Кавалерия - это огромная армия: кроме людей и боевой техники – много лошадей. Из боевого оружия – пушки и гаубицы. Лошадь тоже была боевым оружием. Дивизия базировалась все время в лесах, в полях, в деревнях. Лошадей кормить и поить, чистить надо было. В города не заходили.
Было отцу тогда 18 лет. Но на войне взрослели быстро. Сразу пришлось учиться управляться с лошадью. Попал-то ведь к кавалеристам. Сложно было эту науку познавать. Но времени на обучение не было, шла война, поэтому учиться ездить на лошади и ухаживать за животными приходилось в перерывы между боями. Имен лошадям не давали и все они были одного цвета - серого, чтобы не были сильно заметными врагу с воздуха. Лошади очень умные животные. Они понимали, что происходит вокруг, и помогали.
Бомбежки, атаки, постоянные переходы. Но суровая фронтовая жизнь не мешала кавалеристам держать "фасон". У кавалеристов всегда были свои традиции. Они почитали одним из важных правил - всегда быть подтянутыми, стараться выглядеть в трудных фронтовых условиях "при параде": воротничок должен быть подтянут, шпоры начищены до блеска. Ну и осанка кавалериста, конечно.
Передвигались обычно ночью, уставшие, полусонные. Лошади тянули повозки и пушки – по 8 лошадей на каждую пушку. Но при въезде в село, сразу все приводят себя в порядок. И лошади тоже чувствуют изменение настроения своего хозяина, поднимают головы, начинают рысить. Всегда старались показать, что идет сильная армия. И перед пехотой всегда хвалились.
Немцы наступали на Москву с запада через Истру. Вот здесь и получил первое боевое крещение, попал под первую в своей жизни бомбежку. Шли через поле и вдруг в воздухе появились немецкие самолеты. Вокруг ни ямки, ни окопа, чистое поле. Бежать некуда, укрыться негде. Пришлось просто упасть на землю, лежать, ждать и надеяться на счастливую случайность. Вокруг бомбы падают, погибают друзья и лошади, а в голове одна мысль – где упадет следующая, пронесет ли ее мимо. Это самые страшные и тяжелые минуты жизни, когда тебя расстреливают, а ты ничего не можешь сделать. Но со временем привыкли и к бомбежкам.
Осенью 1943 года советские войска наступали на Киев. Нужно было форсировать Днепр. Войска получили приказ переправиться через Днепр и закрепиться на противоположном берегу. Мосты разрушены. Местность плотно простреливалась немцами. Однако одному из кавалерийских эскадронов удалось перебраться на противоположный берег реки. Но связь с ним внезапно прервалась. Тогда группу связистов отправили на ее восстановление. Среди них был и отец.
Группе была поставлена задача: переправиться на другую сторону Днепра, где эскадрон занял оборону и закрепился, и любой ценой обеспечить ему связь с основным подразделением, получившим приказ поддерживать эскадрон на противоположном берегу артиллеристским огнем. Получили две радиостанции, питание к ним и вечером вышли на задание.
До Днепра добрались только к 6 часам утра. Командир группы тут же вышел на связь с командным пунктом. Докладывает о прибытии на берег, а в ответ: медленно работаете, если немедленно не восстановите связь – пойдете в штрафную роту. А как переправиться на другой берег? Вплавь Днепр не переплывешь, да и плавать-то хорошо никто из бойцов не умел. Пошли по берегу и к счастью нашли приткнувшуюся к берегу лодку. От берега отплыли в восьмом часу утра. Солнце уже взошло. Левый берег Днепра, откуда отплыли, пологий, покрыт лесом, а правый берег крутой и высокий. Эскадрон закрепился на самом гребне этой горки. А дальше от берега окопались немцы.
Когда отплыли от берега метров 50-70, немцы с высокого противоположного берега лодку начали обстреливать. Среди гладкой воды при взошедшем солнце лодка была у них как на ладони. Пулеметная очередь полоснет то перед лодкой, то после нее. Потом немцы начали стрелять минами. Уже проплыли середину реки, как с левой стороны лодки взорвалась мина. Лодка перевернулась и бойцы оказались в воде. А у них автоматы, радиостанции, питание к ним. Однако, на счастье, глубина реки в этом месте была небольшая, человеку по грудь. Встали на ноги. Оружие, радиостанции – все в воде. Под обстрелом собрали все и двинулись к берегу. Опять же к счастью, ближе к берегу вышли из поля зрения немцев и прицельного обстрела из-за высокого берега реки.
