Наш дедушка Подгорный Иван Матвеевич 1911 года рождения, служивший шофером в 27-й отдельной инженерной бригаде специального назначения, 2-го Украинского фронта стал участником событий по форсированию Днепра. Он рассказывал, что когда солдаты увидели, какую реку придётся форсировать, многим стало не по себе. Температура воды в это время не превышала 5-6 градусов, а воздуха около 10 градусов тепла. Через несколько минут пребывания в такой воде наступало переохлаждение и судороги мышц. Наши бойцы в шинелях, с оружием, гранатами, противогазом, сапёрной лопаткой и в кирзовых сапогах, выплыть на берег самостоятельно уже не могли. А с правого высокого и обрывистого берега по ним били пулемёты, артиллерия и миномёты. Днём переправляться было чистое самоубийство. Иногда высоко, на недосягаемой высоте висела «рама», выискивая сосредоточения наших войск, по которым сразу била артиллерия. Наших зенитных расчётов было мало, и немецкая авиация безнаказанно уничтожала всё, что обнаруживала на воде и на нашем берегу. В первые дни нам так не хватало поддержки с воздуха авиации, огня зенитчиков и артиллерии.
По ночам тёмные просторы реки высвечивались сигнальными ракетами, и по любому предмету на воде открывался шквальный пулемётный огонь. Несколько ночных неудачных попыток форсирования Днепра, в самом начале операции, стоило нам до половины личного состава. Тех, кого не достали пули, убивала своим холодом вода. Многие наступательные группы уходили к реке и не возвращались. А утром река выбрасывала на берег тела наших солдат, форсировавших Днепр выше по течению. Это было страшное зрелище. Река казалась красной от крови.
Победа в битве за Днепр досталась нам дорогой ценой. Это сражение стало одним из самых кровопролитных в Великой Отечественной войне. К началу октября 1943 года в переправившихся за Днепр дивизиях оставалось только 2030 % от штатной численности личного состава. Только по официальным данным наши потери составили убитыми и ранеными от 400 000 до 1 200 000 человек.
Иван Матвеевич всю войну служил шофером. Его боевой путь прошел через Украину, Молдавию, Румынию, Венгрию и закончился в освобожденной Чехословакии. Но самые жуткие воспоминания о войне, которые навсегда врезались ему в память, были воспоминания о многих тысячах погибших наших солдат при форсировании Днепра.
Он неплохо играл на трофейной гармони, привезённой с фронта, и его часто просили сыграть что-нибудь после застолья. Эти выступления заканчивались всегда одинаково. Последней всегда была песня «Ой, Днепро, Днепро, ты широк, могуч». При этом песня скорее была похожа на стон, на невысказанную боль пережившего такие страдания человека. С последним аккордом сворачивались красные меха гармони, а на глазах старого солдата стояли слёзы. «Ваня, пойдём», - говорила бабушка и уводила его от гостей в другую комнату, где он мог прилечь на кровать и дать волю чувствам после нахлынувших воспоминаний.