Лётчики усиленно отрабатывали фигуры высшего пилотажа, поражение мишеней, бомбардировку учебного полигона, слепые полёты. Техники подсчитывали пробоины в конусе, подвешивали цементные бомбы, заряжали пулемёты. Всё проходило без приключений. Отряд старшего лейтенанта Ивана Ивановича Волосевича вышел вперёд по взятию высоты, отряд Александра Ивановича Азевича – в стрельбе по конусу. Лучшим «бомбардиром» считался лётчик, старший лейтенант Пётр Петрович Смирнов. Остальные лётчики старались не отставать.
Каждое утро перед зданием штаба было построение всего личного состава. В ожидании построения собирались у курилки, шутили, рассказывали анекдоты, смеялись. Взрывы смеха молодых здоровых ребят были слышны издалека. Я с обожанием смотрел на своего командира звена П.П.Смирнова. Природа наградила этого человека правильными чертами лица, красивым телосложением, высоким ростом, неторопливой походкой, точный выбор слов в разговоре лишь подчёркивал его хорошее образование. Глядя на него, на душе становилось легко. Его жена Тоня активно участвовала в художественной самодеятельности и во всех мероприятиях.
Лётчиком нашего самолёта был назначен лейтенант Тхакумачев Абдулах Мажидович. По национальности кабардинец, комсомолец, двадцать лет, холост. Согласно положению лётной службы, он был командиром экипажа, а я, воентехник, и Евгений Складаный, моторист – членами его экипажа. В кругу друзей его звали просто Сашей. Однажды наш экипаж стоял в строю. Проходящий мимо командир звена, старший лейтенант Смирнов, заметил в шутку:
− А вот национальный экипаж лейтенанта Тхакумачева!
Саше понравилась эта реплика, он с сияющей улыбкой повернулся к нам.
У Петра Петровича всегда находилось доброе слово.
Пройдёт сорок с лишним лет и бывший моторист В.И.Гаврилов напишет:
− Это был прекрасный воинский коллектив. Воинские обязанности выполнялись чётко и непринуждённо, командиры поощряли инициативу. Я благодарен судьбе, мне посчастливилось видеть талантливых руководителей: А.А.Денисова, З.Ф.Лазарева, А.И.Азевича, Г.П.Губанова, П.П.Смирнова.

