А вот и подвиг моего деда - Семяшкина Василия Григорьевича. Я помню и горжусь нашим дедом! Отрывок статьи из газеты "Красное знамя"
Из «Максима» по самолету
У каждого человека своя биография, своя судьба. У одного она может быть недолгой, но бурной, очень насыщенной событиями, у другого – длинной, но размеренной, как долгая зимняя ночь. Скорее всего это зависит от характера и образа жизни человека.
В год сорокалетия Победы в восьмом номере журнала «Войвыв кодзув» была опубликована статья о моих четырех земляках, участниках Великой Отечественной войны. Минуло десять лет. В живых из них ветеранов остался один, да и тот тяжело болен. Но память о них живет и будет жива еще долго…
Одного из них в нашем селе звали Торо Вась, а по документам Семяшкин Василий Григорьевич, уроженец села Кедвавом. Родился Василий в 1923 году. Человек был с характером, настойчивый и трудолюбивый. Многое он в жизни умел делать мастерски: и работать, и рыбачить, и охотится… да и детей с женой Таисией семерых растили. Прожил не так уж и много, всего 62 года. А умер поздней осенью в лесной избушке на берегу реки Кедва от острой сердечной недостаточности: как раз в год сорокалетия Победы догнала его война…
Василия Семяшкина позвали в армию в марте 1942 года. Кроме него еще четверо юношей (им не было еще и двадцать) отправились на войну. До Ухты часть пути добирались на санях, а часть – пешком.
После четырех месяцев учебы в Вологодской школе младшего комсостава В. Семяшкина направили на Волховский фронт в качестве командира разведотделения. Видимо, учли, что северяне прирожденные охотники-следопыты.
Тяжелое было положение на фронте. Часто ходили в разведку по болотам и лесам. Чтобы добыть нужные сведения, приходилось проникать в тыл врага на несколько десятков километров. Здесь он получил свое первое ранение и первый орден. Вот что мне в свое время рассказал В. Семяшкин:
- В один из сентябрьских дней 1942 года над нами появились немецкие самолеты… Тогда фашисты вели себя нагло, что на земле, что в воздухе. Один немецкий штурмовик летал прямо над нами, поливал свинцом, кидал бомбы. Стреляли по нему из винтовок. Но такого возьмешь? У нас был станковый пулемет «Максим». Я и думаю: «Дай попробую, может, хоть отгоню»… Приспособил его так, чтоб можно было стрелять вверх, и дал несколько очередей. Смотрю, задымил и стал падать, а экипаж на парашютах уже спускается. За этот сбитый самолет я получил свой первый орден – Красной Звезды.
Вскоре был ранен, но в полевом палаточном госпитале в городе Шексна пробыл недолго. Чуть поправился и – снова на фронт. На этот раз уже Ленинградский. Здесь было ни чуть не легче. А правильно сказать – кошмарный ад. Через Синявинские болота наступали на Шлиссельбург. Перед нами стояли восемь дотов из железа и бетона, несколько линий окопов, подступы к которым были усеяны минами. Много нас полегло в этом бою. Из 750 человек осталось в живых всего шестнадцать. Тут я и получил второе свое ранение, но с поля боя не ушел. После сражения был награжден вторым орденом Красной Звезды. Лечился в госпитале в Вологде. А затем снова учеба в полковой школе в том же городе. Целых четыре месяца передышки…
После учебы Семяшкина направили на Украину. Гнал фашистов из Молдавии, а затем попал в Минск, где их истрепанную и поредевшую часть переформировали. И она вместе с другими подразделениями двинулась уже за пределы наших границ. Василий Григорьевич принимал участие в освобождении Варшавы. Был в третий раз ранен. Куда только не бросала его фронтовая дорога.
А прервалась она в январе 1945 года когда он был уже командиром взвода в звании старшего сержанта. Очередное ранение оказалось тяжелым. Попал на лечение в Казань, где в госпитале пролежал восемь месяцев. Много операций перенес, много осколков извлекли из него, НО один так и остался в теле. Доктора сказали, что трогать этот осколок нельзя. После госпиталя вернулся домой, женился, дети выросли. Будучи на пенсии, сидеть дома сложа руки не любил. Летом коллективу колхоза помогал сено заготавливать, охотился и рыбачил.
… Кроме осколков в себе на память В. Семяшкин привез домой еще и вырезку из фронтовой газеты, где лейтенант П.Русых писал о нем. Может, этот эпизод и послужил основанием для награждения В. Семяшкина третьим орденом – Красного Знамени. Вот та заметка лейтенанта П. Русых.

Люди наших
подразделений.
Неожиданно пулемет умолк. Старший сержант Василий Семяшкин выбрался из санитарной повозки, куда его уложил жестокий приступ малярии, и пополз к кукурузному полю. Кружилась голова, руки словно налитые свинцом, не повиновались, но Семяшкин упорно полз вперед. Он – командир расчета. Пулемет перестал действовать, когда немцы напали на батальон, и долг воина звал старшего сержанта на поле битвы.
Вот и огневая позиция. Около умолкнувшего «Максима» тихо стонали Кожаков и Цыганков – бойцы расчета. «Ранены, товарищ старший сержант» - прошептал Кожаков, оправдываясь. «Вижу» - сказал командир и залег у пулемета. Немцы спускались с горы. Их было много. Повозки. Пехота. Выдержит ли батальон такой натиск? Надо не допустить врага. Семяшкин установил прицел, нажал гашетку. Ломая оглобли, тяжело рухнули на землю две передние лошади. Остановился весь обзор. Боеприпасы поднести некому. Старший сержант один лицом к лицу с врагом. Батальон дерется правее. Но вот что-то мелькнуло в кукурузе. «Патронов!» - крикнул Семяшкин. Стрелял теперь редко, экономно. Фрицы пошли во весь рост. До них оставалось каких-нибудь 250 меторов. – Держите патроны!
Старший сержант, не отрываясь от пулемета оглянулся. Рядом с ним был командир взвода Тихонов. Вновь дробно застучал пулемет. Не выдержав удара, немцы хлынули, но пули настигали их. Вот так бежали немцы и под Ленинградом, где в прошлом году воевал старший сержант. «Не уйдете, достану, везде достану» - шепчет Семяшкин и бьет, бьет безостановочно.
Раздается громкое «Ура». Это батальон справа ринулся на немцев. Спешат на выручку Семяшкину боевые друзья. Противник устилает трупами своих солдат зеленый склон.
- У вас большое, горячее сердце советского человека, товарищ старший сержант. Спасибо за службу. – обнял командир батальона отважного пулеметчика.
Р. Рочев
ветеран труда
«Красное знамя»