Во время войны в Химках находилось до 10 госпиталей в которых врачи и медсестры спасли от смерти тысячи раненных. 8 мая 2005 года был открыт памятник медицинским сестрам, работавшим в военных госпиталях в 1941-1945 гг. Монумент является центральным объектом Мемориала Ратной Славы города Химки,расположенным в сквере им. Марии Рубцовой. Автор скульптурной композиции - Евдокимов В.А., архитектор - Михайлов В.Н., художник - Мустафин А.С. Выполнен в литье из бронзы и установлен на постамент из красного гранита. Высота 5,5 метров. Моделью при создании образа медсестры стала химчанка Мария Петровна Семикова, прошедшая войну от первого до последнего дня и встретившая день Победы в Берлине. Ее образ запечатленный на фронтовой фотографи стал символом молодых химчанок пришедших в военные госпиталя и спасших тысячи жизней.

Пришла Мария Петровна в свою профессию посредством невероятных усилий над собой. В семье было восемь детей, она шестая. Отец с инсультом не работник. По сути Мария в школу не ходила, помогала по дому. Но когда в 16 лет стала учиться в медучилище, сказались пробелы в элементарных знаниях, очень ей помогли тогда одолеть науку врачи.

Профессиональное крещение приняла вместе с подругой в Белоруссии, куда направили в период эпидемии менингита лечить детей. Утихла эпидемия, из инфекционного перевели Марию в хирургическое отделение палатной сестрой.

-- Грянула война, -- вспоминает Мария Петровна. --  У больницы городка Нестиш притормозили две машины с ранеными, но выгружать не стали, а только поинтересовались, смогут ли их доставить в таком состоянии в Минск. Им ответили, что доедут, втолкнули меня в машину для сопровождения.

А Минск уже горел одной свечой! Машину направили на станцию Пухач, где был военный городок. Раненых выгрузили. Семьи военных наполнили эшелон для отправки в тыл. Тут налетели «шмитты» и на бреющем полёте прошли над составом, превратив его в кроваво-огненное месиво. Офицеры ходят потерянные, погибли их родные. Это был  первый день войны. Бежали люди с котомками, с малыми детьми подальше от своего дома. Мария в лёгких тапочках и сарафанчике, без денег, документов, сумки бежала тоже по полю. Ровно через неделю достигли Могилёва.

-- К моему счастью, -- продолжает Мария Петровна, --  в пересыльном пункте встретила военкома, с женой которого, детским врачом, работала в больнице. Он определил меня в медсанбат, где сразу же и накормили. Военком Щедников спросил о судьбе жены и шестилетней дочери, я ничего не знала. А жизнь продолжалась уже по законам войны.

Армия пятилась и отступала. Ежедневно, проехав 3--4 километра, начинали рыть щели, но пользоваться ими не успевали. Поступала команда «По машинам», отступали дальше, подбирая раненых. Несколько армий оказались в карьере, в Оршанском окружении, где раньше добывали глину. Это был ров,  глубиной более двух метров, длиной в несколько километров и с полкилометра в ширину. Пули визжат над головой, бомбят самолёты. Куда бежать, никто не знает, всюду немцы. Добежали до лесочка, переправились через реку.

 Шли по Белоруссии, потом по Украине. К реке Сума добралась лишь половина нашей группы. Три раза её переплывали -- такая она зигзагообразная.

Выходили из окружения больше месяца, добравшись до Воронежа. Мария Петровна попала в формировавшийся госпиталь № 1095, который своим путём направился в Сталинград. В Камышино госпиталей было бессчетное количество. Все машины с ранеными и пешие раненые одним потоком шли на станцию, где работали круглосуточно медики. Тут же пристраивались передохнуть на короткий сон.

-- Я была комсоргом в отделении, -- волнуется Мария Петровна. -- Помню, заглянула в ординаторскую подписать документы у главврача. Только вышла с готовыми документами из ординаторской, как туда угодила бомба, весь персонал погиб. Меня, видимо, Бог берёг. Правда, несколько контузий получила, но не тяжёлых.

В Камышино госпиталь располагался в доме. Но часто работали в полевых условиях, в палатке. Поднимался ураганный ветер, палатку срывало, операционная оказывалась под открытым небом. В таких случаях было невероятно тяжело и страшно потерять раненого бойца. А поток их не прекращался. Падали отдохнуть куда придётся: под дерево, на снег, и никто не болел простудой, а все медики были донорами! Хирургов не хватало, поэтому все перевязки любой сложности лежали на медсёстрах, как и обязанности санитаров, ведь мужчины нужны на поле боя. Сейчас даже представить трудно, какое число раненых надо было снять с машин, перенести на кровать, раздеть, помыть, оказать помощь, одеть в чистое и не вшивое бельё. Тщательной санитарной обработке подвергалось всё обмундирование.

Госпиталь, где работала Мария Петровна, при наступлении на Берлин развернулся в Познани. Их взору предстала страшная картина уничтожения людей в концентрационных лагерях -- жуткое зрелище.

В Познани госпиталь простоял четыре месяца. Марию Петровну назначили диетической сестрой. Однажды кто-то пожаловался на плохое питание в столовой. Мария Петровна отправилась успокаивать жалобщиков. Одним из них оказался майор Александр Иванович Семиков, который получил тяжёлое ранение в левую руку и в тазобедренную кость. Мария Петровна высказала предположение, что их нужно отправить на фронт, похоже, они о нём тоскуют. «Жалобщики» расхохотались и пояснили, что просили только заменить варёные яйца на картошку в мундире. Александр Иванович достал из ящика плитку шоколада, чтобы вручить Марии, она отказывалась, тогда не принято было что-либо брать от раненых, но всё-таки он сумел её уговорить. Это был первый эпизод, когда они внимательно посмотрели друг другу в глаза. После объявления о капитуляции Германии госпиталь вместе с ранеными перевели в Чехословакию, санаторий «Империал» в Карловых Варах. В Чехословакии они поженились.