…Молодой, симпатичный Трофим Попов до самой войны работал в родной деревне Менщикова в тракторной бригаде учётчиком. Жил себе, не тужил, ещё и от девчат просто отбоя не было, ведь он виртуозно играл на гармошке, а как отплясывал – загляденье. От такого внимания со стороны женского пола можно и голову потерять, но парень лишь одной отдавал предпочтение – Ксюше. С ней они были знакомы с детства, в будущем планировали сыграть свадьбу… Но вероломное вторжение фашистов перечеркнуло не только планы, а и жизни людей. Трофима Попова, как и большинство его ровесников, призвали в армию - защищать родных и близких, выгнать врага с нашей территории. Так, в декабре 1941 года вместе с другом Павлом Меньщиков он оказался в Ишиме в том самом Синицынском бору, где шло формирование стрелковой дивизии. Не один месяц жили новобранцы в землянках, бывало, что ели прямо на снегу – железный таз супа или картошки да булка хлеба на десятерых. 
-Ну, а пить, как на водопой, ходили на речку, - рассказывает Т.Ф. Попов. – Павел всегда надо мной подшучивал, - мол, тебе хорошо – раз, и нагнулся. Он-то высокого роста, а я против него – воробей. Трофим Феоктистович с детства знал и любил охоту, с ружьём обращаться умел, да и стрелял хорошо. Таких умельцев в полку собралось человек тридцать. Целыми днями солдаты проводили на стрельбище. 
-Меня назначили помощником комвзвода, - вспоминает старый солдат. - Рыли окопы, старались поразить движущуюся мишень самолёта или противника, которые сами же и мастерили. В таком режиме жили до мая. Десятого числа нас погрузили в вагоны и повезли... куда – никто не знал. Помню в Горьком эшелон стоял две недели, потом ещё в каком-то городе столько же. Во время длительных остановок с нами проводили занятия по стрельбе – готовили как снайперов. Шёл слух, что нас везут на Москву, хотя командиры ни разу не обмолвились об этом. И правда - вскоре поезд остановился в сорока километрах от столицы. Четверо суток мы жили в вагонах. Но вот однажды наш состав тронулся, но... только в обратном направлении. Все обрадовались - не успели повоевать и уже домой возвращают. Как бы ни так… 
Эшелон с сибиряками двигался к Волге, где их перегрузили на пароход. Двое суток понадобилось солдатам, чтобы добраться до Сталинграда, и ещё несколько дней пешим маршем через весь город к месту, откуда ожидали наступление противника. 
-Самолёты немецкие летали, - продолжил Трофим Феоктистович, - но нас не бомбили, видимо, размениваться по мелочам не хотели. В бои стали вступать уже с начала августа. Туго было, нашего брата полегло немало. Меня поставили старшиной роты. В один из дней вызывает к себе политрук и приказывает взять двух солдат, сходить на продовольственный пункт за продуктами для бойцов. Всё как надо сделали, возвращаемся назад... А роты на месте нет! Во, дела! Как быть? Если в ближайшее время не найдём, то нас могут посчитать дезертирами. Командир батальона сказал, что наша рота ушла на передовую. Нам же велел отсчитать сто метров от командного пункта, окопаться и ждать прихода своих – вечером должны вернуться. Вдруг с небольшого косогора меня кто-то по имени кричит. Останавливаюсь, внимательно вглядываюсь - оказался земляк Анатолий Наумов, с которым вместе были в Синицынском бору. Крепко обнялись, перебросились парой слов, спросил лишь - пишет, нет домой, чтобы привет родным передавал, ведь там остались бабушка и сестра. Стоять-то некогда, надо окопы рыть. Вечером вернулась рота... Вернее сказать - то, что от неё осталось... Встретил политрука, чуть не расплакался, а он мне говорит: «Ну, Попов, моли Бога, ведь я тебе

жизнь спас». Много тогда наших ребяток полегло, в том бою погиб и мой земляк из Снегирёва, к сожалению, уже не помню ни имени, ни фамилии. Как рассказали, он хотел гранату бросить, но не успел – его автоматной очередью «прошило» наповал. Вскоре нас с другом Павлом назначили связными. 
С августа и до середины ноября на Сталинградском фронте шли ожесточённые бои, с множественными потерями с обеих сторон. Однополчан Трофима Феоктистовича с каждым днём становилось меньше, от полка практически ничего не осталось, а тех, кто выжил, отправили на переформирование, присоединив к другим воинским частям. В декабре 1942 года, когда по всему Сталинградскому фронту началось контрнаступление советских войск, солдаты с ещё большим упорством били врага, сражались за каждую улицу, дом… Двадцать девятого декабря по пути продвижения наших солдат повстречалась маленькая деревенька, занятая фашистами. Пулемёты строчили не умолкая. Стояла задача – уничтожить огневые точки, освободить путь для дальнейшего наступления. На ликвидацию пулемётчиков отправили пятерых добровольцев, в их числе оказался и Трофим Попов. 
-Нужны были бойцы, которые хорошо бросали гранаты, - продолжил собеседник. – Но не успели мы дойти до намеченной цели - с другой стороны деревни заметили миномётчики и открыли огонь. Первый снаряд пролетел мимо, второй – тоже, а третий - аккурат в середину... Двое сразу погибли, остальных ранило. Те, что получили лёгкие ранения, вынесли меня, получившего два сквозных и несколько осколочных ранений в руки, лицо, до ближайшего медпункта… 
Там Трофима прооперировали, сделали, что смогли… Молодой парень, которому не было и двадцати, остался инвалидом – он лишился почти всех пальцев правой руки… 
-Удивительно, - вдруг вспоминает Трофим Феоктистович, - как ни странно, но меня спасло сердце! Да, да, именно оно! Попади в него, и всё — вены порвало бы, кровью истёк... 
Старый солдат, закатав рукав рубашки, показал татуировку сердца на руке, рядом с которым виднелся шрам. Он тогда не совсем понял доктора, проводившего операцию - мол, долго жить будешь, солдат… 
До железной дороги передвигались на пестерях, запряжённых лошадьми. Месяц понадобился, чтобы добраться до военного госпиталя, расположенного в Борисоглебске Воронежской области. 
-Первым делом нас отмыли в бане, - продолжил старый солдат, - а потом распределили по местам… 
В марте, 14 числа, как раз в день рождения, Трофиму Попову объявили, что его отправляют домой, для него война закончилась. На тот момент он думал, что и жизнь тоже… Переодевшись в одежду, что на нём была при поступлении в госпиталь, парень выглядел, как оборванец: у одного сапога зияла дыра, из которой торчали пальцы ног, гимнастёрка с оборванными рукавами, поэтому её пришлось заменить на тёплую нательную рубашку. Лишь десятого апреля 1943 года он ступил на родную землю. Его уже ждали, среди встречающих была и Ксюша… И уже 16 апреля с этой девушкой он связал свою судьбу, лишь ей вверил своё настоящее сердце, полное любви. С единственной и неповторимой своей женщиной - Ксенией Илларионовной - Трофим Феоктистович прожил счастливо не один десяток лет. У них две дочери, внуки, правнуки!