Возвращаясь с задания, лётчик А.М.Тхакумачев правее от себя увидел разрывы зенитных снарядов и летящий Ю-88. Саша сделал поворот и оказался у него в хвосте. Меткими очередями уничтожил хвостового стрелка-радиста. Юнкерс прибавил газ и начал уходить, Тхакумачев выпустил ещё две очереди из пулемётов. Из правой плоскости бомбардировщика вырвалось пламя и охватило кабину, он свалился на правое крыло, а затем камнем пошёл вниз и врезался в воду. На волнах показалось масляное пятно. Саша радовался и недоумевал, как это он пулями из пулемётов ШКАС пробил броню «юнкерса». Значит, у него есть уязвимые места, значит враг не такой уж сильный и страшный. Саша радостный вернулся на свой аэродром и доложил командиру отряда П.П.Смирнову: − Товарищ командир, я только что сбил вражеский Ю-88. Это правда, есть масляное пятно на воде! Смирнов улыбнулся, пожал руку победителю и сказал: − Лететь на проверку нет необходимости, посты ВНОС (посты войск Воздушного Наблюдения Оповещения и Связи) подтвердили падение в воду сбитого вражеского самолёта.
Одиннадцатого июля авиаразведчики обнаружили недалеко от Виндавы три миноносца типа «Ягуар». Миноносцы стояли на рейде, рядом с ними покачивались четыре торпедных катера. Фашисты приготовились следовать на боевое задание. Уничтожить их нелегко, на подходе к ним они обрушат лавину огня. На их уничтожение вылетели самые лучшие лётчики П.П.Смирнов, Г.А.Авакьян, А.М.Тхакумачев, П.Г.Сгибнев, А.М.Шитов, П.З.Кравченко, И.В.Красов и М.И.Пивоваров.
Шёл десятый час вечера, погода способствовала. Под покровом надвигающейся ночи фашисты были уверены, что их не тронут. − Что, молодчики, не ожидали нас? – сказал Смирнов, - встречайте гостей! На головы оккупантов посыпались бомбы. Один миноносец взорвался от прямого попадания, взрывную волну почувствовали все лётчики. Два других миноносца получили серьёзные повреждения. Лавину огня они выпустили по истребителям, но было поздно. Корабли тонули, но не прекращали стрельбы, торпедные катера отстреливались яростно. В воздухе рвались снаряды, казалось, что каждый метр простреливался, но опытные лётчики уходили из зоны обстрела. Красов и Кравченко обрушились на торпедный катер, он вспыхнул и стал погружаться в воду. Два других катера последовали по тому же курсу – в холодную чернильную воду гостеприимной Балтики.
НЕОБЫЧНЫЙ РЕМОНТ
Лётчик П.З.Кравченко прилетел с боевого задания. Посадку произвёл как обычно, но в конце пробежки опустилось правое крыло, знаменитая «чайка» стала похожа на подстреленную птицу. Я помог зарулить на стоянку, внимательно осмотрел самолёт и обнаружил разрушение лонжерона нижнего крыла. Верхняя и нижняя плоскости соединялись стойкой, между ними проходили ленты расчалки. В воздухе верхнее крыло держалось на лентах расчалках. А в отсутствии подъёмной силы, крыло опустилось.
− Менять нижнее крыло на новое, - категорично заявил техник отряда.
− Нового на складе нет, - возразил я.
− Тогда ждите.
«Чайка» стояла, сиротливо опустив крыло. Я распорол обшивку. Повреждена была деревянная часть.
− Будем ремонтировать, - сказал я мотористу С.И. Арцеву.
Из фанеры выпилили боковые пластины, поставили самолёт на козелки так, чтобы ленты расчалки натянулись, как в полёте. Пластины посадили со всех сторон на казеиновый клей и закрепили гвоздями, затянули шпагатом и пропитали клеем АК-20. Не раз подходил Кравченко, нетерпеливо ожидая конца ремонта. Заглянул командир отряда старший лейтенант П.П.Смирнов, внимательно посмотрел на меня и глубокомысленно произнёс.
− Химичите.
− А что поделаешь, – откликнулся я, - на складе нового крыла нет.
Пётр Петрович улыбнулся и отошёл.
− Товарищ стартех, - спросил Арцев, - что означает эта улыбка?
− Означает – «так держать».
Когда обшивка была восстановлена, Арцев произнёс:
− Теперь надо пронивелировать, вы сами учили нас на занятиях.
− Да, надо, но где взять нивелир? Его нет. Ты вспомни, мы же специально расчалки натянули, чтобы они заняли положение, какое бывает у них во время полёта. Так что, думаю, нивелировка не изменилась.
Арцев недоверчиво посмотрел на меня. Всю ночь я не спал, обдумывал всё до мелочей. Рано утром к отремонтированному самолёту пришёл П.П.Смирнов, быстро надел парашют и сел в кабину. Запустили двигатель – работает отлично. Смирнов даёт команду убрать тормозные колодки. Всё сделано. Вылет. Вместе с другими лётчиками Пётр Петрович полетел на боевое задание. Мы с нетерпением ждали его возвращения. Когда увидели в воздухе все самолёты, которые взлетали, обрадовались. Садилась и наша «чайка» с номером «пять» на киле.
− Посадка классная, - отметил Арцев.
Пётр Петрович подрулил к стоянке, вылез из кабины. Я подошёл помочь снять парашют.
Смирнов похлопал меня по плечу и сказал:
− Молодец, Яков, самолёт исправный, может летать куда угодно!
И действительно, после этого ремонта самолёт не раз летал на боевые задания и днём и ночью.

Это чрезвычайное происшествие произошло восьмого января 1942 года.
В 12 КОИАЭ поступил новый самолёт ЛАГГ-3. Его надо было облетать. Поручили это лучшему и самому опытному лётчику, старшему лейтенанту Петру Петровичу Смирнову. Готовил самолёт к облёту младший воентехник Владимир Богунец, постоянный механик П.П.Смирнова. До войны их самолёт считался «эталоном», а экипаж образцовым, по нему равнялись все механики авиаэскадрильи.
Самолёт поступил с завода с рядом конструкторских недоработок, с производственными и эксплуатационными дефектами. Основные его силовые узлы были изготовлены из прессованной в горячем виде сосны и фанеры, «дельта-древесины», со специальной смолой, называемой клеем ВИАМ Б-3. Дюралюминия, лёгкого «крылатого металла», в стране не хватало, конструкторы вынуждены были применить дерево. Полётный вес самолёта был высок, двигатель слабый. Требовалась большая взлётно-посадочная площадка. Снежный покров взлётно-посадочной полосы был недостаточно укатан, что могло помешать набрать необходимую скорость отрыва. Возможно, не полностью был включён форсаж – предельно максимальная мощность двигателя. Самолёт пробежал ВПП, но не набрал достаточной скорости для отрыва. Самолёт скапотировал, лётчик погиб.
Личный состав авиаэскадрильи тяжело переживал гибель Смирнова. Состоялись похороны Петра Петровича. Это были первые похороны за всю войну. Много погибло лётчиков, но все оказались в водах Балтики или на других аэродромах. Весь личный состав, свободный от вахты, принял участие в похоронах. Хоронили на Ржевском кладбище при сорокаградусной стуже. Гроб, обитый красным кумачом, стоял на краю могилы, прямо на снегу. Траурный митинг открыл комиссар П.В.Крутов. У многих на глазах были слёзы. Инженер отряда А.М.Матвеев, старейший из 12 КОИАЭ, вспомнил службу в Липово, они были первыми в том гарнизоне. Я вспомнил, с каким обожанием, только что окончивший авиаучилище, смотрел на своего командира звена, лучшего «бомбардира» части. Добрые слова сказали близкие товарищи, все клялись быть беспощадными к врагу, принёсшему столько горьких потерь, безвременной гибели молодых, талантливых, отважных, только начавших жить людей.
Так не стало корифея 12 КОИАЭ, старшего лейтенанта Петра Петровича Смирнова.

