Прасолова (Тихомирова) Анастасия Павловна (1920–1979 гг.), бригадир первой в Подмосковье женской тракторной бригады. Когда началась война, тракторную МТС в которой трудилась моя прабабушка, расформировали и вывезли всю новую технику, осталось несколько старых (списанных) сельхозмашин. Когда немцы подступили к нашему городу, они подожгли МТС. Но моя прабабушка Анастасия, успела ночью оттолкать трактор и закопать его в овраге, сняв с него основные детали. Фашисты разрушали и разорили все колхозное имущество, но спрятанный трактор они не нашли. Недолго хозяйничали захватчики в Подмосковье, но ущерб нанесли огромный. Разрушенное хозяйство необходимо было восстановить. Анастасия отремонтировала спрятанный трактор и вышла на нем в поле. Техники в разоренном хозяйстве не было, и узнав о тракторе, соседние хозяйства просили о помощи. Так и ездила Анастасия по району из деревни в деревню. Весной 1942 года, прабабушка начала обучать технике вождения трактора молодых девчат. День и ночь работали девушки в поле. Не смотря на все трудности урожай, собрали хороший. Упорный труд во имя Победы принес успех!

О подвигах моей прабабушки мне напоминают книги, их у меня очень много. Самая любимая это "Военная Литература" Мемуары, рассказ там от первого лица, это очень дорого мне, как память, хочу поделиться ей и с вами.

«Военная Литература»

Мемуары

А. П. Прасолова (Тихомирова)

Хлеб — фронту

ПРАСОЛОВА Анастасия Павловна (1920–1979 гг.). В 1941–1945 гг. — бригадир первой в Подмосковье женской тракторной бригады. Герой Социалистического Труда.

Более тридцати лет назад я впервые села за руль трактора. В Высоковской МТС Московской области, куда я пришла молодой девушкой, тракторов было мало, но трактористов все равно не хватало. Наши ветхие «форд-зоны» поначалу казались мне какими-то грохочущими исполинами. Девичьи руки с большим трудом привыкали к железным машинам; да и насмешки приходилось слышать довольно часто. Долго я сомневалась в своих силах, в своих возможностях овладеть профессией тракториста. Но однажды меня послали на слет молодых хлеборобов в Москву. Там перед нами выступила Паша Ангелина — одна из первых девушек в нашей стране, ставшая трактористкой. Ее пламенная речь убедила меня в собственных силах. Я твердо решила стать сельским механизатором. Девушкам, таким, как я, становилась послушной техника. И как же пригодились эти девичьи руки в ту пору, когда в мирном небе нашей Родины разразилась военная гроза, когда из сел и деревень мужчины ушли на фронт, а на полях колхозов и совхозов остались работать только женщины и подростки!

Известие о вероломном нападении фашистской Германии на нашу страну застало меня в пути. Со своими подругами я возвращалась из Москвы в родной город Высоковское. В подмосковном городе Клину, где была конечная остановка нашего поезда, мы услышали какие-то крики. И, только выйдя из вагона, явственно услышали: «Война! Воина!»

До города Высоковское от станции — девять километров. Автобусов в то время не было. И мы напрямик, не разбирая дороги, бросились бегом домой. Известие о воине для всех в Высоковском было настолько внезапным и неожиданным, что многие совсем не верили в случившееся. Мы растерянно ходили из дома в дом, пытаясь выяснить какие-нибудь подробности. Но никто толком ничего не знал. Побежали в МТС, а там — митинг. После митинга работники МТС разъехались по деревням проводить собрания колхозников. В те времена машинно-тракторные станции не только обслуживали колхозы техникой, но и проводили большую политическую работу среди крестьян.

Первые дни войны мы работали как обычно. Конечно, с большей нагрузкой и ответственностью, чем в мирное время, но занимались мы обычным для хлеборобов делом: ремонтировали жатки, косилки — в общем, готовились к уборке урожая, который в то лето был отменным.

Но дней через пять после начала войны нас собрал директор МТС и объявил нам, что мы должны готовить всю технику к эвакуации. Не сразу, конечно, а по мере завершения полевых работ.

— Время военное, — говорил директор, обходя вместе с механиком боксы с техникой, — все сейчас переводится на военные рельсы: где строились тракторы, будут строить танки, пушки. Конечно, партия и правительство не оставят сельское хозяйство без техники, но знайте: каждый трактор, работающий без капитального ремонта как можно дольше, — это сэкономленные сотни килограммов металла, из которых на наших заводах будут отлиты новые пушки и снаряды для отражения врага. Помните об этом и берегите технику!

За каждым из нас закрепили по трактору, за техническое состояние которого мы отвечали. Мой трактор был в отличном состоянии, и его собирались отправлять в тыл в первую очередь.

День шел за днем, неделя за неделей. Фашистские армии все ближе подступали к Москве. Работа на подмосковных полях становилась все более напряженной. Все меньше оставалось мужчин в деревнях, все больше труд хлебороба ложился на плечи женщин и подростков.