Выйдя на берег, связисты тут же настроили рацию, и связь была восстановлена. А она нужна была как глоток воздуха. Люди из последних сил удерживали этот пятачок земли на крутом берегу Днепра. К тому времени, командир и начальник штаба эскадрона погибли.
Бой продолжался. Началась новая атака немцев. Они пытались сбросить эскадрон с берега в воду. По окопам прошла команда: приготовить гранаты и стоять до конца. Вот здесь и помогла установленная связь. Благодаря артиллерийскому огню береговых батарей с противоположного берега, атака была отбита, рубежи отстояли.
Шел уже третий день боя. Бойцы измотаны. Обоз с провиантом на другом берегу реки, поэтому питались сухими пайками. Немцы продолжали попытки взять берег.
Командование с другого берега сообщило, что подошли боевые установки «катюша», которые будут поддерживать эскадрон артиллерийским огнем. Нужны координаты обстрела. И когда немцы перешли в очередную атаку, начались залпы из «катюш». Снаряды лавиной неслись над головами бойцов, земля впереди поднялась вверх, все в огне, страшный грохот, кажется вот это и есть ад, только на земле.
Так 5 суток с помощью восстановленной связи корректировался огонь артиллерии и эскадрон вел бой, пока не подошло подкрепление. Началось активное продвижение наших войск дальше на Запад. За форсирование Днепра был награжден орденом Отечественной войны второй степени.
После этого дивизия брала с боями город Житомир, за что получила почетное звание Житомирской. Потом была Белоруссия: Пинские болота, Луцк. В Пинских болотах встречались с белорусскими партизанами и самим Ковпаком.
Много раз отец попадал в такие ситуации, когда смерть проходила мимо буквально в двух шагах. Вот один из них. Была передышка между боями, сидели в деревне, в небольшой хатке. Во дворе кухня походная стояла, дымила. И вдруг немецкие самолеты налетели. Никто и выскочить из хаты не успел, как бомба совсем рядом упала, видимо немцы по кухне целились. Стена хаты обвалилась, а люди все сидят за столом как сидели. Пронесло, все целы остались.
Или еще случай. Как-то расположились во фруктовом саду. Яблони кругом и яблоки висят. Шли по дорожке пешком, каждый ведет свою лошадь. Впереди отца шел санинструктор со своей лошадью. Вдруг мина, видимо противопехотная. Или санинструктор сам на мину наступил, или лошадь его. Взрыв. Когда все стихло, отец видит, лежит парень, а подойти к нему все боятся: страшно было, вдруг рядом еще мина. Отец ближе всех был, подошел. Осколок мины попал прямо в сердце. Парень был родом из Новосибирска.
Было ли страшно на войне? Да, было. Но был страх и другого рода, страх попасть в штрафную роту. Конечно, очень хотелось выжить, каждый боролся за свою жизнь, но трусость презиралась. Струсил, не выполнил приказ, независимо кто ты – рядовой или командир, тебя разжалуют, осудят и направят в штрафную роту, которые были в каждой армии. А что такое штрафная рота? Это пушечное мясо. Штрафные роты всегда принимали бой на себя, а это верная смерть. Счастливчикам, поучаствовавшим в 3-х боях и уцелевшим, если еще и раненным, возвращают погоны и переводят в другой полк. Но таких было очень мало.
В полку был случай. Солдат чистил автомат. В это время мимо него по опушке леса проходил старший лейтенант. Автомат в руках солдата случайно выстрелил… Старший лейтенант был убит. Солдата судили, перевели в штрафную роту. Через полгода отец случайно встретил его. В штрафной роте дважды участвовал в боях, получил ранение, за проявленный героизм награжден орденом Красной звезды.
Война для отца закончилась в 1944 году. В июле он был тяжело ранен в бою у Западного Буга. Полк шел к реке. Рядом большим обозом шла пехота. Полк расположился у разъезда. Отца вызвал командир, вручил пакет и дал задание доставить его в часть, которая стояла в лесу, поодаль от реки. Отец вскочил на коня и поскакал. Вдруг появились немецкие самолеты. Бойцы кинулись кто куда, залегли на землю. Отец был уже близко к лесу, когда самолеты начали пикировать. Свернув в лес, спрыгнул с лошади, накинул повод на сук дерева и упал на землю. Когда падал, прошило пулями. Шинель вся в дырах была.
Потом был госпиталь. Полгода врачи пытались восстановить функции раненной руки. Она никак не хотела заживать, пальцы не гнулись. И в январе 1945 года мой отец, ефрейтор Тенетов, был комиссован из армии по инвалидности.