В сентябре 1941-го Михаил Афанасьевич Советов добровольцем ушел на войну.

Новобранцев привезли на ст. Исакогорка под Архангельском, в лыжный полк, где инструкторы готовили лыжников-десантников: учили бесшумно снимать часового, азам маскировки, взрывным работам и ведению штыкового боя. «Служба была - не дай Бог никому, - вспоминает Михаил Афанасьевич, - из еды в сутки 600 грамм хлеба, немного пареной капусты и рыбы, сахара и табака не было. Исхудали до состояния скелетов. Спали в землянках на нарах без постельных принадлежностей, один вещмешок на двоих клали под голову, другим накрывались».

 Закончить четырехмесячный курс учебы не удалось, и в декабре 41-го всех отправили своим ходом на лыжах на фронт.

На ст. Сорокская солдат переодели, дали новые винтовки, каски, противогазы и погрузили в вагоны. Повезли в сторону Медвежьегорска, захваченного финнами. Эшелон доехал только до ст.Кочкома, где шел бой - финны прорвали линию обороны.

Там Михаил Афанасьевич принял свое боевое крещение. Станцию отбили, отогнали финнов на 12 километров и там встали на позиции. «Мы в окопах, они – в окопах, между нами минное поле. А мороз стоял под 40 градусов. Три недели стоим – мерзнем, потом две недели в тылу неподалеку, в военном городке, отдохнем и снова меняемся» - рассказывает Советов. Так продолжалось до августа. А в августе 42-го началось крупное наступление на Севере, немцы заняли весь скандинавский полуостров.

Полк привезли на ст.Лоухи, от нее сто километров пешком шли до передовой. В конце сентября русским войскам пришлось отступать. На 72-м километре от финской границы попали в окружение. Началось испытанием голодом. За те долгие пять дней съели всех лошадей. Хотя ночью кукурузники сбрасывали провизию, на всех её не хватало. Съели даже собак, на которых вывозили раненых. Потом с Мурманска пришла помощь, окружение прорвали.

В г.Кандалакша Михаил с товарищами попал в распоряжение начальника штаба авиационной части Селицкого И.С., в 15-й Краснознаменный авиаполк, где служил механиком по вооружению – изучал пулемет и пушки на самолете, заправлял их снарядами и бомбами.

Потом Селицкий перевел Советова в штаб помощником по спецработе с секретными документами и шифровками. Из-за груза ответственности Михаил Афанасьевич первую неделю почти не спал.

В декабре 1943-го на вооружение полка поступили новые самолеты – ближние бомбардировщики «ПЕ-2». И прославленный 15-й Краснознаменный смешанный авиаполк переименовали в 80-й ближнебомбардировочный авиаполк.

В полку по вечерам Михаил Афанасьевич получал вторую военную профессию – стрелка-радиста. Противник в бою в первую очередь пытался вывести из строя стрелка-радиста, который сидел в специальном бронеколпаке и, стреляя из пулемета, защищал заднюю часть самолета. Стрелки погибали часто, и на замену постоянно готовили новых.

В июне 1944-го началось наступление на Карельском фронте, авиаполк был перебазирован в г.Тихвин. Михаилу Афанасьевичу особенно запомнилось форсирование реки Свирь. Река была крупная – около 250 метров шириной и 14 метров глубиной. Моста не было, а противоположный берег заняли финские войска. Советская пехота на плотах и лодках поплыла на другой берег, а авиация бомбила передний край противника. Первая попытка штурма провалилась из-за сидевших на берегу в бронеколпаках финских смертников, которые в упор расстреливали подплывавших солдат. Разведка донесла, что такие колпаки есть, но о точном количестве данных не было. Стали готовиться ко второй попытке. Выше по течению реки была плотина гидроэлектростанции «Свирь-2». Авиаполку поступил приказ: разбомбить два прохода для воды по краям плотины так, чтобы после войны меньше было восстанавливать. Плотина десятиметровой ширины с высоты казалась тонкой ниточкой и, чтобы попасть в нее, самолету приходилось пикировать. Финны яростно защищались зенитками и полк, выполняя эту задачу, потерял пять самолетов. Все же бомбардировка удалась, хлынувшая вода затопила финские бронеколпаки и берег был взят. Построили понтонный мост, пустили тяжелую артиллерию - так началось освобождение южной Карелии.

Дальнейшие боевые действия авиаполк вел с временного аэродрома «Подскока», расположенного под самым носом у противника, в хвойном лесу. Здесь все работали на равных: самолеты возвращались быстро (до передовой пятнадцать километров), и их нужно было сразу готовить к вылету.

На четвертый день противник обнаружил аэродром, и самолеты начали его бомбить. В тот день в тени под кромкой берега, где вода вымыла углубление, сидело около двадцати солдат и набивали пулеметные ленты, а Михаил таскал им ящики с патронами. Очередной взрыв погреб сидящих заживо. «Их и откапывать не стали. А меня спасла подковка на сапоге, - вспоминает Михаил Афанасьевич, - после бомбежки наши пошли осматривать территорию, смотрят – блестит что-то на солнце. Пнули ее, а из песка показалась нога. Вот и вытащили меня из земли. Я нес два ящика, и когда меня завалило, голова оказалась между ними и там, наверное, был запас воздуха. Это меня и спасло - отделался контузией, правда, недели две не слышал и говорил с трудом».

5 сентября 1944-го финны запросили мира. Самолеты перелетели на север, а полк перешел в Лодейное Поле. Оттуда войска эшелонами отправляли на освобождение Заполярья. Около трех суток ждали очереди на отправку. Эшелон доставил солдат в г. Кола, а потом они прибыли в аэропорт Шонгуй. Началось освобождение Заполярья.

28 октября 44-го на Севере на суше война закончилась. Войска начали перебрасывать в Прибалтику, Восточную Пруссию. «Нам пришло указание оставаться в распоряжении Северного флота. Мы стали воевать с германским флотом на Баренцевом море и до конца войны с аэродрома Лоостари бомбили надводные и подводные немецкие судна».

День Победы был встречен всеобщим ликованием. Плакали, обнимались, палили в воздух, даже часовые расстреляли все свои патроны. Но Гитлер дал приказ флоту адмирала Денитца воевать до последнего снаряда, а потом даться союзникам. Так до 28 мая воевал немецкий флот на Баренцевом море.

Следующий приказ предписывал отправиться на Дальний восток, на войну с японцами. Решено было части перебросить морем. В порту уже стояло порядка 20 судов, груженные войсками, танками, лошадьми, да еще военные суда для охраны. Всего около 40 судов вышли в море. Был шторм, значит, надводные корабли им не угрожали, но в небе появились вражеские самолеты. Когда объявили боевую тревогу, всех пассажиров согнали в трюм, в котором была жара, духота и запах машинного масла. «Живой гроб» - так окрестил трюм Михаил Афанасьевич. Сидящие в трюме ощутили дрожание корабля и поняли, что он вступил в бой. Женщины заплакали. Но корабль упрямо плыл дальше. Казалось, вечность прошла до сигнала отбой, когда всех выпустили из трюма. Люди вышли на палубу и не узнали свой корабль: надстроек не осталось, вся корма в дырах. Это взорвался впереди шедший корабль и их задело взрывом. Много кораблей потеряли, но прибыли в Мурманск. Затем вернулись в аэропорт Шонгуй, откуда половину полка отправили на Дальний восток. Михаил остался в Шонгуе, где вскоре его застал приказ перейти на штаты мирного времени. 

Михаил Афанасьевич имеет медали «За освобождение Заполярья», «За победу над Германией», «За трудовое отличие» и юбилейные медали.