Моего прадеда звали Садыков Гали Садыкович. Он родился в деревне, четырнадцатилетним мальчиком встретил Октябрьскую революцию в Петрограде, на Путиловском заводе. Через два года он ушел на гражданскую войну. Как рассказывает моя бабушка, он был ранен и до последних дней жизни носил на левом плече осколок - грустную печать  тех лет.

В двадцатые годы ему, как работнику завода, выделили земельный участок на окраине Петрограда, но прадедушка тосковал по родной деревне и вскоре вернулся домой. Как и многие, пережил все: нищету, голод, разруху. Лепешка из лебеды была привычной едой. Моя прабабушка, дочь зажиточного крестьянина, вышла замуж за прадедушку, не только спасаясь от волны раскулачивания. Она всегда ценила его человеческие качества: прадедушка никогда не шел по головам людей, чтоб лучше жить, ни на кого не поднимал руку, не пил, не курил, не ругался и не жаловался, никогда не просил. Он жил и работал, делал, что умел: золотые были у него руки!

Лето 1941 года в один миг перевернул жизнь людей. Прадеду было 38 лет, с первых же дней войны он ушел на фронт. Дома остались трое детей: семи, пяти и двух лет. Немного позже у прабабушки нашли приют её измученный гонениями престарелый отец и малолетние племянники, которых выгнала их мачеха. Лебеды всем уже не хватало. Голодные, обессиленные,  обернутые в тряпье, работали день и ночь, верили в победу, ждали с фронта своих близких. Шла война. Прадедушка воевал в  незнакомых полях, освобождая деревни и города от фашистов. Он видел сожженные дома, казненных партизанов, зверски убитых женщин и стариков, посаженных на кол или проколотых штыками младенцев. У него на руках умирали те, с кем делил одно ружье, один кусок хлеба на двоих. Он брал в плен фашистов, доставлял важные и секретные донесения, проплывал реки покрытые тонким льдом, мерз в окопах, без воды, еды и боеприпасов шел на врага.  Ему не было суждено дойти до Берлина. Его ранило в 1943-м, а год спустя он был тяжело ранен и началась гангрена. В полевом госпитале, где нашли спирт и пилу – ножовку, отрезали ногу до колен, а потом и все бедро. Хирург дал команду: «Терпи, Садыков, режем вживую, лекарств нет». Садыков – мой прадедушка – терпел, не издал ни одного стона, даже был в сознании, ему сказали, что у него очень крепкое сердце. 

Крепкое сердце не дрогнуло, когда он вернулся в деревню на костылях, начал работать. Украли часть его медалей и орденов, их носил другой человек, который всю войну прожил в деревне.   Мой прадедушка на него зла не держал, у него самого совесть была чиста, он любил жизнь, растил детей – их было семь, а про войну рассказывать не любил. На встречи со школьниками ходили и выступали другие, а те, кто прошел войну, побывал в плену, в концлагере, оставались в сторонке, им не нужна была слава. Сражаясь за Родину, погибали, оставались инвалидами и выживали  сильные и крепкие, молодые и талантливые, смелые и отважные. Эти люди не прятались за чью-то спину, не стреляли себе в руку, не делали подкопы под своими домами, чтоб не уйти на войну, не воровали чужие медали и не присваивали себе чужие победы. Мама всегда плачет, когда рассказывает про войну. Она родилась спустя много лет после войны, почти не помнит своего деда, а память живет в её душе.

До нас дошли лишь некоторые документы прадедушки, один из них  - свидетельство №545 об освобождении от воинской обязанности, его наградной лист из военного архива.Среди нас осталось очень мало ветеранов, которые прошли войну и с  каждым годом их становится все меньше и меньше. В наших сердцах, в нашей душе должна жить память о людях, подаривших нам мирную жизнь. Как память о моем прадеде: добром, скромном, сильном, честном человеке. Я буду хранить его награды и документы, рассказывать своим детям и внукам о подвигах людей и о тяжелых испытаниях тех лет. Память-бессмертна!