14 января моему дедушки - Георгию Ивановичу Реза­нову исполнилось бы 91 год, но 10 октября 2011 года, его не стало... Хочу рассказать Вам его историю, так как такие Герои должны оставаться с нами всегда.

До войны Георгий Резанов жил на Кубани, в городе Ейске, где и родился. Мать умерла еще в 30-е года, и отец сначала воспитывал трех сыно­вей самостоятельно, а потом привел мачеху. Георгий был самым младшим. Однажды в начале 42-го, когда война была уже близко, и ее дыхание наво­дило ужас, отец послал Георгия за хле­бом, который, как известно, выдавал­ся тогда строго по карточкам. По пути подростку встретились люди, бегущие к морю. Мальчишеское любопытство погнало его туда же. Скоро выясни­лась причина людского волнения - от берега оторвалась льдина, на которой находилось шесть-семь пацанов. Льди­ну быстро относило в сторону откры­того моря. На мечущихся по берегу и рыдающих матерей юных «папанинцев», которым, казалось бы, грозила неминуемая гибель, невозможно было смотреть без слез. Появился спасатель в огромных, как у кота в сказке Шарля Перро, сапогах. Ситуация затруднила и его. Он чесал в затылке и не представлял, каким будет его дальнейший ход. Тут вперед выступил Георгий Резанов. 

- Мне бы ваши сапоги, дядечка, я бы достал ребят!.

- Так на, возьми! - несказанно обрадо­вался спасатель.

- Только достань, сынок.16-летний Георгий взял инициативу по спасению мальчишек в свои руки. Недалеко, через линию железной до­роги, располагался дом отдыха, ого­роженный забором. Георгий велел вы­ломать шесты. С помощью них и доб­рался он до терпящих бедствие паца­нов и вытащил их на берег. Матери сорванцов то осыпали их поцелуями, то хлестали куда ни попадя. Позабы­тый всеми Георгий, понаблюдав эту картину несколько секунд, хотел бе­жать дальше: отец, скорее всего, не дождавшись сына с хлебом, уже вспо­минал его незлым, тихим словом. Но был остановлен кем-то из женщин:

-  А ты чей-то будешь? Откуда? Георгий на ходу назвался и побежал выполнять отцово поручение. А через несколько дней отец вернулся с работы (он трудился кузнецом) с газетой в руках.Слышь, Жор, а ты, оказывается у нас герой. Вот в газете пишут-мальчишек спас, с льдины снял. Или это не ты? 

-Я....

-Райисполком тебя решил премировать - 300 рублей подарить (в то время это были большие деньги). Така как, сынок, ты мне их подаришь или себе возьмешь?

- Да что ты, в самом деле, зачем они мне? - ответил Георгий. - Ты мне купи только с полкилограмма конфет. Подушечки, знаешь такие?

- Добро, - удовлетворенный мудрым решением сына, ответил отец..

