На Тихом океане Семененко И.Т. породнился с матросской службой.  Потом был Сталинград. Там матросы-тихоокеанцы проявили беззаветную храбрость, наводили панику на фашистов на суше и воде. Здесь сигнальщик, Семененко Иван Тимофеевич обнаружил три скрытых под водой гибельных для кораблей флотилии мины. За это был награжден медалью «За боевые заслуги». Он храбро сражался и на кораблях краснознаменной Дунайской флотилии орденов Нахимова и Кутузова.

Из рассказа Семененко И.Т., о днях войны:

«На группу сигнальщиков возлагалась боевая задача – поддерживать устойчивую связь между кораблями и частями флотилии. И даже когда не было боя, нелегко нам приходилось – сутками стояли на вахте, передавая и принимая семафоры – приказы то на бронекатера, то на морские охотники. Зорко оглядывал берега- не затаилась ли где батарея, напряженно всматривался в дунайские волны – не мелькнет ли где коварная мина. Не оставлял без надзора и воздух – не появится ли вражеский бомбардировщик.

…Брали Констанцу. Я нес боевую службу на канонерской лодке «Красная Абхазия» Наши артиллеристы подавляли огневые точки на берегу, потом с канонерки высадился десант. В числе трофеев попал к нам в плен личный корабль короля Михая I. Не думал, не гадал, что мне доведется воевать на этом богато украшенном бархатом, никелем  и бронзой судне. На него перебазировался штаб флотилии, и я поступил под командованием заместителя командующего капитана первого ранга Ястребова. Но нелегко нам далась победа под Констанцей. Перед этим погибла наша вторая канонерская лодка «Красный Аджаристан». И когда флотилия повела бои в дунайских водах, мы все стали еще упорнее сражаться с ненавистным врагом. – и за себя, и за погибших товарищей.  

Особенно жестокими были бои за Будапешт. В атаку на берег пошли наши бронекатера, морские охотники. Огнем орудий они подавляли доты и дзоты противника, уничтожали живую силу. И нам, сигнальщикам, было жако на своих постах. Из старых сигнальщиков остались лишь мы с Женей Хряпиным. Приходилось без передышки работать прожектором, семафорить флажками. К тому же немцы забрасывали реку минами – и проморгать ни одну из них было нельзя – это грозило гибелью и кораблю, и десяткам матросов и офицеров. Здесь я засёк три глубинных мины – вызвали тральщики и взорвали их.

Берег, занятый фашистами, яростно защищался. В одну из вылазок вместе с другими матросами пошел в атаку и я. Вооруженные автоматами, противотанковыми гранатами, мы, где по-пластунски, где перебежками, прочесывали виноградники. Здесь огрызались пулеметным огнем доты и дзоты. Фашисты, как смерти, боялись матросов – «черных дьяволов». Но, защищенные толщей железобетона, сражались с остервенением. В ответ на их огонь летели в амбразуры гранаты, вырывались с корнем двери и автоматные очереди прошивали темные провалы бетонных коробок.

В одном из бросков пулеметная очередь хлестнула мне по ногам …

Будапешт был освобожден. В этом городе на Дунае на улице Панония я лежал в госпитале. Мои товарищи – матросы ушли на кораблях дальше на Линц. Но в городе не прекращалась стрельба – фашисты заняли этажи и подвалы красивейшего здания  в городе  и отвечали огнем на каждую попытку занять парламент. И снова в бой шли матросы – они били с кораблей прямой наводкой по подступам к зданию, врывались и гибли в коридорах, но взяли, наперекор ливням свинца, последний оплот эсэсовцев.

В Вене снова я встретился со своим боевым флотским другом Женей Хряпиным. С ним мы прошли от Камышина до Сталинграда, от Констанцы до Будапешта. С ним вместе встретили день победы. И вместе вернулись домой».

Награды: Орден Отечественной войны II степени, Орден Красной Звезды, Медаль «За отвагу», «Медаль «За боевые заслуги».

Из семейного архива внука Семененко И.Т.  – Семененко Евгения Александровича.