспрепятствовать отходу противника от Ржева на Сычевку.
28.01.42 г. противник перешел в наступление, но безуспешно. Ожесточенные бои в течение трех дней.
В феврале 1942 г. противник вновь перешел в наступление и захватил железнодорожные станции Мончалово, Чертолино. Коммуникации, по которым шло снабжение дивизии и всей 39-й армии, оказались перерезаны.
39-я армия имела задачу – находясь в тылу противника, оттягивать на себя его силу и резервы и наносить удары по его коммуникациям.
Пробив вражеское кольцо, дивизия, выйдя из окружения, в течение полугода, меняя оборонительные рубежи, сдерживала натиск противника и сковывала его резервы.
Людмила Тюрина, разыскивая историю своего родственника, пишет: «Дивизия устремилась вниз, к железной дороге Ржев – Вязьма, и даже освободила станцию Папино (15 км южнее Ржева). Но дальше на восток она не продвинулась. Уже к 22 января немцы откинули дивизию от железных дорог, и мало того – они постарались вернуть часть того, что было освобождено дивизией в начале января. Кроме того, к западу от Ржева они окружили 29-ю армию, а вместе с ней попали в окружение и части 361-й стрелковой дивизии. К 20 февраля остатки 29-й армии вышли в район 39-й армии, на юг от Ржева. 39-я армия вместе с 11-м кавалерийским корпусом оказалась в полуокружении: грушей с хвостиком на север висела она к югу от Ржева, не имея выхода ни к одной железной дороге. Единственная дорога через Нелидово, которую также пришлось отбивать, для доставки боеприпасов, продуктов и вывоза раненых была выстлана бревнами по болотам и гатям, постоянно подвергалась обстрелам и налетам авиации противника.
Отсутствовало питание и боеприпасы. Для наступления (а предполагалось, что так и будет) предписывалось по 2 артснаряда в день, авиации не было вовсе. Солдаты и офицеры получали лишь по сухарю в день, они голодали, многие обессилели.
Спасали лошади – если они падали, то это и было основной пищей. Для того чтоб солдаты не отравились, им выдавали по 1 головке чеснока (его сбрасывали с самолетов).
18 января 361-я дивизия совершает 70-километровый переход на юг, к Сычевке. Но все станции и железная дорога хорошо укреплены немцами. На сооружении оборонительных укреплений используются наши пленные солдаты. Много ли их сдавалось в плен?
Но больше всего пропавших без вести не в плену, а там, «…В безыменном болоте, В пятой роте, на левом, При жестоком налете…». В этих непрерывных наступлениях и отступлениях многих солдат не хоронили, потому что хоронить было некому. На сотню поднятых поисковиками солдат только один сохранившийся медальон или ложка с нацарапанным именем, а документов у красноармейцев не было до конца 1942 г.
Сычевку дивизия взять не может и устремляется на запад, фронтом к востоку. Места там очень болотистые, проходимых дорог мало, поэтому линии фронтов идут узкими клиньями. Оборона строится в виде опорных пунктов около населенных пунктов.
Весь февраль и март – очень жесткие бои. Из оперативных донесений по Калининскому фронту: «1.04.42 361 (21 гв. сд.) вела оборонительные бои с противником на Покусенка и Холминка (30 км сев.-зап. Сычевки). Противник в результате атаки ворвался в Холминка, где шел упорный бой». Только за 3 дня тут погибло более 500 человек. «Противник бросил на пункт Холминка против 3 батальона 64 гвардейского полка до 2-х пехотных полков при поддержке 23 самолетов, совершавших в течение дня 6 залетов, продолжительностью каждый до 1 часа, и 15 танков» – читаем в наградном у политрука батальона Данилина С. Е., которого представляли к званию Героя посмертно за то, что он с бойцами более 10 часов вел бой, уничтожив 2 танка и живую силу противника, но ограничились орденом Красного Знамени.
Чтобы представить воздушные налеты, обратимся к воспоминанию Е. П. Тарасова, ветерана 234-й стрелковой дивизии, воевавшего с конца марта в районе Белого (рядом): «Когда стараешься восстановить в памяти конец марта – начало апреля 1942 года, то многие дни сливаются в один… Почти ежедневная карусель из немецких бомбардировщиков над головой. Построившись в круг, они поочередно, с пикирования, включая сирены, бомбили и обстреливали нас. Никогда не забыть: плотный минометный огонь, который обрушивали на нас, не жалея мин... и тяжелую, непроходящую усталость от постоянного недосыпания и нервного напряжения».
Последнее письмо Михаила Арсентьевича Тимофеева:
«Добрый день, Тася и детки Володя и Валя, шлю я вам сердечный привет, а также шлю свой сыновский привет маме и желаю всего наилучшего в жизни вашей. Тася, я вам отсюда с места пишу уже второе письмо. Первое письмо писал, как только прибыл на место 23 марта, а второе пишу сегодня, то есть 28 марта 1942 года. В первом письме я вам писал, что Фефелов и Абрамов отстали от меня, но сейчас они прибыли к нам. Я их видел. Тася, писать мне много пока нечего. Пиши, Тася, мне письма чаще. Ответа на письма не ожидай, потому что далеко, письма будут идти долго. Поэтому я буду писать, не ожидая от тебя ответа. Тася, прописывай все: как живете, дают ли хлеб на ребят из сельпо и как у тебя дела обстоят с кормом скоту».
Это было последнее письмо. Исключительно мужское: забота, ответственность и никакой жалости к себе.
В конце мая 42-ю дивизию перевели в «коридор» ближе к Оленино. В мае подвели итоги 4 месяцев сражений. На 20.04.42 г. состав 21 стрелковой дивизии – 4809 человек. Убитых и пропавших без вести – 2724 человека.

Мне обидно за тех, кто с войны не пришел,
Кто до нашей Победы чуть-чуть не дошел,
Тех, кто в грозном году, сорок первом году,
Устоял, не сломился в смертельном бою…
Натан Гольберг

Подготовила Анастасия Королькова, заведующая отделом краеведения Центральной городской библиотеки