Боевой путь

Алексей Щербаков родился 2 июня 1924 года в селе Меземцево Мещовского района Калужской области. В 1933 году пошел в школу, окончил 7 классов. После учебы устроился в колхоз и рабо­тал там вплоть до начала войны. Когда началась война, родное село в числе первых было захваче­но немцами. Немецкие захватчики изымали у мирного населения продовольствие: молоко, мясо, хлеб, яйца. Алексей оказался на оккупированной территории. Вместе с тем в тылу стали стихийно возникать партизанские отряды. Немцы пытались обезопасить себя самыми жестокими карательны­ми мерами: если подозревали в участии в парти­занском движении, сразу расстреливали.

-Зима с 1941 на 1942 год была морозная, - рас­сказывает Алексей Егорович. - Я шел по улице, было - надел пилотку. Навстречу немец. Увидел меня, направил автомат и спрашивает: «Парти­зан?» Я головой мотаю - нет, нет. А он на пилотку дулом показывает. Я трясусь, изображаю, что за­мерз очень. Так он меня и отпустил.

Сразу после освобождения деревни Алексей Щербаков был призван на службу. Сначала попал на сборы в Калугу, где новобранцев месяц учили военному делу и особое внимание уделяли стрельбе. По сравнению с другими Алексей Щер­баков показывал неплохие результаты и поэтому после учений был направлен в 385-ю стрелковую дивизию, отдельный лыжный батальон.

В 1943 году советские войска наступали практи­чески на всех фронтах. Алексей в составе группы советских войск принимал участие в освобожде­нии Калужской области. Не сладко приходилось солдатам. Жили в траншеях и день, и ночь.

- Между боями дремали сидя, - вспоминает Алексей Егорович. - То ли час спал, то ли минуту всего. А к весне ближе, когда пригревало, в око­пах - воды по колено. А мы все в валенках, на­сквозь мокрые, замерзшие по пояс. Есть хотелось постоянно. Из ржаных колосков зерен нашелу­шишь, поджаришь в котелке, в карман насып­лешь. А потом ходишь и грызешь, как семечки. Кто в лесу грибы старые найдет... Одна мысль бы­ла: скорее бы все кончилось.

В феврале в нескольких километрах от места дислокации была обнаружена пулеметная точка противника, и задача Алексея как снайпера была ее обезвредить. В одиночку на лыжах он вышел к линии фронта. В оптический прицел винтовки Алексей разглядел противника, прице­лился и выстрелил. Пулеметная череда смолкла. Прицелился еще раз, но винтовку заклинило. Алексей крутил ее и так и этак - бесполезно. Пришлось поднять «самозарядку» вверх, чтобы передернуть затвор. Черное дуло блеснуло на бе­лоснежном снегу.

-Тут же вокруг меня стал взрываться снег, пули градом. Лежу припорошенный, не могу шелох­нуться. Понимаю, что надо уходить, но как? Еле выбрался живым. Мы были молодые, и было не страшно. Даже не думали о том, что могут убить тебя или мы кого-то убиваем.

Когда Алексей, чудом оставшись в живых, вер­нулся, командир роты учинил ему форменный допрос. Как могло такое случиться? Почему не смог нормально провести операцию? Почему не стре­лял? Алексей лишь разводил руками: «Что ж я мог сделать, если винтовки такие?» Командир роты взял в руки винтовку, посмотрел и отбросил в угол, протянул Алеше автомат и сказал: «Будешь те­перь автоматчик».

Готовилось решающее наступление - освобож­дение г. Кирова Калужской области. 2 марта 194-3 года солдаты двинулись в бой, но силы оказались неравными. Советские войска вынуждены были отступать. Сотни солдат погибли в том бою, десят­ки были ранены.

- Я почувствовал, что внутри что-то разорвалось, - вспоминает Алексей Егорович. - Мы перед боем хорошо так покушали: овсяной кашки и водочки. Так вся эта каша - наружу. Все бегут, а я лежу, весь в крови, и не могу сдвинуться с места. Кричу: не бросайте меня. Один знакомый глянул на меня, быстро положил на мои лыжи и оттащил к своим.

Алексея с открытым ранением живота положи­ли в сарай, где он пробыл шесть дней, то теряя со­знание, то приходя в себя. Пить нельзя, есть-тем более. Периодически кто-то заходил и смотрел - жив ли? 8 марта еле живого Алексея Щербакова довезли до железной дороги и отправили поез­дом в госпиталь Наро-Фоминска.

- Только слышу, сосед по палате кричит: «Ско­рее, скорее! Доктора!» Врач прибежал, посмотрел и на руках отнес в-хирургию.

Только тогда Алексея прооперировали. Оказа­лось, что у него была перебита еще и тазобедрен­ная артерия, началось кровотечение, задет позво­ночник. Из больницы со второй группой инвалид­ности был направлен в город Фрунзе - долечи­ваться. 7 ноября 1944 года Алексей Щербаков вернулся домой, изможденный и обессиленный.

- Возвращался как чучело. Мне нашли бушлат горелый, весь в дырках. Разве так возвращаются солдаты?

Долго Алексей приходил в себя. После страшно­го ранения учился жить заново. На работу никуда не принимали, куда ж - калеку? В 1947 году Алек­сей поступил в школу механизации сельского хо­зяйства и проработал комбайнером 8 лет. В 1957 году устроился в Бабынинское районное управле­ние газовой промышленности линейным трубо­проводчиком. И там добросовестно трудился Але­ксей Егорович Щербаков до самой пенсии.

О войне Алексей Егорович теперь редко вспо­минает. Говорит, иногда что-то вдруг всплывет в памяти.

- Где-то во Фрунзе старик подошел и спрашива­ет, что же ты за яблоками в сад не лазишь? Вон ребята без рук и ног лезут, а ты - целый. А я ему отвечаю: «Я не могу, у меьГя в животе - дыра». А он говорит: «Повезло тебе. В империалистическую с такими ранениями никто не выживал».

И правда, повезло, считает Алексей Егорович. В 1946 году познакомился с девушкой, через три дня расписались и прожили вместе всю жизнь. В семье родилось трое детей: две дочери и сын. Теперь уже с Днем Победы Алексея Егоровича поздравляют пяте­ро внуков и трое правнуков. Алексей Егорович - страстный охотник. Каждую зиму на лыжах ходил и на зайца, и на лису, и на волка. Сам сконструировал аэросани, чтобы на работу пешком не ходить. Одно­сельчане не раз хотели написать о нем в газету: пусть, мол, расскажут, что есть такой удивительный человек. Но Алексей Егорович против: «Чего тут особенного, три лыжи да мотор от мотоцикла».

В своем возрасте Алексей Егорович сохранил армейскую выправку, бодрость и оптимизм.