Моя бабушка - Прасковья Александровна Слонь (Бессонова) родилась 28 декабря 1926 года в с. Щетиново Микояновского района Курской области РСФСР. Родители – Бессонов Александр Иванович (1908 г. – пропал без вести в 1943 г.) и Бессонова Наталья Петровна (1910 г. – умерла при родах в 1929 году) были крестьянами.

После смерти матери при родах второго ребенка, когда мне было три года, рассказывает Прасковья Александровна, отец переехал в Харьков работать на заводе. Это не понравилось моей бабушке по отцу Улите Яковлевне Бессоновой, и она забрала меня к себе обратно в Щетиново.

- У меня шестеро хлопцев, пусть и она с ними растет, – сказала она.

Так я попала в большую, но очень дружную семью. Четверо ребят  старше меня, двое – младше. И все они, по отцу, приходятся мне дядюшками. Главной кормилицей нашей была корова. Дедушка Иван Савельевич Бессонов ухаживал за нею, возил молоко на продажу в Харьков, а на вырученные деньги покупал хлеб. Семью он от голода спас, а себя не уберег. В 1936 году он умер от туберкулеза.

Дядья приняли меня в свою семью по-братски. У каждого были свои обязанности. Один вставал пораньше, чтоб выгнать в стадо корову, самый младший Федя пас козу, третий рубил дрова или шел на колхозное поле, в общем, никто без дела не сидел. Ну а мне по утрам надо было начистить ведро картошки.

Дядечки и опекали меня, и наставляли, и вовлекали в свои мальчишеские игры. Так что я, можно сказать, получала мужское воспитание, перенимала у своих родичей их мальчишеский боевой дух, что впоследствии, в годы войны, мне очень пригодилось.

Нужно сказать, что начавшаяся война в нашей семье собрала жестокую жатву. Сначала бабушка Улита получила похоронки на отца и двух его младших братьев. А два других брата пропали без вести. Погиб и самый младший в семье мальчик. Федя пас в поле козу, нашел в поле снаряд, начал забавляться с ним, и сильный взрыв оборвал его жизнь. После того как село дотла сожгли оккупанты, бабушка жила в землянке с единственным оставшимся в живых сыном, но он был болен туберкулезом и умер во время войны.

Окончила местную общеобразовательную школу в с. Щетиново, а потом переехала к отцу в Харьков, и поступила в Харьковский медицинский техникум, однако не окончила из-за начала Великой Отечественной войны.

В декабре 1943 г. прямо с учебы была призвана в ряды Красной армии и зачислена в госпиталь Кремнева операционной сестрой. Госпитали в войну, рассказывает Прасковья Александровна, – принято было называть по фамилиям их начальников, чтобы враги не засекли. Раненых поступало очень много, иногда и по тысяче в день. За работой, когда и ночью приходится оперировать, некогда было думать об опасностях войны. Но какой-то предатель передал, наверное, врагам о большом скоплении военных эшелонов на станции Жмеринка, и фашистские летчики начали бомбить наш эшелон, который выпустили первым. Что тут началось! И вот уже вижу я, - продолжает Прасковья Александровна, что передние вагоны лезут один на другой. Надо спасаться, а как? Мы выпрыгнули из вагонов прямо под насыпь, а возле нее – трясина! Кто тонет в ней, кого по пояс затянуло, а осколки вокруг шлеп, шлеп, шлеп… В живых из персонала остались человек тридцать, и среди них я! Чудом уцелела, везучей оказалась.

После этого страшного боевого крещения, первого в моей жизни, я была направлена в госпиталь Чистякова.  Бомбежка под Жмеринкой, а потом и дальнейшая совместная работа так сроднили меня с моими боевыми товарищами, что я уже не мыслила себе жизни без них. Но новое испытание едва меня не разлучило с ними. Это случилось вскоре после того, как переправились мы через р. Дунай. Вошли в город Вац, есть такой под Будапештом. И здесь подверглись такой страшной бомбежке, что моему везению пришел конец. Меня ранило и тяжело контузило.

Осколочные ранения мягких тканей головы и шеи заживали быстро, а вот контузия чуть не вывела меня из строя. Я полностью потеряла слух, в голове стоял непрерывный мучительный шум. Когда через три недели сошла отечность и сняли швы, я получила разрешение работать дальше. И как я была счастлива! Потеря слуха мне не мешала, за время войны я приобрела такой опыт, что хирургу не нужно было мне говорить, что и когда ему подать, да и вообще во время операций разговаривать не принято. Однако потеря слуха и шум в голове длились целых полгода. А потом пришло полное выздоровление.

