День был светел. Поля по обе стороны проселочной дороги курились невесомыми струйками испарений - пашня после недавней зимы истомлено нежилась под теплыми лучами майского солнца. За прозрачным бе­резняком натужено тарахтел трактор, таща за собой тяжелую сцепку борон. Позади оставалась широкая по­лоса взрыхленной земли. Казалось, что она радовалась этой ежегодной «процедуре», была готова принять в себя зерна и дать им живительную силу.  Дорога, перескочив не большой овраг, незаметно «вошла» в деревенскую улицу. Ее как таковой не было – только заросли одичавшей черемухи на бывших усадьбах да кое-где сохранившиеся останки домов явно показывали, что улица была широкой и длинной. Я попытался представить себе давнее-предавнее: увидеть теперь уже не существующее. Где-то здесь стояла крестьянская  изба или дом, в котором жил герой этого моего очерка. По этой улице он ходил на работу... Кем он работал? На колхозной ферме, в полеводческой бригаде? По этой улице он прошел и в грозовой 1941 год. Прошел в последний раз в окружении родных, товарищей и просто односельчан. Я оглянулся по сторонам, пытаясь зацепиться взглядом хоть за маленькую деталь того времени. Но кругом было ти­хо. Все также,  как, наверное, и тогда, ласково светило солнце. Только вот кому были сейчас нужны эти ласковые весенние лучи? Уныло клонились к до­лу высокие заросли прошло­годней крапивы, покорно вос­принимая свою безрадостную участь бытия на бывших дере­венских подворьях.

И трудно было определить: есть ли здесь «живое» жилье. Наконец, одно такое отыска­лось. Пытаюсь открыть поко­сившуюся калитку - и тут на трухлявом крыльце появляется хозяин лачуги.

Как жизнь? - приветствую его и, кивая на густые заросли сорняков вокруг избы, спра­шиваю: - Не боитесь такого со­седства? Ведь за одну минуту можете сгореть!

Да как сказать? По-всякому бывает, но пока бог милует. Живу, как сыч. Нас тут с деся­ток, не больше, жильцов-то.

А среди них, может, есть кто из родственников Василия Александровича Шапочкина?

Такой фамилии у нас нет. А кто он такой будет?

А Вы разве никого не знае­те из своих сельчан, погибших на фронте?

Так ведь это когда было! На деревенском памятнике на­писаны их имена.

Да, деревни почти нет. Но когда-то в ее центре был по­ставлен обелиск в память сельчанам, не вернувшимся с фронтов Великой Отечествен­ной войны. Он стоит до сих пор. По его внешности видно, что за ним ухаживают. Он свеже по­крашен, четко написаны фамилии. Среди них и фамилия Ва­силия Александровича.

Я задаю последний вопрос собеседнику, надеясь на неве­роятное: а вдруг узнаю сейчас хоть маленькую информацию о воине:

Вы что-нибудь знаете о Василии Александровиче? Мо­жет, когда-то что-то слышали о нем от односельчан?

Он минуту-другую молча смотрит на меня: видно, разду­мывает над своим ответом, но потом все-таки отрицательно качает головой и говорит:

Видите, все быльем поросло...В наградном представле­нии, которое написал 30 авгу­ста 1944 года командир 4-го стрелкового полка 98-й стрел­ковой Ропшинской Красноз­наменной дивизии, полковник Кузнецов, есть такие знамена­тельные слова:«За исключительный ге­роизм и самопожертвование, проявленные в боях за осво­бождение Советской Эстонии, младший сержант Шапочкин достоин присвоения высоко­го звания Герой Советского Союза.Да, это сказано о Василии Александровиче Шапочкине, нашем земляке. Он родился в деревне Любимовка. Почти с самого начала Великой От­ечественной войны участвовал в боях с немецкими захватчи­ками. Был дважды ранен. На фронте вступил в ряды Комму­нистической партии и достойно оправдывал это высокое звание. А что конкретно стоит за словами командира полка? В описываемый период муромчанин командовал стрелковым отделением и участвовал в боевых операциях по освобождению Прибалтики от немецких оккупантов. Свою первую награду, орден Славы третьей степени, получил за отличие в боях по изгнанию захватчиков с территории Эстонской ССР. Немецкое командование всеми силами старалось удержать в своих руках Прибалтику.       Это нужно было для того, чтобы сохранить контроль над Балтийским морем, закрыть выход в него нашего Балтийского флота и иметь безопасный водный путь в Восточную Пруссию. Немалое значение имели для Германии и местные энергоресурсы. В соответствии с директи­вой командующего 3-м При­балтийским фронтом 67-ой армии, в составе которой на­ходилась 98-я стрелковая ди­визия, предстояло прорвать полосу немецкой обороны и нанести главный удар своим левым флангом в направлении Выру - Отеля - Эльва. Несмо­тря на упорное сопротивление противника, его оборона была прорвана в первые же часы на­шего наступления.

Подразделения дивизии действовали смело и решитель­но. Они были опытны и хорошо подготовлены. Все три стрел­ковых полка, 4-й, 166-й, 308-й, за боевые отличия отмечены орденами Александра Невско­го, а 4-й, в составе которого воевал В. Шапочкин, был еще награжден и орденом Красного Знамени и имел почетное наи­менование - «Тартуский». Была отмечена и в целом дивизия. Безусловно, во всем этом был немалый ратный вклад и наше­го земляка.

