Разделив ХХ век на две половины, до войны и после войны, Великая Отечественная черной полосой прошла по каждой советской семье, придавила горем, страданием, тревогой за своих близких, самых любимых, родных, единственных. Ушли мужчины на фронт. Вчерашние хлеборобы, учителя, строители взялись за оружие. В июле 1941 года оставил свою семью и мой прадед Сисигин Геннадий Васильевич. Оставил, чтобы самому с оружием в руках защищать свою большую Родину и свою маленькую деревню, свою любимую жену и своих трех дочерей, все что было ему дороже всего на свете, дороже, защищать от врага страшного и беспощадного, имя которому – фашизм.

Дед не умел воевать, всю свою жизнь он работал на земле, растил хлеб, воспитывал дочерей и мечтал, что у него наконец–то родится сын. Мечтам не суждено было сбыться. Хлебороб взял в руки оружие.

Вместе с односельчанином Андреем Дотловым мой дед был направлен в тыловое подразделение, которое находилось в Ярославле в районе Моторного завода и обеспечивало подвоз продуктов и обмундирования для армии. В каждом письме дед спрашивал как дела в колхозе, как дома, давал советы как и что лучше сажать: «Валечька, за меня не волнуйся, живем мы хорошо, а у тебя дел по больше моего, так что тебе труднее, чем мне».

Фронт неумолимо приближался к Москве. Все тыловые части максимально приближены к передовой. Эшелон в котором был мой дед, остановился на станции Семибратово, в 7 километрах родная деревня. «Валечка, - писал дед, - как хотел я увидеть вас, хоть одним глазком взглянуть, но нельзя было даже выйти из вагона, а когда эшелон тронулся, я вдруг понял, что прощаюсь с вами, со всем, что мне дорого  - надолго, а может быть навсегда, и я не выдержал и заплакал …».

Следующее письмо пришло уже от красноармейца Сисигина, деда перевели в боевую часть. Московская область, город Солнечногорск. В городе с красивым названием, бывшим тыловикам, еще не принимавшим участие в боях открылась страшная картина. «Валечка, все, что пишут в газетах, все правда, ты скжи это нашим. Уцелевшие жители рассказывали нам, что творили здесь фашисты: согнали всех жителей в сарай и подожгли, а маленьких детей брали за ноги и убивали об угол …».

Подробно проследить по письмам боевой путь деда нелегко, названия населенных пунктов зачеркнуты военной цензурой, только города и деревни, которые уже освобождены, куда бойцов отводили на отдых. Город Клин – январь 1942 года, Северо-Западный фронт, действующая армия –март 1942, апрель 1942 – г. Осташков Калининской области. О своей службе дед писал мало, может их предупреждали, а может не хотел еще больше тревожить семью «…Валечка, за меня не волнуйся, мы все время вместе с Андреем Дотловым, одну шинель под себя, другой накрываемся и нам тепло. Напиши подробно о детях, как дела в колхозе. Я знаю, что тебе трудно, но что делать, ведь идет война, и надо бить фашистскую гадину до полного уничтожения».

Последнее письмо пришло в октябре 1942 года. «Валечка, живем мы хорошо, так что не волнуйся. Валя, домой не приеду до полного разгрома над врагом». 

Дед не приехал домой никогда. С октября сорок второго года по март сорок третьего долгое томительное молчание. Неизвестность пугает больше всего, и вот страшное известие: «Ваш муж Сисигин Геннадий Васильевич пропал без вести в боях под деревней Минино Калининской области».

Закончилась война, пришел с фронта Андрей Дотлов «Мы вместе пошел в бой», рассказал он моей бабушке, - в бою я его потерял, а после пошел искать, вместе с похоронной командой поднял каждого убитого, каждому раненому в лицо заглянул, но Гены среди них не было». Не было среди живых, не было среди мертвых.

Много лет прошло с тех пор, выросли дочери красноармейца Сисигина Геннадия Васильевича, выросли внуки и подрастают правнуки, и ведет семья поиск, и мы обязательно узнаем, что случилось с моим прадедом. Не может человек исчезнуть без следа. Не удастся завершить поиск моему папе, продолжу я, а не удастся мне, передам фронтовые письма старшему сыну, а он своему. И тогда некто не забудет, что была на свете война, Великая Отечественная.