С перебазированием на аэродром «Астэ» острова Эзель самолетов Дб-3 для нанесения ударов по Берлину – 12 КОАЭ была поставлена задача прикрывать взлет и посадку ДБ-3.
Командир АЭ в этот период – старший лейтенант Смирнов.
06.07.1941 г. Потопление эсминца. Группа из пяти И-153 12 коаэ (аг БОБР, КБФ) под командованием командира 1-го отряда ст. лейтенанта Смирнова (в ее составе был П.Г.Сгибнев) при выходе из Ирбенского пролива в Рижский залив потопила эсминец противника.
12.07.1941 г. Боевые действия летчиков 61-й иабр ВМФ
Большой караван судов противника пытался пройти через Ирбенский пролив в Ригу. Советские летчики, летавшие на разведку, обнаружили более 40 кораблей под прикрытием миноносцев, торпедных катеров и сторожевых кораблей. Караван прикрывали истребители. Восемь И-153 из 12 коаэ (аг БОБР, КБФ) с подвешенными бомбами во главе с комэском Смирновым, набрав высоту 2000 м, у мыса Калкасрагс заметили идущие суда. Зашли со стороны солнца и, несмотря на сильный зенитный огонь с кораблей, сбросили бомбы. На трех кораблях произошли сильные взрывы, два подожженных транспорта сильно горели. Смирнов сбросил бомбы на головной миноносец. Одна бомба разорвалась на корме, где, видимо, находились глубинные бомбы. Прогремел сильный взрыв и миноносец с оторванной кормой начал погружаться в воду. Истребители после сброса бомб продолжали штурмовать горевшие суда. В это время подошли два ДБ-3, которые сбросили бомбы и уничтожили еще один миноносец и транспорт. Звено Г.А.Авакяна атаковало торпедный катер. П.Г.Сгибнев сбросил бомбы на торпедный катер после всех. Он оторвался от звена и сделал еще заход, чтобы посмотреть результаты своей работы. Когда начал догонять своих, его атаковали одновременно три Bf-109. Вскоре он был ранен в левую ногу, а машина получила повреждения. "Мессершмитты" добили бы его, но к месту боя вернулся Авакян с ведомым. Воодушевленный подмогой, Сгибнев атаковал и сбил ведущего Bf-109. Летчикам удалось отбиться от двух оставшихся "мессершмиттов". Раненый пилот, эскортируемый товарищами, довел машину до своего аэродрома. В налете на караван участвовали также летчики А.М.Тхакумачев, А.М.Шитов и Красов.

22.07.1941 г.
Два И-153 (Смирнов и Я.И.Ехин) из 12 коаэ встретили два Bf-109. Смирнов пошел в лобовую атаку. Немецкий летчик принял ее, но в последний момент сближения не выдержал и круто взмыл вверх. Смирнов успел дать очередь и вражеский истребитель завис, перевернулся и врезался в землю. Ехин вел бой с другим Bf-109 и, как только тот попал в невыгодное положение, уничтожил его.

Утром 09.09.1941 г. противник на мелких судах начал высаживаться на остров Вормси. Летчики 12 коаэ (61 иабр, КБФ) под командованием Смирнова и Г.В.Крайнова произвели несколько бомбоштурмовых ударов по десанту. Однако из-за слабой обороны и измены эстонского батальона остров был захвачен противником. 12-й коаэ пришлось срочно перебазироваться на аэродром Когул.
03.10.1941 г. шесть И-16 из 13 иап (61 иабр, КБФ) после обеспечения эвакуации защитников острова вылетели с о. Сааремаа (Эзель) на Ханко. Группу должен был вести Е.П.Бадаев. Летчики за бронеспинку своих самолетов посадили техников. Бадаев взлетел первым и, не дождавшись остальных, взял курс на Ханко. Погода была плохая, и взлетевшие в воздух летчики растеряли друг друга. Смирнов Ханко не нашел и возвратился на остров Даго, И.Л.Творогов сел там же. К.А.Белорусцев, Г.Е.Добряк и Н.Т.Власенко с техниками Парамоновым, Усатовым и Шургановым пропали без вести.
Примечание дочери Вьюгина Я.М.: Усатова Ивана Андреевича папа нашёл после войны, ездил к нему в г.Киров. Иван Андреевич полуживым попал в фашистский плен, перенёс нечеловеческие страдания, чудом остался в живых и по просьбе папы написал тетрадь воспоминаний. Вскоре я открою о нём страничку.

08.01.42 г. ст. лейтенант Смирнов должен был с аэродрома Гражданка перелететь на аэродром Приютино. Смирнов произвел взлет, но из-за плохой укатанности ВПП, ЛаГГ-3 оторвался только в конце аэродрома. Мотор перегрелся. Летчик резко взмыл и, пытаясь развернуться для посадки на свой аэродром, потерял скорость и упал. Смирнов, не приходя в сознание, скончался в лазарете.