Семью моего дедушки Смоленского Владислава Егоровича в 1914 году немцы, занявшие западные райны Российской империи, вывезли в Литву. Там и родился мой отец, Смоленский Ипполит Владиславович.

Война для моего отца началась ещё в 1939 году, в Польше. Артиллерийская часть, в которой он служил, стояла под городом Лодь. Немцы наступали стремительно, а польские войска также стремительно отступали. Немецкие самолёты летали низко над землёй, расстреливая всех, кто им попадался. А это было в основном отступающее мирное население и армейские подразделения. 

Отец рассказывал, как их орудийный расчёт умело, благодаря мастерству водителя машины, уходил из-под обстрела. Видя приближающийся самолёт, водитель выжимал всё, что было можно из своей машины, а когда самолёт приближался,  водитель резко тормозил, самолёт в свою очередь оказывался далеко впереди. 

Так, через некоторое время, они оказались на границе, где их уже ждали советские войска. Скорее всего это были чекисты. Они производили "сортировку": офицеров уводили в одну сторону, солдат - в другую. Папа говорил, что офицеров расстреливали. Некоторые из них переодевались в солдатскую форму. Но то их не спасало: смотрели на руки, если не было мозолей - переодевание не помогало. Моего отца вместе с другими солдатами в поезде повезли на восток. В начале пути двери вагонов не были закрыты. И те, кто жил вблизи границы, свободно покидали выгоны и уходили домой. Отец говорил, что, если бы знал, что позже все двери закроют, то вышел бы гораздо раньше и шёл бы пешком. Он жалел, что не сделал этого. Это спасло бы его от советского лагеря, в который, по его словам, везли неделю поездом и неделю водой. Доставили на какой-то остров. Кормили их ужасно: булка хлеба делилась на десятерых человек, привозили какую-то свёлу... Я это хорошо запомнил. Мой отец до лагеря весил 86 кг. В лагере он так исхудал, что талию можно было обнять двумя руками, и пальцы обеих рук касались друг друга. Очень много умирало, особенно тех, кто был жаден до еды... Умерших не хоронили, а выбрасывали в воду. Там их продержали до коляд. Привезли в Оршу, где папа сбрил бороду, которая была до пояса, и отправили домой.

И вот началась Великая Отечественная война. Из нашей местности призвать на фронт никого не успели. Папа был дома, растил сына Владимира, занимался хозяйством.

В 1944 году Советская Армия освободила Белоруссию. Стали призывать в армию, многие не хотели воевать, видя, что война подходит к концу, прятались, их ловили. Мой отец не прятался, но и добровольцем не пошёл. В один из дней октября 1944 года папа на Старым Лузе около леса обрабатывал свою землю, как подошли двое вооружённых людей и спросили, как можно пройти в деревню Жодишки. Он стал объяснять, но ему предложили немного пройти и показать дорогу. Как только папа положил лейцы, так они скамандовали: "Руки вверх" и повели его, уже не спрашивая, как можно дойти. Они, оказывается, хорошо знали эту дорогу. В Жодишках его привели к майору, который стал спрашивать у отца год рождения. Отец ответил, что с 1905 года, майор хорошенько двинул в морду, спросил вторично, получил такой же ответ, мордобой продолжился. В третий раз папа сказал, что и прежде. Майор записал его  с 1905 года. В Молдодечно, на вокзале были огорожены две площадки. В одной помещались те, кто был старше и на фронт не подлежал. Сюда определили и моего отца. Другая площадка была для тех, кто отправлялся в действующую армию. Там оказались все друзья, знакомые, ровесники моего папы. Тогда папа, не долго думая, подошёл к часовому, который охранял его, и рассказал, как он сюда полал и попросил отпустить его к своим друзьям, отправляющимся на фронт. Часовой разрешил. Так для моего отца начался второй этап участия во второй мировой войне. Теперь это была Великая Отечественная война  с 18 октября 1944  и по 24 ноября 1945 года в составе 39 артиллерийского полка Войска Польского. 

Мне особенно запомнился один эпизод, рассказанный отцом. Их орудие вело обстрел прямой наводкой. Мой папа сидел на каком-то стульчике и выполнял свои обязанности наводчика, а его друг лёжа подавал заряжающему снаряды. Они ведь не лёгкие. Он и говорит отцу: хватит сидеть, давай ты подавай, а сяду на твоё место. Только произошла эта замена, как немец положил снаряд буквально чуть ли не под пушку. друга отца убило наповал, а папа как лежал, успел только поставить перед собой сапёрную лопатку. Его не ранило, только от ударной волны из пор на лице выступила кровь. Вот, говорят, нет судьбы. Оказывается, она есть. Об этом ему поведала, как она говорила, старая вилейская баба, что он вернётся с войны живым и невредимым. Так и случилось. И дожил он до развала Советского Союза, о чём ему также сказала эта женщина из города Вилейка, что  в Белоруссии. 

Я рад, что смог рассказать хоть немногое о своём отце, участнике Великой Отечественной войны, на котрую он поначалу не стремился и на которую перешёл добровольно, чтобы постоять за  "други своя" вместе с друзьми.