Однако подвиг самого младшего из Резановых был отмечен не только премией. Скоро ему вручили грамоту ОСВОДа - было такое общество, занимавшееся спасением на водах. - Возьмите меня к вам!  - попросился Георгий, принимая грамоту. Он уже заканчивал седьмой класс, то есть почти выполнил распоряжение партии и правительства об обязательности семилетнего образования.' - Как же мы тебя возьмем? Ты ведь еще учишься... - ответили ему, однако взяли. Так Георгий стал работать про­фессиональным спасателем.ОСВОД, одна­ко, во время вой­ны здорово сдал свои позиции, что и понятно. Мир­ные обыватели, раньше с удо­вольствием прово­дившие свободное время на море, превратились в солдат, ушедших защищать Родину.Их матерям, же­нам, сестрам, до­черям было недо­суг предаваться отдыху на чоде. На се­верное побережье Азовского моря к тому времени уже пришли фашисты, и Ейск часто подвергался бомбардировкам.Поэтому лодки, на которых раньше с удовольствием катались целыми се­мьями, осводовцы вытащили на берег, оставив на воде только несколько па­русников и катеров. Скоро выяснилось, что они являются великолепными тре­нажерами для воинов. Много раз Геор­гий выходил в открытое море на парус­нике с 2-3 взводами наших солдат на борту, искоса наблюдая, как большин­ство из них напрасно пытаются справиться с приступами морской болезни. Самого то его болезнь давно уже не брала. «Наверное, наши готовят наступление через море и приучают к качке красноармейцев, - думал он. - Или разведчиков тренируют...»Однажды поступил приказ готовить к выходу в море осподовский катер - креп­кое судно с двумя мощными моторами и командой в составе шкипера, двух мото­ристов и матроса, которым был Георгий. Скоро на борт катера взошли несколько военных. Как понял Резанов, крупные чины, судя по обилию шпал и ромбов на их петлицах. Несколько часов бороздил катер Азовское море, демонстрируя гос­тям свои способности. В заключение плавания военные велели экипажу идти не в свой залив, а в порт МРС - мотор­но-рыболовецкой станции. - Идите домой, - сказали «высокие чины», - а через пять дней возвращайтесь сюда же. Согласно военному времени, вы будете военизированы. Вернувшийся, согласно приказу, через пять дней в док МРС Резанов не сразу узнал катер ОСВОДа. На его носу была установлена зенитная пушка, а на корме крупнокалиберный пулемет. К орудиям была приставлена команда военных мо­ряков в составе семи человек плюс ко­мандир в звании капитан-лейтенанта.        - Ну что, пацан, повоюем? - под­мигнул командир Георгию. Так -.нена­роком - Резанов стал солдатом Великой Отечественной, даже не приняв присяги и не числясь ни в однюм из списков никакого воинского подразде­ления. Катер выходил в море, выпол­няя приказ оборонять порт. Когда на город налетала вражеская авиация, нацеленная главным образом на порт, орудия катера, ведшие огонь по само­летам, накалялись, как жерла вулка­нов. Георгий чувствовал себя причаст­ным к великому, праведному делу освобождения Родины от ненавистно­го врага и очень гордился этим.Однажды ночью, когда экипаж кате­ра, как всегда, находился в боевой го­товности, береговая охрана вдруг открыла ожесточенную стрельбу. Потом так же внезапно она стихла. Опустившаяся на город ночь отложила на утро объяс­нение этой непонятной огневой атаки. Утром, действительно, все прояснилось. Когда рассвело, перед портом обнару­жился наш торпедный катер, стоявший на якоре. При более пристальном рассмотрении оказалось, что вся его коман­да повешена прямо на палубе.  Потом Георгий узнал, что экипаж этого катера попытался спасти наших людей, которые были оставлены фа­шистами умирать на барже, захвачен­ной немцами, когда ее транспортиро­вали из эвакуируемой Одессы совет­ские военные суда. Наши суда были уничтожены, а баржа с людьми, обре­ченными на медленную, мучительную смерть, оставлена в море под Мариу­поле, где хозяйничали враги. Люди, чтобы не умереть от жажды, пили мор­скую воду. На барже началась дизентерия. Узнав об этом, экипаж торпед­ного катера решил спасти узников, од­нако был уничтожен фашистами. Те, пригнав трофей к нашему берегу, уст­роили что-то вроде показательной каз­ни. «Так будет со всеми, кто сунется к нам», - было написано на дощечках, прикрепленных к телам советских мо­ряков.   Конечно, стерпеть подобное наши не смогли. Очень скоро Мариуполь был атакован советскими судами и авиаци­ей. Под прикрытием массированного огня несколько катеров взяли баржу на буксир. Когда подходили к Ейску, поло­вина города высыпала на берег. Горо­жане наблюдали, как с баржи снимают узников. Тогда выяснилось, что многие из них уже мертвы. Но часть выжила.В одном из экипажей катеров, выз­воливших наших людей из вражеского плена, был и Георгий Резанов. Потом об этом случае написали «Известия». Война помогла Георгию повзрослеть на много раньше, чем если бы он жил в мирное время. Она же пробудила в нем чувство, которое тоже наверняка посетило бы его значительно позже, если бы не война. Это чувство сопри­частности твоей судьбы к судьбе все­го народа, понимание, что ты явля­ешься частью той силы, которая по­ставлена между врагом и родной стра­ной и призвана защитить Родину.... Но эта сила сейчас отступала... Фашистские полчища рвались на Кав­каз, сметая все на своем пути. Наш флот, базировавшийся в уже заблокированном Азовском море, через Кер­ченский пролив прорывался в Черное море. Сюда же, на берег пролива, вышли наши части, теснимые фашис­тами, оккупировавшими Крым. Отсту­пать им было некуда - только на Та­манский полуостров, видимый с кром­ки крымской земли в ясную погоду. Катер, где воевал матросом Георгий Резанов, выходил из Азовского моря в составе так называемого «тюлькиного флота» - рыбацких шхун и другой ме­люзги, ничтожной рядом с боевыми кораблями. Но именно тюлькиному флоту была поручена эвакуация на­ших солдат, вытесненных фашистами на берег пролива.Те четверо суток, в течение кото­рых их катер курсировал между Тама­нью и Керчью, Резанов будет помнить всегда. Не из-за поистине нечеловеческого напряжения, вызванного непрерывной спасательной миссией. Осталась в памяти картина - солдаты, взбиравшиеся на борт их катера прямо в воде, и те, кто оставался.Оставался навсегда за чертой, зовущейся жизнью. 