Линия фронта была совсем рядом, а мы все продолжали обмолачивать скошенный хлеб и сдавать его государству. Во всех деревнях нашего района шла битва за хлеб — за хлеб фронту. Если где и не успевали обмолотить, прятали снопы тщательнейшим образом по дальним овинам и ригам, в лесных сторожках и глубоких подвалах. Прятали не только хлеб. Когда мы эвакуировали последние тракторы и молотилки, у нас еще оставался старенький «фордзончик», как шутливо называли его. Давно списанный и годный разве только выполнять роль движка для кинопередвижки в мирное время, он стал нашей «боевой» техникой в дни войны: на нем мы до последнего дня продолжали обмолачивать хлеб. Но пришла пора расставания и с ним. Жалко было ломать его. Загнали мы этот трактор в овраг, поснимали все ценные части и тщательно замаскировали. Мы верили, что фашистам долго не бывать у стен Москвы, что вернемся на родную землю очень скоро.

И мы вернулись. В октябре 1941 г. мы ушли, а уже в декабре этого же года вернулись. Всего один месяц фашисты хозяйничали в нашем Высоковском районе, но сжечь и разрушить успели многое. Конечно, они не успели оставить после себя такую страшную картину, как в Белоруссии или на Украине, но все же разрушений было много.

Возвратившись, мы сразу же принялись восстанавливать МТС, ее хозяйственные постройки. Но потом мне нашлось и другое дело. Вместе с Владимиром Корзинкиным, который по состоянию здоровья не мог находиться в армии, стали мы собирать трофеи, осматривать полусгоревшие фашистские танки, огромное количество которых было разбросано по всем полям района. Забирали инструмент, нехватку которого мы так остро ощущали, снимали целые части машин, гусеницы, если находили горючее, то сливали и его. Наш директор Прохор Степанович Конониров одобрил наши действия и дал нам в помощь еще девчат. Мы столько пособирали запчастей, что к нам за ними из других МТС приезжали. Вспомнили мы с Володей Корзинкиным и про спрятанный трактор — притащили его в боксы, отремонтировали, поставили в одном из сараев и стали обмолачивать спрятанный по осени хлеб. Молотим и радуемся: хотя и с опозданием, а хлеб все-таки государству сдадим. Прослышали про нашу молотилку по всему району и ну гонцов слать:

— Хлеб залежался необмолоченный. Приезжайте, помогите.

Так мы всю зиму и ездили с Корзинкиным по району из деревни в деревню. Тяжело было. Особенно мы мучились из-за нехватки горючего для нашего «агрегата». Руководители МТС помогали нам, как могли, но и у них больших возможностей не было. Лимита на горюче-смазочные материалы нам не отпускали, так как в штате МТС не числилось ни одной машины. Вот мы и искали его сами: то в районе кто-нибудь ведра два нальет, то колхозники соберут из своих запасов керосин — в общем, добывали где могли. Из деревни в деревню, бывало, перебирались так: загоняли наш трактор на специально сделанную платформу на санях, впрягали быков и ехали. Приедем на место — и сразу же за работу, а из ближайших деревень к нам то на быках, а то и просто на санках везли снопы ржи и пшеницы. Сотни пудов хлеба, казалось, уже совсем потерянного, вернули мы в те зимние месяцы стране.

К середине февраля 1942 г. мы успели обмолотить весь оставшийся хлеб. Впереди была весна, посевная, а техники у нас не было. А если бы и была, работать на ней некому. Вызвал нас с Корзинкиным Прохор Степанович Конониров и спрашивает:

— Ну, что будем делать? — подумал немного и сам же отвечает: — Решили мы курсы трактористов организовать. Все вместе и учить будем. Днем — работа, вечером — учеба.

— А кто учиться-то будет? — спрашиваю его я.

— А что, разве у тебя подруг нет? Есть, вот и займись ими. Да и девчат помоложе в деревнях хватает.

Под конец нашего разговора Владимир Корзинкин спросил директора:

— Прохор Степанович, а технику нам пришлют?

— Чего не знаю, того не знаю, — ответил П. С. Конониров и добавил: — Слышал я, что где-то в лесу мальчишки трактор нашли. Хочу просить вас узнать об этом. Если это точно, то нужно организовать поисковые группы: может быть, и в других местах такие клады есть.

На другой день мы уже стояли на лесной поляне, где из снежных сугробов торчали обломки трактора «ХТЗ». Это была удача, хотя трактор был поломан основательно. Перевезли обломки на станцию, а сами по деревням — организовывать с помощью комсомольцев поисковые группы. Эти группы исходили не только наш район, но почти всю область. Бывало, что в МТС привозили почти целехонькие тракторы. С утра и до ночи, а то и по ночам  работали мы на сборке тракторов. К посевной у нас оказалось 20 тракторов. Это была уже сила. И все эти тракторы были собраны нашими руками, по сути дела, из металлолома.