24 августа 1944 года под­разделениям полка было при­казано оседлать шоссейную дорогу на подступах к городу Эльва. Младший сержант В. Шапочкин в это время коман­довал взводом. Руководил им умело, со знанием дела. Ма­скируясь, бойцы обходным пу­тем проникли в расположение противника, и смело ударили по его позициям. Немцы пошли в контратаку, но взвод выстоял и отразил ее, нанеся врагу       значительные потери. Пример показывал командир - Алек­сандр своим мужеством и отвагой воодушевлял бойцов, вел их за собой. Лично в этот    день, как отмечается в наградном листе, он уничтожил пять гитлеровцев. Храбро действовал сибиряк во время прорыва глубоко эшелонированной обороны противника в районе Вескува - Поталово. Он смело повел свое отделение в атаку, ворвался в траншею врага и уничтожил восьмерых немцев. В напряженный момент схватки был тяжело ранен командир взво­да. В. Шапочкин, не раздумывая, принял командование разделением на себя, и умело  организовал преследование противника, нанеся ему большие потери. Бой был завершен успешно.  Отличился он и в бою за город Эльва. Чуть позднее, давая боевую характеристику своему подчиненному, командир полка Кузнецов отмечал: «при отражении контратаки противника, усиленной 17 танками     и 26 бронетранспортерами, он стойко удерживал занимаемые позиции, а потом первым поднялся в атаку, увлекая своим мужеством бойцов подразде­ления. Противник не выдержал дерзости наших воинов и отступил. Взвод В. Шапочкина в этот день уничтожил 4 танка «Тигр» и 6 бронетранспортеров. А при преследовании врага лично командир уничтожил 18 немецких солдат и офицеров».

                27 августа полк подошел к реке Эммайыга. Части получи­ли приказ: не останавливать­ся, и, пока противник не разо­брался в обстановке, продол­жить наступление и захватить плацдарм на вражеском бе­регу. Задание было нелегким: немцы здесь создали крепкую оборону. Первым вызвался в разведку боец Калиниченко. В предрассветной мгле и под прикрытием тумана он вплавь отправился за реку. За ним раз­матывался телефонный кабель. Выбравшись на берег, он подал условный сигнал.

Стрелки нашего передового отряда были уже наготове. Выволокли из прибрежных кустов плоты и другие под­ручные средства переправы, погрузили на них пулеметы и минометы с боеприпасами. В числе смельчаков был и му­ромчанин со своим взводом. Туман начал рассеиваться, и немцы, обнаружив их, открыли плотный огонь. Но было уже поздно! Преодолев реку, бойцы завязали рукопашный бой и крепко уцепились за берег. Начало созданию плацдарма было положено. В ходе ожесточенной схватки В. Шапочкин уничтожил около десятка гитлеровцев.    «Неоднократные попыт­ки противника потеснить его взвод и сбросить в реку, не имели результатов, - далее отмечал командир полка.Бойцы отважно и храбро дрались и удержали новый плацдарм - тем самым дали возможность полку форсировать реку. Будучи раненым, тов. Шапочкин продолжал ко­мандовать взводом, и только после второго ранения, по приказу, отважный командир был эвакуирован на восточ­ный берег реки».Вот после этого боя, три дня спустя, и были написаны те строки, которые я привел в начале своего очерка. Ходатайство о присвоении младшему командиру звания Герой Со­ветского Союза поддержали командир 98-й стрелковой Ропшинской Краснознаменной дивизии, полковник Никаноров, командир 122-го стрелкового корпуса, в который входила эта дивизия, генерал-майор Мартынчук. Но приказом по войскам 67-й армии Василий Александрович был награжден орденом Красного Знамени.   После боев на эстонской земле наш земляк участвовал в Рижской наступательной операции советских войск - освобождал от немецких за­хватчиков территорию Совет­ской Латвии. В это время он воевал в составе другого со­единения, в 37-й стрелковой дивизии. В ней он оказался, по всей видимости, после изле­чения от ран, полученных при захвате и удержании плац­дарма на реке Эммайыга. Эта дивизия вместе с другими со­единениями фронта с декабря 1944 года и до конца войны ве­ла тяжелые бои по ликвидации группировки немецких войск, блокированных на Курлянд­ском полуострове. И здесь, в одной из схваток с противни­ком в Тукумском уезде, Васи­лий Александрович погиб. В именном списке безвозврат­ных потерь личного состава этой  дивизии названа дата гибели сибиряка, почему – то их две  18 и 19 февраля 1945 года. Указано и место его вечного покоя: волость Джуксте, Яунцирпьи.В нашем районе до сих пор проживают Шапочкины. Надеясь найти родственников Василия Александровича, я разговаривал с некоторыми из них. Но никто не назвал мне своих фамильных корней из деревни Любимовки. Вл. Полыцев – Полынский.

Убит в Латвии  18 февраля 1945 г. Место захоронения: Латвийская ССР, Тукумский уезд, Джуксте вол., д. Яунцирпьи.