Когда фашистский "месер" расстрелял их катер у берегов Тамани, превратив судно почти в сито, моряки сняли с его борта орудия и присоединились к нашим отступавшим частям. Гергий остался с ними, хотя никто ему это не приказывал, хотя два моториста и шкипер в ходе отступления, похожего на бегство, куда-то бесследно исчезли.

Под Орджоникидзе отступавшие части окопались и заняли оборону. Скоро и на нашу улицу пришел праздник - советские войска перешли в наступление. Вместе с моряками, переквалифицировавшимися в разведчики, воевал Георгий - в составе конного отряда, делавшего вылазки в тыл врага. Он по-прежнему не значился ни в каких воинских списках. Как шутил дедушка: - "Влился в войну, как волонтер", тогда это слово еще не было в ходу. На войне его звали - ординарец, Жорка, сынок. 

А еще он был связным - между командиром и взводами. Однажды, выполняя приказ, Георгий был ранен и потерял сознание. Кто знает, уцелел бы он или пополнил список погибших безвестных героев, если бы не случай. В сарае, недалеко от которого он лежал в беспамятстве, шальным сна­рядом убило корову. Ее хозяйка пред­ложила погибшую кормилицу нашим бойцам на обед, и те пришли за ней. Георгий в то время очнулся, застонал и тем самым спас себе жизнь: его ус­лышали Было это недалеко от родного города дедушки. В госпиталь в Ейск и был направлен Резанов. Там его навестил отец. По словам Георгия, отец "дал ему дрозда» за то, что «сын, не спросившись, убежал на войну». Отец всё еще считал своего Жорку ребёнком, а между тем он был героем. Когда после госпиталя Георгий был призван в ряды ополченцев, пришла «бумага» о том, что он приставлен к медали «За отвагу». В апреле 1943-го в армию призвали тех, кто родился в 1925-1926 годах. Только тогда Георгии Резанов - уже официально - пошел на войну. Прав­да, попал он в запасной полк, сплошь состоявший из новичков, не нюхавших пороха. «Необстрелянные сосунки» проходили здесь начальную военную подготовку - разбирали автоматы и карабины, маршировали, изучали устав. Однажды Георгий не выдержал, на­блюдая, как сержант, списанный из действующей армии по какой-то негодности, учит его, уже бывалого воина, азам воинского искусства. 

- Что ты, сержант, напрасно тра­тишь время. Все это я уже проходил на войне...

-  Как так? - удивился тот. 

- Ты что, воевал?

-  Воевал. И ранен был.  

