Однажды к ним зашла цыганка. Чернявая и разговорчивая.

            - Что, бедняжка, одна-то на столько ребятишек? Муж где? – спросила.

            - Известно, где! – отозвалась хозяйка. – На фронте. Ни слуху, ни духу! Уж не погиб ли, мой Семеныч?

            Гостья внимательно посмотрела на Клавдию и попросила:

            - Дай-ка мне, милая, клубок ниток. Найдешь?

            Клавдия невольно удивилась: «Обычно съестного просят, а тут…». Но нашла клубок, подала.

            Цыганка взяла его и … бросила в печку. Какие-то секунды наблюдала, как его обволакивал жаркий огонь. Что она там увидела, - никому не известно, только Клавдии сказала:

            - Мужик твой не убит. Живой он! Но ему так тяжко, что лучше быть убитым.

            Сказала это и ушла.

            В 1944 году боевые пути-дороги привели А.С.Полякова в Западную Украину. При выполнении одного задания в тылу противника он был ранен в ноги и плечо. Не уцелели и другие разведчики. Возвратиться к своим Александр уже не мог и укрылся на чердаке дома. А тут, на беду, в деревню вошло какое-то воинское подразделение. Только через несколько суток ему удалось привлечь внимание какого-то сельчанина: помоги-де выбраться в надежное место да снабди гражданской одежонкой. И за будущую услугу отдал незнакомцу наручные часы (какой разведчик без часов?).Хохол согласился, взял задаток и… предал. Так муромчанин оказался в плену. В концлагере он встретил своего двоюродного брата, Полякова Георгия Ивановича. Он вел учет военнопленных и в самый последний момент  зарегистрировал Александра по документу уже уничтоженного человека, помог ему избежать газовой камеры.Вскоре лагерь был освобожден советскими войсками, и пленных, пока шла проверка, отправили на одну из шахт Донбасса – страна, понеся огромные потери, остро нуждалась в энергоресурсах. Через год или два после войны Клавдия Федоровна получила казенную  «бумагу». Из нее-то семья и узнала о судьбе Александра Семеновича, что он жив и работает на добыче угля, и что ей разрешается выезд к мужу. Продав в Чистом свое  хозяйство, она с детьми отправилась на Украину. А жизнь здесь после изгнания немцев была очень трудной. Постоянно не хватало главного – продуктов питания. Зверствовали бандеровцы и прочие бандиты. Александру Семеновичу разрешили жить с семьей.  Он в это время уже серьезно болел – туберкулез горла. Содержать семью не мог, не по силам было и Клавдии Федоровне. И старшие Поляковы решили: семье надо без промедления возвращаться в родные края. Но Александра Семеновича не отпустили. Моя собеседница помнит то далекое возвращение: «В поезде какой-то солдат сжалился и дал нам рюкзак с галетами. Это помогло  выжить – ехали мы более двух месяцев…».Малая родина встретила неприветливо. Поляковым приклеили ярлык – «семья предателя».- Конечно, люди понимали, сочувствовали нам, - из глубины прошедших лет, как бы достает кусочки памяти Валентина Александровна. – Но вот … Был в ту пору на кордоне начальником лесоучастка Осипов. Он люто возненавидел нас. Все клеймил. Помню, брат на гармошке играл, да где-то неподалеку был этот Осипов – вбежал в избу, вырвал у него гармошку, разодрал и истоптал. Ты-де, еще веселишься! А при чем мама, причем детвора?            Клавдия Федоровна стойко переносила тяготы военного времени и семейного несчастья. Она, наверняка, не хуже Осипова представляла, в какой беде находится страна. Не отказывалась от работы. Валила лес. А дневная норма была не маленькой , 20-25 кубометров. Однажды так уработалась – неделю с печки не поднималась. Кто знает, сколько горьких дум передумала только за эти семь дней? Беспокоилась, а вдруг …. С кем дети останутся? Нет, она не поддалась беде. Выдавалось свободное от работы время – шла с ребятишками в лес, он рядом, собирала грибы, ягоды. Сдавала заготовителю. А вырученные деньги – подспорье на содержание детей. Держала корову – она и кормила, она и тяглом, вместо коня, была. Дрова и сено на ней возили.            