Вообще трудных и страшных эпизодов было много, - рассказывает Прасковья Александровна. Вот, например, стояли мы под Яссами, в расположении Кишиневско-Яссовской группировки наших войск. Наш госпиталь развернулся в румынском селе Сокурели. Шли очень ожесточенные бои. Раненых очень много, а мы в палатках, оперируем и днем и ночью при свечах и лампах, а на улице дожди проливные. И под этими дождями, прямо на земле, лежат раненые, ждут своей очереди. Мы старались их не задерживать и в бешеном темпе, но добросовестно обрабатывать раны.

В палатке, как правило, на пяти столах идут операции, а сестер мало, вот и приходится обслуживать по два операционных стола сразу. Но ведь не одни операции наша обязанность, надо и  материал из марли к ним самим готовить, и шелковые нитки для зашивания ран. Недопустимо, если стерильных бинтов или ниток не хватит. Частенько случалось, что на отдых и сон оставалось по два часа в сутки.

В общем, участвовала в боях на Курской дуге, за Курск, Белгород, Прохоровку, Харьков, Жмеринку, Киев, Житомир, Могилев-Подольский. Участвовала в освобождении Европы – Бельцы (Молдова), Сараковеки, Сокурели, Ясы (Румыния), Сибио, Бухареста, Будапешта, Вены, Праги и других городов и населенных пунктов.

После Победы над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г. приняла участие в войне против Японии, в частности, в легендарном переходе 6 армии через пустыню Гоби и преодолении хребта Большой Хинган (Китай), где суждено было поставить последнюю точку в войне – разгромить Квантунскую армию.

- Наконец-то настал он, долгожданный день нашей Победы! – вспоминает Прасковья Александровна. Встретили мы его за Прагой, в городе Клобоуки (Чехословакия). Какой праздник тогда устроили горожане! Каждый считал своим долгом преподнести личный подарок. Мне, например, подарили отрез материала на пальто, два чудесных полотенца, я никогда таких не видела, с красивыми вышитыми розами на них, и два прелестных фартучка. Этим мне мои чехословацкие друзья напоминали, что я женщина и пора, мол, покончить с мужским делом и завести семью… Но не тут-то было! 17 мая 1945 года погрузили наш госпиталь в вагоны товарного поезда и, не говоря ни слова, куда везут, отправили в дальнюю дорогу. И вот мы в Монголии! В Тансек-Булате. Еще в Дергачах, под Харьковом, наш госпиталь стал частью 6-й танковой армии второго украинского фронта. Тансек-Булат был последним городом, к которому подходила железная дорога. А дальше, после выгрузки, 6-я армия и мы в ее составе пешком добирались до места назначения. И вот оно, наконец, это место. Пустыня, кругом пустыня. Только скачут по ней кусты перекати-поля. Зачем мы здесь, в пустыне Гоби, нам подробно не объяснили, но мы-то уже понимали, что нам предстоит принять участие в войне с Японией.

Поставили палатки, но поднялся буран и разметал их, как пушинки. В палатках был вещевой мешок с чехословацкими подарками и документами, которые были утрачены. Давали сухой паек, кухня не работала, воды не было. Сбросят с самолета резиновые мешки с водой, выдадут нам этой воды по сто граммов на сутки – вот и все. Представляете, как нас мучила жажда! Госпиталь не работал, а нас, медсестер, то гоняли по строевой подготовке, то занимали сборкой и разборкой автоматов. Из всех отделений открыли только стоматологический кабинет, потому что у солдат началась цинга. Все мы просматривались, как на ладони, укрыться было негде. Но, к счастью, японские самолеты нас ни разу не побеспокоили, так как путь через Большой Хинган считался непроходимым. А 6-я армия шла этой дорогой упорно и безостановочно. Жара. Танки, самоходки, грузовики поднимают тучи пыли, и мы все до того пропотели и пропылились, что гимнастерки натирали кожу до крови, они стали, как из жести, и на них соль выступила. Представляете себе положение, когда не только искупаться негде, а глаза промыть нечем? Но, глядя на солдат, мы стыдились жаловаться и роптать. Вот подпирают они орудие, чтоб поднять его на вершину перевала, а потом осторожно, на веревках спускают его вниз, по склону, чтоб оно не скатилось и не упало в пропасть. Где уж тут думать о себе!