-  И документ есть?

-  А как же...О новичке, побывавшем на войне и даже награжденном медалью «За отва­гу», было доложено командиру полка. Георгия назначили пулеметчиком на «максим». А скоро в полк прибыл командующий Закавказским военным ок­ругом, чтобы проверить его боеготов­ность. На плацу его приветствовала только половина личного состава. Дру­гая половина, измученная голодом (за­пасной полк больше напоминал карцер, чем воинскую часть) и жарой, лежала под кустами рядом с местом построе­ния, не в силах даже пошевелить ру­кой. Оценив ситуацию, командующий приказал расформировать не оправдав­ший свое предназначение полк и напра­вить солдат в действующие воинские подразделения. Георгий попал в 18-ю Гвардейскую Краснознаменную Сталин­градскую артиллерийскую дивизию и прибыл на место службы, в Сталинград, когда историческая и решающая битва на Волге только-только завершилась. Он увидел лежавший в развалинах город, освобожденный ценой жизни тысяч и тысяч советских солдат, оста­новивших фашистскую армаду, и тела этих солдат, еще не преданых земле. Вместе с поверившей в Победу ар­мией часть Георгия продвигалась на запад. Узнав о славном боевом про­шлом Резанова, комбат доверил ему командование орудием. Под Харьковом дивизия получила новенькие, только с завода, пушки - еще краска пристава­ла к пальцам. По наблюдениям Геор­гия, Победа была уже неоспоримым фактом. Даже кормить стали намного лучше. «Знаешь - на войне я больше всего не жить хотел, а есть», - говорил мне дедушка. В Харькове он стоял в оцеплении, когда казнили предателей, в том числе тех, кто работал на «душегубках» - передвижных газовых камерах. В Харь­кове же он и впервые по-настоящему влюбился. Потом, уже после войны он встретил свою девушку, обещавшую ждать. Она не дождалась, вышла за­муж, родила ребенка. Но Георгий не очень на нее обиделся. В боях за Шепетовку Резанов про­явил себя героем и получил вторую медаль «За отвагу». А дело было так.  Имеющая важное стратегическое значение родина Николая Островского, являющаяся крупным железнодорожным узлом, питающим три фронта, Шепетовка постоянно подвергалась немецким бомбардировкам. Как-то наша разведка донесла, что фашисты готовят масси­рованную атаку с воздуха, чтобы уничтожить противовоздушную оборону го­рода. И, действительно, скоро налете­ли вражеские бомбардировщики. 

Нашей артиллерии было приказано не открывать огонь и спустить орудия в ук­рытия - видимо, командование посчи­тало это более адекватным ответным хо­дом, нежели открытие огня. Однако Ге­оргий посчитал иначе. Впрочем, он дей­ствовал чисто импульсивно - не желал попускать неприятелю, отпускать его безнаказанным. И приказал своему ору­дию открыть огонь. Примеру Резанова последовали другие орудия, «заговори­ла» одна батарея, другая...И враг понес значительные потери. Через два дня на позицию прибыл командующий фронтом.

-  Молодцы артиллеристы, - похва­лил генерал Говоров. 

-  Кто отличился? Первой была названа фамилия Резанова.Там же, в Шепетовке, Георгий встретил своего брата Виктора, ушедшего на войну, когда его младший брат еще учился в шко­ле и не помышлял о том, что тоже станет воином. Георгий знал от отца, что Виктор воюет на «Иосифах» - мощных самоход­ных установках, пробивающих даже бронированные лбы фашистских «тигров». Как-то, идя мимо железнодорожных путей, Георгий увидел стоящие на платформах эти мощные машины, названные в честь Сталина, и вспомнил о словах отца. Путь ему преградил часовой.

-    Послушай, браток, это какая часть? - спросил его Резанов. Тот грозно вскинул оружие: вопрос, заданный Резановым, не должен был задавать советский воин, питающий уважение к военной тайне.

-    Послушай, у меня родной брат на «Иосифах» воюет. Может, это как раз его часть? Вот письмо, где номер части указан, - и Георгий протянул часо­вому потрепанный треугольник.