Горе не подкосило Клавдию, а, наоборот, дало ей силу и крепость духа. И основой этого была забота о детях, материнское чувство. Вот за эту стойкость больше всего и возненавидел ее начальник участка.  - Я уже училась в первом классе, - слышу тихий голос  «Валички», - и хорошо запомнила тот случай. Осипов распорядился выселить нас из нашего собственного дома. Ну, какая мы – «семья предателя»? Когда мы были у папы на Украине, я видела у него на груди выжженную звезду, а на спине  шрамы-полосы от срезанной кожи… Так стали Поляковы бездомными. Что делать? Куда податься? На кордоне житья уже явно не будет. Клавдия в каком-то оцепенении держит в руках кастрюлю: «Где теперь приготовлю для ребятишек варево?». Под ногами немудреный скарб – после возвращения не успели даже мало-мальски обжиться. Кто-то из деревенских пообещал: отвезу-де вас в Петропавловку. И точно – слово сдержал, но подъехал потемну, чтобы никто не видел. Там потом и жили, ютясь по чужим углам….Что примечательно, вопреки осиповскому ярлыку, семья получала от государства пособие на детей. Уже это говорит о дуроломстве этого начальника. Время для страны было наитруднейшее, выплачивали деньги не регулярно, и Клавдия Федоровна настойчиво осаждала райсобес. Ради детей просила, ради их она не останавливалась ни перед чем. Однажды заведующий собесом, хотя сам из бывших фронтовиков, но минутников, решил припугнуть ее: «Будешь настырничать – вообще, ничего не получишь!». - Уже много лет после войны я неоднократно, походя, встречала его в Муромцево, - вспоминает Валентина Александровна. – Он нас, Поляковых не забыл. Помнил свои слова, и, наверное, совесть его мучила. Он все, как бы, заискивал передо мной – стыдно под старость лет стало. Что-де, прежнее вспоминать?  Как только Клавдия Федоровна возвратилась с Украины с малыми ребятишками, туда поехала Галя, старшая дочь: «Мама, как же папка там будет? Он же больной …». Жила, помогала отцу, пока в запасе деньги были. Потом и она вернулась в Омск.            Честно признаться, мне нелегко было вести этот разговор. Не потому, что моя собеседница не поддерживала его, а тема весьма чувственна и психологична. Этот след далекого по времени фронтового письма и через семьдесят с лишним лет жестко хватал за сердце.- Валентина Александровна, а что стало потом с вашими родными? - Папа вскоре совсем расхворался, и его отправили поездом в Омск, поближе к семье. Мы об этом даже не знали, а то бы мама обязательно к нему наведалась. Да и Галя в то время в Омске жила. Папу спасти не удалось. Только извещение из госпиталя и оповестило нас об утрате дорогого нам человека.    Брат, Владимир, работал на заводе бригадиром, но с ним произошел несчастный случай, и его не стало. Рая после шести классов уехала в Омск, устроилась на стройку. Мастер у нее оказался  добрым человеком, помог с жильем. Потом она нас к себе перевезла. И мама стала строителем.  С Томой беда случилась. Когд она была совсем еще маленькой, на ней загорелось платье – то ли от лампы, то ли от печки. От ожогов ее не смогли тогда спасти.Мама, не смотря на такие житейские невзгоды, прожила девяносто лет. А я – вот перед вами. Так было … Валентина Александровна достает из альбома старую, довоенную фотографию. На ней трое молодых и красивых мужчин – трое родных братьев: Александр, Василий и Михаил. О первом я уже рассказал, остальные Поляковы тоже воевали. Второй без вести пропал, третий погиб. Каждый год 9 мая, в День Победы над Германией, Валентина Александровна с семьей едет в Петропавловку. С цветами и светлой памятью о прошлом. Там, на гранитной плите мемориала выбита среди других и фамилия ее отца, Александра Семеновича. Но цветы она возлагает не только ему, а всем Поляковым".