К тому времени, когда были собраны тракторы, на курсах подготовили молодых трактористок. Подготовили не очень хорошо, но все-таки они могли водить трактор, а с нашей помощью и проводить ремонт. Из этого первого выпуска была организована бригада, в которую меня назначили бригадиром. Так была создана первая в области женская тракторная бригада из молодых девчат 16–20 лет. Среди них — Рената Рябчикова, Тоня Лескова, Клавдия Новикова.

В первые дни посевных работ весны 1942 г. моя бригада работала не хуже и не лучше других бригад. Сказывалась неопытность моих юных трактористок. Машины часто простаивали из-за незначительных неисправностей, да и со снабжением горюче-смазочными материалами бывали перебои. Неопытность трактористок, бывало, приводила к смешным ситуациям. Однажды Тоне Лесковой достался еще не совсем просохший от паводковых вод участок поля, который она должна была вспахать. Колеса ее трактора увязли по самые оси. Она очень растерялась. К тому же заглох мотор и никак не заводился. Тоня испугалась, что испортила трактор. А я в это время и нагрянула к ней. Увидела она меня и даже побелела вся от испуга.

— Анастасия Павловна, — кричит она, — я трактор сломала. Как я могла в военное время сделать такое — ума не приложу? Да расстрелять меня за это мало. Анастасия Павловна, я жить не буду, не имею права после этого.

Выкрикнула она это все в какой-то истерике и ну бежать через поле прямо в лес. Еле догнала я ее. Подвела Тоню к трактору, вместе осмотрели его — все в порядке. Дернула я за пусковой ремень, трактор и завелся. Тоня смотрела на меня широко открытыми от удивления глазами. Заглушила я мотор, взяла лопату, а Тоню послала в лес за хворостом. Пока ходила она, я откопала колеса. И за какие-то полчаса мы вытащили трактор. Уж как Тоня веселилась, как плясала вокруг трактора от радости!

Постепенно день за днем юные трактористки набирались опыта. В нашей бригаде установилось правило: никто не уходит отдыхать до тех пор, пока все машины бригады не будут готовы к следующему дню. Если было необходимо, оставались около тракторов на ночь и при свете факелов ремонтировали их. Тракторы нашей бригады отличались особой чистотой и ухоженностью, если можно так сказать о тракторах. Ласковые девичьи руки берегли технику. Бережливое отношение к машинам давало свои результаты. Например, в других бригадах подшипники перетягивали через каждые 10 га вспашки, а у нас через 100 га. Или, например, коленчатый вал мы шлифовали через 1000 и более гектаров вспашки, тогда как в других бригадах через 500. Мы своими руками реставрировали мелкие детали, старались как можно больше экономить горючее.

По всем показателям наша женская бригада стала первой в МТС, а затем и в районе. Мы не только работали на отведенных нашей бригаде полях, но и ездили помогать другим. Сделаем у себя и сейчас же без отдыха едем помогать другим бригадам. А когда развернулось движение «тысячников» — вспахать 1000 га мягкой пахоты на каждый 15-сильный трактор при норме в 275 га,  — наша бригада включилась в соревнование. И мы одни из первых в области достигли этого рубежа. Но ведь необходимо было не только вспахать, но и добиться, чтобы качество пахоты было отличным. Наряду с пахотой бригада вела и другие работы: сеяла, бороновала, вносила удобрения, обрабатывала картофель, капусту, морковь, заготовляла корма. Но главной работой трактористов всегда оставалась пахота.

Рабочий день на полевом стане начинался рано. И начинался всегда с читки последних сводок с фронтов. Мы радовались каждой победе нашей армии и переживали каждую неудачу. Ежедневно девчата шли на своих тракторах на трудовой подвиг. А когда заходило солнце, на полевом стане отмечались лучшие ударницы. В честь трактористки, вспахавшей больше и лучше, поднимался красный флаг. И сутки, до следующего вечера, этот флаг прославлял победителя социалистического соревнования.

Наш труд не пропал даром. Осенью бригада собрала отличнейший урожай ржи и пшеницы (по 24,7 ц с га), сотни центнеров картофеля, моркови и других сельскохозяйственных продуктов. Колхоз, обслуживаемый нашей бригадой женщин-трактористок, первым в области рассчитался с государством по сдаче хлеба, овощей, мяса, молока.

Да и вся Высоковская МТС работала очень хорошо.  

Она была признана лучшей по стране. Коллективу МТС было вручено Красное знамя и денежная премия.

Награды и премии коллектив МТС получал и все последующие военные годы. Получали их за труд хлеборобов и мы — молодые трактористки. Но не за награды мы работали. Мы понимали, что хлеб нужен стране, нужен фронту, нужен для разгрома ненавистного врага.