Наш папа - Семиколенных Николай Матвеевич воевал с самых первых дней войны - с июля  1941г. по октябрь 1945 г. Воевал наводчиком арт. установки, в 40-м гвард. мото.полку. Имеет несколько медалей, в том числе и "За отвагу", "За оборону Москвы", "За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." и множество юбилейных медалей к юбилейным датам Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.

     Несколько раз папа был ранен, а однажды, немного оправившись от тяжелого ранения, получил 3-х дневный отпуск домой! Это была особая, самая ценная награда! Увидить детей, поддержать маму - это ли не радость! А семья у нас была большая, детей было на начало войны пятеро. И маме с большим трудом удавалось, особенно в первое время войны, и работать в колхозе от зари до зари, и хоть чем-то накормить детей.

      Вернувшись с фронта, он много рассказывал о времени, когда участвовал в обороне Ленинграда, находился в районе Ладожского озера. Немцы постоянно бомбили "дорогу жизни", и зенитчики не только отгоняли фашистские самолеты, но и уничтожали их, что позволяло обозам с продуктами пробраться в осажденный Ленинград. Немцы бомбили именно эту узкую полоску - "дорогу жизни" и от обозов иногда оставалось несколько повозок, и тогда бойцы формировали обозы с продуктами за счет своего пайкового провианта, а сами, чаще всего, питались сухими пайками прямо на передовой.

      Папа рассказывал, что в армии ему очень помогало умение готовить пищу. Бывало так, что на передовой о сытости можно было только мечтать, а папа умел сварить, как говорится, кашу и "из топора". Из каких-нибудь пайковых концентратов, из дикой зелени, - разведет костерок в подходящей ямке - и вот уже и сам и товарищи горячего похлебали... Прямо скажем, большая удача, учитывая, что бомбежки не прекращались ни на минуту!

       А бывало так: подразделение ставило на открытом месте полевую кухню, разводило костер и несколько солдат пускались в пляс под папину гармошку, под ту же "свою козырную комаринскую". Но это было совсем не веселье: они выполняли роль приманки, чтобы  привлечь к себе внимание фрицев. Немецкие самолеты старались разбомбить именно этот отряд весельчаков и фашистская пехота тоже переносила огонь на них. А в это время в лесу в скрытом месте устанавливались и маскировались зенитные батареи, бойцы могли хоть немного передохнуть, перекусить, использовать такую минутную передышку для перевязок...

      Гармонь... она была папиной верной "фронтовой" подругой, верным спутником прошла с ним через все фронты, на которых он побывал: несколько раз, как он сам говорил, "она была ранена" латана -перелатана, но звук у нее был все равно сочный, звонкий и - какой-то добрый, очень человеческий; она еще долго служила  и после войны. Очень душевно он играл... А мы ребятишки пели военные песни и у нас иной раз слезы выступали на глазах!

      Вернувшись домой, об армейской жизни папа говорил скупо, немного. В большой горнице, под образами собирались родные, соседи и в потемках вели свои "взрослые" беседы - иной раз седобородые старики, которых на фронт, понятно, не взяли по возрасту, засиживались "до петухов". И мы помним, как в темноте (электричества тогда у нас не было) вспыхивали огни их самокруток...

      Мы ребятишки, конечно не очень понимали о чем говорят, а когда повзрослели, много раз просили папу еще и еще раз рассказать о войне, но он чаще отшучивался, говоря, что в тех фильмах, которые показывают-вся правда, и можно ничего не добавлять самому, так как словами эту кошмарную картину боев передать невозможно. Как бы мы его не упрашивали, иной раз и на хитрости шли, только чтобы услышать что-нибудь героическое, особенное, но он объяснял, что ничего интересного в "окопной правде" нет, и что война - это очень страшно...