-    А брата как зовут?

-    Витей Резановым.

-    Да, есть такой у нас... - и часовой указал дорогу. Георгий увидел брата в голове эше­лона. Он сидел в стоявшем на плат­форме «Иосифе», и только голова вы­глядывала из люка.

-    Витька! Тот с удивлением взглянул оклик­нувшего его солдата, не узнавая.

-    Это же я, Жорка! 

Потребовалось некоторое время, что­бы Виктор наконец-таки понял, что сто­явший перед ним боец - его родной млад­ший брат, который был еще совсем паца­ном, когда они виделись последний раз.Похоже, такое бывает не только в фильмах... Братья обнялись и долго не могли разомкнуть объятий. Они словно вернулись домой, в то дово­енное время, когда смерть ассоцииро­валась у них со старушкой с косой, приходившей только к старикам.

-    Слушай, а давай вместе на фронт, а? - предложил вдруг Виктор. 

-    Нас уже скоро отправляют...Оставайся!

-    Останусь!. - не раздумывая, согла­сился Георгий. Он искренно верил, что своим стремлением как можно быстрее оказаться на передовой и воевать ря­дом с братом не совершает ничего про­тивозаконного. Однако о поступке Реза­нова в тот же день стало известно ко­менданту Шепетовки. Георгий был взят под стражу и отправлен на гауптвахту. А часть, где служил Виктор, скоро была отправлена на фронт, и Георгий никогда больше не увидел старшего брата. Виктор погиб смертью храбрых и - посмертно был удостоен звания Герой Советского Союза. Об этом Ге­оргий узнал из письма отца. Резанов-младший продолжал бить вра­га «Еще немного, еще чуть-чуть... Послед­ний бой, он трудный самый...» - значитель­но позже он услышит эту песню, поразив­шую тем, как не воевавший автор понял их, воевавших. Пришли и последний бой, и Великая Победа. Георгий встретил Победу на Одере. Он был старше ее на 19 лет.После последовавшей вскоре капиту­ляции Японии началась массовая демо­билизация. Однако родное Отечество посчитало, что Георгий как защитник по-прежнему нужен ему. Командир огневого взвода старший сержант Резанов был направлен в расположение 933-го авиационного истребленного полка, дисроцированного в Кракове. Здесь его и догнало известие о нагрождении орденом Красной Звезды. Узнав о награде, Гергий был чучу-чуть разочарован. Он предпочел, чтобы была третья медаль "За отвагу". У сержанта их батареи было четыре "Отваги", и дедушка мечтал повторить этот боевой рекорд. Впрочем, зато он мог зваться орденоносцем. "Я не гордый, я согласен на орден..."правда в "Василии Теркине" было наоборот.

Георгия распредилили в четвертую эскадрилью. Увидев, в каких "барских" условиях живут солдаты, на каких белоснежных простынях спят, он был поражен: 

- Братцы, вы же живете, как короли! Мне на это и ложиться страшно! Я ведь всю войну в окопах и землянках ночевал!.. - Георгий подумал, как на первом месте у него всегда было орудие, а потом он сам.

- Да не волнуся ты так! - успокоили его новые сослуживцы. - Привык к войне, привыкнешь и к мирной жизни...

На адаптацию Резанову выдедилил четыре дня. А потом командир эскадрильи капитан Тубалов вызвал его к себе. Разговаривал не как командир, а как старший брат.

- Садись. Рассказывай, откуда родом, за что награды имеешь?

Когда дедушка рассказал, спросил полуутверждающе, полувопросительно: 

- Ну, что служить будем?

- Конечно, будем! Разве можно не служить? - ответил Георгий.

Пойдешь ко мне ординарцем? - предложил комэска.

- Нужно подумать, товарищ командир!...

обдумывание, однако, не заняло много времени: 

-      Я был ординарцем, но в войну было понятно, что это такое. А в мирное вре­мя? Чистить вам сапоги и носить есть? Но я так изголодался за войну, что могу и ваш паек съесть. А я не хочу быть нечестным. Нет, не пойду в ординарцы.