Каменистая, пыльная дорога ведет через горные хребты, а в низинах встречаются небольшие болотца, а то и трясины. Как только увидим, бывало, покрытое ряской и тиной углубление, так немедленно к нему подбегаем, а какие-то последние метры преодолеваем ползком, чтоб трясина не затянула. А достигнув цели, припадаем к болотной жиже, высасываем из нее драгоценную влагу, и никакая холера или там дизентерия нас не брала! 

Однако всему бывает конец, кончилась и наша дорога через Большой Хинган. Прибыли в город Лу-бей. Это уже Китай. Там была речка, название уже не помню, но сколько она принесла нам радости!

Начиная от Лу-Бея и до Мукдена шли без приключений. Госпиталь работал, как и положено в дни войны, только раненых было мало, но часто привозили больных.

В Мукдене и закончилась моя вторая война. Наш госпиталь погрузили в товарняк, и вот мы уже на территории Читинской области, на станции Борзя. Госпиталь здесь развернулся широко, все отделения заработали в полную мощность, но медсестер очень мало, все они демобилизовались, одна я, да еще четверо девчат остались на сверхсрочную службу. Но как-то раз привезли к нам одного больного. По чину он всего-навсего старший сержант. Ему предстояла срочная, но не сложная операция. Глянула я в его карие глаза и сердце мое так и упало! Закружилась голова. Неужели, думаю, моя контузия сказывается. Но первый же разговор с Колей дал мне понять, что наконец-то я встретила своего суженого!

У нас завязалась настоящая дружба. Ведь оказывается, мы в составе одной армии Степного фронта прошли фронтовыми дорогами пол Европы. И вот пришло время возвращаться Николаю в свой полк. Встретив меня, Коля не мог сдержать слез. – Пашенька, я не смогу жить без тебя, будь моей женой. Возьми расчет и поедем вместе.

Я платочком вытирала свои и его слезы. И тихо, почти шепотом, ответила: «Согласна».

За триста рублей, которые скопила Паша и получила при расчете, купили молодожены на новом месте землянку. Паша сразу же устроилась на работу в местный госпиталь. В землянке была кровать с железной сеткой, односпалка. Но Коля сбил нечто вроде скамейки, мы прислонили скамейку к кровати, и она стала пошире. Был также маленький столик, вешалка в виде гвоздей, вбитых в стену, и самое главное, буржуйка. Возле станции лежали горы угля, и можно было найти щепки и чурки для растопки. Буржуйка обогревала наше жилище исправно, но ненадолго. Стоило огню погаснуть, как в землянке становилось холодно, как в погребе. А если ветер дул в трубу, выходящую из оконца на улицу, то дым из буржуйки валил прямо в комнату. Но тушить огонь было нельзя, на печке, как правило, кипела кастрюля. И пока суп варился, двери землянки были раскрыты.

Но больше всего хлопот было с водой. Колонка была далеко, из нее мы брали воду для домашних кухонных нужд. Ну а для стирки и мытья головы нужна была еще вода, ее мы приносили из речки Онон, которая от землянки была еще дальше, чем колонка. Местные рассказывали интересную легенду, что среднее течение Онона – одно из предполагаемых мест, где родился и вырос Чингисхан. По легенде, здесь же он и захоронен.

Мой командир был хорошим человеком, - рассказывал Николай Гаврилович Слонь. Сразу же после отбоя он разрешал мне уходить из казармы к жене. Я прибегал после одиннадцати, но сейчас же хватал ведро и канистру в руки и бежал к колонке, чтобы наносить воды на завтра. А когда захолодало, и речка покрылась льдом, к ней нужно было идти с топором, чтоб нарубить льда.

В горе время тянется медленно, а в счастье мчится вихрем. И настал день, когда в сентябре 1947 года у нас родилась дочь Света. И тут я впервые благословил судьбу, что она дала мне в жены медицинскую сестру. Малышка болела редко, может от природы была здоровой, но скорее всего благодаря хорошему материнскому уходу. Ну а я подыскал более подходящее жилье. Продал нашу землянку и снял внаем другую. Новая землянка имела настоящую печку и мы зажили в тепле. Река от нашего нового жилища была намного ближе, так что воды для купания наносить было не трудно. По соседству жила семья с трехлетним ребенком. Паша была общительной, она легко сходилась с людьми. Так женщины, если им нужно было отлучиться из дому, присматривали за детишками по очереди.

