Шел 1940 год. Пятнадцатилетняя Аня заканчивала восьмой класс школы и совсем скоро ей предстояло выбрать профессию по душе, которая лежала к мужским специальностям. Она хотела стать летчицей, водителем или капитаном корабля. Но в то время девочек не брали на такую работу. Точнее сказать, девушка могла попасть на службу в речной флот, но нужно было окончить десять  классов. Героиня понимала, что ее родителям будет очень трудно содержать её ещё два года. Хоть родители и не настаивали, но Аня со своей подругой Марусей  решила поехать в Шадринск и поступить в финансово-экономический техникум. Так, в сентябре 1940 года родители собрали ей «свои гроши, а из одежды ничего порядочного тогда и не было», и девочка покинула родной город Троицк, отправившись в Шадринск, где её ждала жизнь ещё более тяжелая. Учеба давалась Анечке легко, она была отличницей! Её самым любимым уроком была физкультура.

Утром 22 июня 1941 года к девочкам в общежитие пришёл директор и сказал, что фашистская Германия без объявления войны направила свои войска на территорию СССР. Совсем ещё юные девушки, наверное, не понимали всего ужаса этих действий, а  лишь думали, что случилось что-то страшное. Только через три дня студенткам разрешили  ехать домой, а техникум закрылся на «неопределенное время». Когда Аня вернулась в Троицк - сразу же пошла работать на мясокомбинат. Её приняли в жестяно-баночный цех на станок-закатку, где работали в две смены по двенадцать часов. Жили все очень бедно: не было еды, белья, мыла, у людей заводились вши. Но, несмотря на невзгоды, молодёжь воскресными вечерами бегала на танцы в городской сад, где играл духовой оркестр. Аня старалась не заводить с кем-либо дружбу, потому что не хотела, чтобы кто-то видел «её нищету», ведь ходила она в тапочках, которых не хватало даже на месяц, и поэтому она ходила на так называемых «дырах». В 1942 году девушку выбрали секретарем комсомольской организацией мясокомбината, где нагрузка стала ещё больше, но она все успевала. Советские войска отступали, и Анне казалось, «что она не уступит мужчинам на защиту своей Родины». В восемнадцать лет она пошла в военкомат и стала проситься на фронт, но ей отказали. Но на этом девушка не остановилась и весной 1943 года снова пошла «обивать пороги военкомата». Она предпринимала несколько попыток, но раз за разом получала отказ. Ранней весной при доме обороны открылись курсы снайперов-девушек, и, конечно же, героиня моего рассказа туда пошла. У Ани получалось лучше всех стрелять, что только усиливало страстное желание идти на защиту Родины. Так, после окончания курсов ее приняли на фронт, так как мужчин осталось очень мало. В августе 1944 года четверых девушек направили в Подмосковье в «Подольскую женскую школу снайперской подготовки», куда в общем набрали около четырёхсот человек. Им выдали комплект одежды, обуви, белья и повели строем в баню, из которой вышли не юные школьницы, а настоящие военные в брюках, гимнастёрках, пилотках и сапогах, подстриженные под мальчишек. Они совсем не узнавали друг друга, но гордо шли уже другим строем. С этого момента началась солдатская жизнь со своими суровыми условиями. Девушки жили в казарме, спали на нарах по десять человек, питание было плохое. Они ходили в наряд и круглосуточно охраняли склады оружия и боеприпасов. Все писали своим родителям письма, в которых жаловались на плохую жизнь, но Аня не была избалована. Наоборот, она была терпелива и мужественна. Когда пришло время ехать на фронт, девушке присвоили звание младшего сержанта, а по дороге к Берлину её выбрали помощником командира взвода. По прибытии в Германию, девушек распределили по снайперской паре на роту. Аню назначили с Зиной Моисеевой, которая стала её подругой. Полк занял оборону на реке Нейсе. И настало время подвигов теперь уже не той девочки, а настоящего бойца. Подвиги, о которых я просто не имею право говорить от своего лица… «Мы по эту сторону реки, немцы по другую. В конце траншеи, по которой мы двигались, стоял сруб деревянный. Окна смотрели на реку. Тут мы с Зиной заняли позицию, Зина была трусиха, всего боялась, а я стала наблюдать в оптический прицел за той стороной реки. Сколько времени прошло не знаю, но показался человек, по моему мнению, он был офицер, я нажала на курок, и он упал, за ним потянулся другой - чтобы стащить его в траншею, я выстрелила ещё раз и убила второго. Тут уж мы с Зиной ушли в траншею, а по срубу только пули свистели. По правилам я должна была выстрелить один раз и уходить, немцы просто не ожидали». Так Аня открыла счёт в своей снайперской книжке. На одном месте полк долго не задержался, началось наступление на Берлин, полк двигался уже по поверженному городу. После падения столицы фашистского рейха, фашисты ушли в Чехословакию, и дивизия была направлена туда. «Германия капитулировала, война кончилась формально, но фашисты наглые ничему не верили, они боялись сдаться в плен, они думали, что их расстреляют. На опушке леса наша рота заняла оборону вечером, мы с Зиной углубились на траву немножко подремать, винтовки рядом с собой. Ночью, вдруг, слышим - бегут мимо нас наши солдаты и кричат: «Немцы, немцы». Когда мы с Зиной соскочили, то оказались уже последними, тоже побежали за всеми. А там подъехала фашистская самоходка и было там человек шесть, а наши всполошились и не вступили в бой, а давай дрожать. А немцы бросили ракеты, освещают лес, кричат « Хальт», бегут за нами и стреляют нам в спины. А мы с Зиной, завершающие наш побег, бежали, что было мочи. Когда погоня прекратилась, выстрелы перестали, мы с Зиной немного передохнули. Слышим, едет обоз, опять убегать, мы с Зиной сориентировались, куда бегут наши и тоже побежали в ту сторону, а в спину нам опять немцы стреляют. И опять пули свистели мимо нас. И снова мы оказались счастливыми. Вскоре мы с Зиной нашли свою роту, командиру тогда попало, что рота убежала со своих позиций и приказ снова занять ту же позицию. Рота вышла на опушку леса, а на другой опушке через поляну стали выскакивать немцы, но увидев нас, некоторые стали заходить обратно в лес, а некоторые стрелять в нас, а мы в них… Когда прочесали все леса, последних взяли в плен, закончились все бои, нас, девчонок снайперов собрали со всего полка опять вместе, не вернулась только троичанка Рая Николаева, которую, как рассказали, немец расстрелял в рупор. Жили мы в Праге в казарме до августа, а потом разъехались по домам».