-      Ну а что же ты хочешь? - удивился капитан Тубалов, думавший, очевидно, что делает честь своим предложением старшему сержанту Резанову. 

-      Я служил на флоте матросом, вое­вал в пехоте, был пулеметчиком, коман­довал орудием и огневым взводом. Я всегда выполнял на войне ведущую роль. А какие у вас в полку ведущие роли? Командир эскадрильи с удивлением взглянул на подчиненного, а потом ве­село рассмеялся:

-      Летчики. После них - техники, ору­жейники, электрики, прибористы...

-      Я хочу быть летчиком! - несколь­ко самоуверенно, на взгляд капитана Тубалова, заявил старший сержант Резанов. Командир эскадрильи на этот раз засмеялся во весь голос. В его смехе Георгию почудились то ли насмешка, то ли недоверие.

-      Но ты ведь знаешь, кто ты? - от­смеявшись, сказал капитан Тубалов. -      Какое у тебя образование?

-      Семь классов.

-      Был ранен на войне?

-      Два раза и еще контужен.

-      И после всего этого ты хочешь быть летчиком? Да тебя на пушечный выстрел к ним не подпустят! Георгия обидели слова командира

-      Я с честью исполнил свой долг, ог стоял Родину, освободил Европу от фашизма. А теперь вы говорите мне, что я ни на что не годен? Я учиться буду! Вы такое право у меня не отнимите! Капитан Тубалов откровенно любо­вался парнем. Он понял, что из того выйдет толк.

Скоро Георгий пошел учиться. Было это уже под Днепропетровском, куда перебросили 933-й авиационный истре­бительный полк, входивший в состав войск противовоздушной обороны стра­ны и должный защищать стратегичес­ки важный регион от налетов с возду­ха возможного противника. Место, куда прибыл полк, представ­ляло собой голую степь. Но личному составу этого воинского подразделе­ния было не привыкать к трудностям. Главное - окончилась война! Одним из первых объектов, построенных в во­енном городке, стала школа. Георгий поступил в 8-й класс. Учился прилеж­но. Мечта подняться в воздух жила в нем, и это придавало сил в непростом постижении всевозможных наук, дав­но забытых за годы войны. Война пре­вратила эти годы в вечность. А их-то прошло всего ничего.Георгия назначили на должность мо­ториста. Но Георгий верил, что ему по плечу более ответственная работа. Верил в это и командир эскадрильи. И когда Резанову предложили учебу в школе механиков, он, конечно, согла­сился. Там случился курьез. Когда после полутора лет учебы Георгий сдал экзамены на «отлично», ему, как и дру­гим преуспевшим выпускникам, при­своили звание старшего сержанта.Узнав об этом, Резанов чуть-чуть приобиделся.

- Товарищ командир, а на каком ос­новании вы меня разжаловали? Откройте мою красноармейскую книжку. Я когда поступал в школу, уже имел звание старшего сержанта...

Приказ изменили - из пензенской школы механиков Резанов выпустился старшиной.

Он уже чувствовал, что свяжет свою жизнь с профессиональной армией. 

Когда поехал домой навестить отца, тот, увидев, как повзрослел сын - единственный уцелевший из трех детей - спросил о будущем.

-   Батя, мне предлагают остаться в армии.

-   Ну что ж, добре, - согласился отец. Он понял, что армия становится родным домом для его сына, Понимал это и Георгий. 

Когда-то в Германии, еще во время войны, незнакомая немка напророчила дедешке интересную, но нелёгкую жизнь. Много в этой жизни уже позади - женитьба на любимой девушке Марии, рождение двух детей, Тамары и Виктора, появление на свет внуков, освоение пятого океана и риск, сопровождавший это освоение.

К сожалению, все награды я перечислить не смогла, т.к. наград со мною нет и кто расскажет о них тоже, указала, что зналаи помнила из рассказов дедушки.