За радостями отцовства и материнства мы не заметили, как подкралась к нам разлука. Николаю Гавриловичу предстояло вместе с полком выехать в Комсомольск-на-Амуре. Нужно было дослужить свой срок старшиной батареи 757 зенитно-артиллерийского полка Дальневосточного округа ПВО РСФСР. Ехать туда с женой и ребенком было немыслимо. И он, страшно волнуясь, посылал в Ковалевку одно письмо за другим, прося родителей принять жену и нашу дочку. Наконец, согласие родителей было получено.

Долгие три года ждали мы возвращение мужа и отца со службы в армии. И наконец, после долгой разлуки мы встретились и сыграли свадьбу. А в 1961 году у нас родилась вторая дочь Ирина.

Пятьдесят три года я прожила с моим любимым мужем. Вместе в любви и согласии растили детей, внуков, правнуков, и всегда в минуты сомнения повторяли друг другу, что разлучить нас может только смерть. Так и вышло. 1 января 1999 года Николай Гаврилович Слонь ушел из жизни…

Память о нем бережно хранит Прасковья Александровна, дочери Светлана и Ирина, внуки Роман и Антон, и правнучка Елизавета.

Отважная медицинская сестра награждена орденом Отечественной войны II степени, медалями «За взятие Будапешта», «За освобождение Праги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «За победу над Японией» и др. В 1999 году награждена отличием Президента – орденом «За Мужество» III степени.

После демобилизации продолжила трудиться медсестрой в различных медицинских учреждениях Ворошиловградщины, всего – 31 год. Так, с 1955 года по 1956 год – медицинская сестра хирургического отдела Рубежанской городской больницы. С 1956 года по 1958 год работала медицинской сестрой травматологического отделения Краснодонской городской больницы. С 1958 года по 1963 год – медсестра в Боково-Антрацитовской городской поликлиники.

С 1964 года по 1969 год работала медсестрой 1-й Антрацитовской городской больницы. С 1969 года по 1973 год – инструктор ЛФК, медсестра физиотерапевтического кабинета Луганской областной больницы.

С 1973 года по 1986 год работала медсестрой поликлиники и стационара больницы Управления внутренних дел Ворошиловградского облисполкома.

За годы работы в медицинских учреждениях была награждена медалями «Ветеран труда» (1983), «За доблестный труд», нагрудными знаками «Победитель социалистического соревнования 1979 года», «Отличник медицинской службы» и др.

Более тридцати лет проработала Прасковья Александровна в медицинских учреждениях Луганщины. За эти годы много воды утекло и сменилось сотрудников, для которых она стала наставником и помощником. Однако, тяжелое сиротское детство, перенесенное на войне ранение, психологические и физические перегрузки в мирное время в значительной мере подорвали здоровье Прасковьи Александровны, и она в 1986 году ушла на пенсию.

С 1986 года, находясь уже на заслуженном отдыхе, ветеран труда поддерживала активную связь с медперсоналом больницы УВД Ворошиловградской области.

Будучи уже тридцать лет на заслуженном отдыхе, Прасковья Александровна, помнит о своей работе, о больных, которым помогала преодолеть недуг. Да и сотрудники больницы, которые ее помнят, во мнении единогласны: грамотная и тактичная, внимательная и понимающая, всегда могла успокоить, подбодрить, сделать все возможное для того, чтобы лечение прошло успешно. Славное дело Прасковьи Александровны – лечить людей, продолжает ее дочь Ирина – врач высшей категории.

В годовщину 75-летия Великой Победы нашего народа в Великой Отечественной войне, как и каждый год 9 мая Прасковья Александровна Слонь надевает свой мундир, который украшают более пятнадцати наград, и получает заслуженные поздравления от дочерей, внуков и правнучки, и всех кто помнит и чтит память о Великой Победе.

В свои 94 года, Прасковья Александровна, не позволяла себе стареть душой и сдаваться возрасту. Много времени уделяла воспитанию правнучки Лизы. Однако, к сожалению 21.07.2020 года сердце ветерана войны и труда перестало биться... Похоронена в г. Луганске.