Алексей очнулся от резкой боли в боку и вастонал.

Жив, браток? А я уж думал ты... того... Ну, значит, поживем еще! Потерпи, Москва скоро.

Почему Москва?.. Мне в Торжок...

—Э-э, нас теперь с тобой не спросят, кого куда... А ты тамошний?

—Угу,—глухо отозвался Алексей. Сознание медленно возвращалось, но он все еще плохо соображал, что с ним происходит.

—Черт, не поезд, а колымага! Мотает, как по кочкам,—снова проговорил сосед.

В темноте Алексей не видел его лица, но по голосу определил: немолодой уже.

Как думаешь, дядя, скоро кончится война?— спросил тихо.

Ишь ты, «дядя»— выдохнул тот обиженно. Тебе-то сколько лет?

Восемнадцать.

—Тогда и вправду, дядя я тебе... Скоро или нет, а война кончится,— ответил он на вопрос Алексея. —И мы обязательно победим. Фашисты лютуют, сеют смерть кругом, а мы воюем ради жизни на земле,—не можем не победить!

Сосед замолчал, слышно было только его учащенное дыхание, да нет- нет раздавались приглушенные стоны других раненых. Шаткий санитарный поезд все убыстрял ход. Дробно стучали колеса на стыках рельсов, а Алексею казалось, что это строчит пулемет на той высоте...

С ноября 1941-го Алексей в составе 934-го стрелкового полка 356-й пехотной дивизии за три месяца прошел путь от Калинина до Смоленщины. Был он не из слабых, наверно, поэтому его и зачислили в разведвзвод. Нелегко было вперед идущим, как называли разведчиков. Не раз Алексею приходилось участвовать в ночных боях, сменил уже три шапки изрешеченные пулями. И вот снова предстоял ночной бой...

Полк стоял под Белым. Подойти к населенному пункту мешала высота, на которой хорошо укрепились фашисты. Хороший обзор и обширная простреливаемая зона давали им большое преимущество.

Командир разведвзвода получил приказ: в ночь на 31 января провести разведку боем. Вызвав огонь на себя, выявить огневые точки противника и уничтожить.

В 10 часов вечера разведчики начали пробираться к высоте открыв огонь. То и дело вспыхивали ракеты, и приходилось надолго залегать в снег. Нескольким разведчикам первого отдаления с одной стороны удалось короткими перебежками приблизиться к вражеским дзотам, но следующий рывок для них оказался последним—они угодили под косой огонь другой пулеметной точки, которая до этого молчала.

—Всех положил, гад! —вырвалось у Алексея.

Отсюда к нему не подобраться, — услышал он рядом голос командира взвода. — Я даже не понял, откуда он бил.

—Разрешите, я до него доберусь? Если что—по мне, кроме матери плакать некому,—горячо сказал Алексей.

—Хорошо, Рогозов.— согласился командир.— Ты сначала давай немного в обход, а мы заставим его еще раз огрызнуться. Следи внимательно и попытайся точно засечь. Только будь осторожен, возможно там не одно гнездо.

Привязав к ремню две противотанковые гранаты и взяв связку ручных, Алексей пополз влево. То ли ручеек протекал здесь, то ли просто была какая- то ложбинка—снег был глубокий и приходилось основательно работать руками и ногами, чтобы продвигаться. Когда показалось, что отполз уже достаточно, стал постепенно забирать вправо. Он не мог знать, когда командир предпримет очередную вылазку, и, как крот, то и дело «выныривал» из снега, чтобы не упустить момента.

И все же пулемет застрочил неожиданно, при чем совсем недалеко. «Метров пятнадцать»,— определил Алексей и поспешно отвязал противотанковую гранату. Положение для броска было неудобным, но, помня слова командира, что здесь может быть не одно гнездо, решил все-таки бросить лежа.

Граната не попала в амбразуру, а разорвалась чуть в стороне. И все же пулемет на какую-то секунду захлебнулся.

Воспользовавшись этим мгновением. Алексей встал в рост и швырнул связку РГД. На этот раз попадание было точным. Не раздумывая, Алексей отвязал вторую противотанковую гранату и тут увидел, как из дзота метнулась согнутая фигура фашиста. «Не уйдешь»,—подумал Алексей и бросил гранату в проход.

Взрыва он уже не слышал. Вдруг—резкая боль в правой руке, в боку—и все...

Подобрали его свои же ребята незадолго перед рассветом. истекшего кровью, без сознания...

В Москве тяжело раненому Алексею Рогозову сделали операцию на руке и вынули пулю, пробившую в правом боку ребро и засевшую в легком.

—Отвоевался, парень.— коротко сказал врач.—Оживать будешь дома, а пока—в Горький, в госпиталь.

Но еще не скоро суждено было Алексею вернуться на родную землю, лишь в 1945-м...

В колхозе «Борьба» хорошо знают большую дружную семью Алексея Васильевича и Веры Алексеевны Рогозовых. Девять детей воспитали и вырастили они. Сам Алексей Васильевич вот уже тридцать лет работает трактористом. Продолжает трудиться телятницей и жена, хотя уже на пенсии. Телятницами работают в хозяйстве дочери Надя и Наташа, медсестрой в колхозном детском садике — Люся. Трактористами работают два зятя.

И наверное, ради этой счастливой жизни на земле стоил той крови отца бой за безымянную высоту.

( К. ДУПЛИЩЕВ "Маяк коммунизма" г Торжок №23 от 1979 )