Потапов Иван Егорович

1914 — 1943 гг.

Красноармеец

Война... Больнее нету слова. Мне 79 лет, но эта боль живет во мне долгие десятилетия жизни. Меня поймут те, чье детство пришлось на те страшные годы.

Мой отец, Потапов Иван Егорович 1914 года рождения, погиб на Курско-Орловской дуге 10 июня 1943 г. в боях за деревню Самодуровка, позднее переименованную в Игошевку — по фамилии лейтенанта, бравшего деревню.

Я помню день, когда мы получили похоронку, как будто это было вчера... Теплый июньский день. Я безмятежно скачу через веревочку, мне восемь лет. Идет соседский мальчишка и с укором мне: «Расскакалась!».

Мы с мамой и бабушкой еще ничего не знали. Похоронки сразу не вручали, а отдавали в контору — так называли дом, куда утром приходили колхозники за разнарядкой на работу, а также обменяться новостями с фронта. Сюда-то почтальон и принес похоронку на моего отца — сына моей бабушки.

К нам потянулись люди... Мои родные голосили, пришедшие стояли молча, слышны были только всхлипывания. Да и какие можно найти слова, чтобы утешить в таком горе? Нет в мире таких слов! Отцу было 29 лет, моя мама стала вдовой в 27, а я осиротела в 8. Мне всегда не хватало его. Я помню его каждый день, каждый час.

А неделей раньше пришла похоронка на моего дядю, моего крестного, брата отца — Потапова Максима Егоровича. Бедная моя бабушка не прожила и года после таких известий. Ведь старшего сына она потеряла еще в Гражданскую войну. Если я осталась у мамы одна, то у дяди осиротели шестеро детей. К сожалению, старшей сестры и четырех братьев уже нет с нами. А моя двоюродная сестра, Нина Максимовна, живет в г. Тулуне.

Из призванных на фронт из деревни Ниргит Тулунского р-на, Иркутской области домой вернулись только трое (в деревне было 32-35 дворов). Остальные «пали смертью храбрых в боях за Родину» — так писали в похоронках.

До наших дней мы продолжаем хранить дядины письма. Первые написаны еще до отправки на фронт с места сбора новобранцев. А последнее, от 17 мая 1943 г., - с места сражений. Обращаясь к родным, он просит отправлять ему сразу несколько писем, из них «какое-нибудь получу, пока жив-здоров». В каждом письме — забота о семье и вопрос: «где Ваня?».

Уходили на фронт эшелоны... Станция отправления — г. Чита. Впереди долгий путь до линии фронта. Но судьба подарила родителям возможность встречи перед дальней дорогой. Отец сообщил маме приблизительную дату, когда состав с призывниками будет проезжать г. Тулун. Двое суток мама ждала его на вокзале. Эшелон наконец прибыл, и мама увидела мужа, бегущего с котелком за водой. Это была их последняя встреча.

Наши отцы уехали воевать с фашистами. А в деревнях оставались одни старики, женщины и босоногая, вечно орущая, голодная детвора. Наши мамы еще и колхозы держали на своих плечах. Дети 9-12 лет участвовали в жизни деревни: пропалывали грядки, выполняли посильную работу во время сенокоса, осенью наравне со взрослыми копали картофель, делали и всю домашнюю работу. А вечерком разжигали костер в одном из соседних дворов. Сюда несли свои чугунки с картошечкой. Коллективно готовили нехитрый ужин. Это нам нравилось. Картошка пахла дымком, и ели ее с простоквашей. Усталые мамы возвращались с колхозной работы, а дома был готов ужин.

Осенью шли в школу — в село Гуран, где была семилетка. Постепенно многие вынуждены были оставить учебу: не во что было одеться, негде жить. Подрастая, работали в колхозе. Так протекало наше безрадостное сиротское детство. Но не смотря на трудности лихолетья, все выросли порядочными людьми и пронесли через всю жизнь память об отцах, защитивших нас ценой своей жизни.