Мой дед Перминов Никита Иванович был переселенцем с Дона Донецкой области – потомственный казак Донской. Приехал с Дона в Даурию, женился на местной женщине (моей бабушке). Родился мой отец Перминов Михаил Никитович. Дед в Забайкалье стал казаком Даурской станицы, охранял российско-китайскую границу. Отец мой, также стал казаком, тоже охранял границу. Будучи казаком он встретил девушку – забайкалку Чистохину Апполинарию Абрамовну, женился на ней. Некоторое время они жили на границе, но когда умер их первенец, мама не захотела больше оставаться на границе, и отец вместе с ней поехал на Родину мамы в село Агинское Читинской области. Отец был простым, доброжелательным, хорошим отцом. Жители с. Агинское полюбили его за открытый, добрый характер. Он был отличным специалистом по кладке печей, рытью скважин, колодцев. Они с мамой всю жизнь прожили в с. Агинском. Потом родились мы: дети. Нас было пятеро: три дочки и два сына. Затем отца пригласили работать старшим мельником на мельницу. И вот здесь, как говорила мама, случилась беда… В органы НКВД, кто-то доложил, что на мельнице крадут муку. Как, потом выяснилось, это был ложный донос. Но отцу от этого легче не стало. Его обвинили, как старшего мельника в халатности, в доверчивости и он был репрессирован, обвинён в укрывательстве. Но мама говорила, что его реабилитировали. Но документов никаких у мамы не было, мы этого ничего не знали. Затем грянула война! Мама от всех этих переживаний серьёзно заболела. Старшей сестре Екатерине было 16 лет. Её забрали работать в шахту, где она потеряла всё здоровье, в холодной воде она простудила ноги и всю жизнь мучилась с больными ногами. Старший брат Василий в 13 лет поступил в ремесленное училище в г. Чите. На с мамой осталось 3-ое. Средний брат Георгий – 11 лет средняя сестра Надежда – 9 лет, и я младшая – 4,5 года, когда в 1943 году забрали на войну отца, а в марте 1944 года он погиб… Мама постепенно приходила в себя. Видимо, пожалев нас (а кому мы были нужны!), она через силу встала и пошла на работу. Забота о нас, печаль: чем нас накормить, во что одеть, как выучить – помогли ей выстоять! Мы благодарны ей за это! Она умудрялось ночью – дежурить, а днём – людям шить, стирать, белить, только чтобы мы не умерли с голоду. Ещё нам помогло то, что у нас была корова, которая давала много молока. Ради этой коровы (звали её Валька) мы, можно, сказать и выжили. Но случилась беда! Она пришла к нам не жданно, не гадано! Чтобы накосить для коровы сено, мама уходила в отпуск. Они с Гошей (братом) уходили очень рано на сенокос и приходили очень поздно. Накосят, сгребут траву, уложат в копны и потом придут домой. Пока мама ищет машину в посёлке, чтобы вывезти сено своруют. Мама найдёт машину, приедет на участок, а сена нет! И вот наша корова Валька, почти всегда на зиму оставалась без сена. Ходили мы всей семьёй с мешками по посёлку, выпрашивали «ради Христа» у жителей сено. И вот в 1943 – 44 годах шли войска через наш поселок, когда возник конфликт с Японией. Войска ехали не только на машинах, и шал конница, т. е. солдаты ехали на лошадях, а позади войска шёл обоз – это телеги, запряженные лошадьми и груженные фуражом, т. е. сеном, овсом для лошадей. И вот один такой обоз остановился в центре поселка. А наша корова Валька, которая в очередной раз осталась без сена, вышла из ограды под утро на «промысел», видимо, мечтая где-нибудь полакомиться сеном. И на свою голову учуяла запах сена! А утром было ещё темно, она пошла к обозу! Часовой на посту кричит «Стой! Кто идёт?». А, корова, что понимает разве! Идёт себе и идёт. Часовой из автомата и выстрелил, прошил нашу корову насквозь. Не стало нашей любимой коровы Вальки. Не стало у нас и молочка, ради которого мы не умерли с голода! А мама в это время собралась доить корову. Вышла во двор, а Вальки нет. Она пошла искать её по дворам. Но её нигде не было. А сосед шел с дежурства и сказал маме, что в центре посёлка солдат убил чью-то корову. Мама прибежала бегом в центр, а около обоза лежит наша кормилица и рядом разбросаны её внутренности. Мама, как-то ещё, при виде такой трагедии, не потеряла сознания. Она просто от ужаса закричала! Подошел командир этой части. А мы все вместе узнали об этом и прибежали, и плача, выстроились около убитой Вальки. Мама подняла голову, и сказала командиру тихо спокойно: «Теперь берите автомат и стреляйте в меня и моих детей. Чем я буду их кормить?». Командир побелел, как полотно и только проговорил: «Мы, что немцы, что ли…». За корову нам отдали коня, он был с дефектом. У него было бельмо на правом глазу. Коня мы выменяли на корову, и опять у нас появилось молоко, и опять мы были не голодными. Окончилась война! А мы всё ожидали своего отца с фронта, так и не дождались… Потом мы вместе с мамой свыклись с мыслью, что отец не вернётся, что он действительно погиб. Старшая сестра Екатерина ходила в военкомат и спрашивала об отце. Ей ответили, что если ваш отец был в чём-то виноват, он свою вину смыл кровью. Вот так мы и успокоились! Подросли, стали работать, приносить маме зарплату и жизнь стала налаживаться. И только в ужасных снах вспоминали тяжёлое время и как мы все это пережили…

Не сказанное дорогое слово
Отец ушел в сорок втором,
Оставив нас с больною мамой,
Не думали, признаться мы тогда,
Что не увидим больше мы отца.
А он погиб в чужом краю,
Товарища от пули заслоняя,
Пришло известие потом
О смерти папы извещая.
Я самой младшею была
И было мне всего два года,
Тогда понять я не могла,
Кто мог отнять отца родного.
Два брата, две сестры
Что старше были,
Меня и маму берегли:
Готовили дрова, косили сено
И зарабатывали хлеб в посёлке, как могли.
Окончилась война. Стала здоровой мама.
Сестрёнки свои семьи обрели,
Два брата в армию ушли –
Потом – женились.
В то время, подружка появилась у меня
С которой мы делили хлеб и соль,
Но одного она не знала –
Какая у меня на сердце боль.
Судьба у нас была, почти,
Одна и та же:
Сестрёнки две, братишка,
Мама – у неё.
Но разница большая была в том,
Что был у них здоровый невредимый папа,
Которого они звали отцом.
И после долгих, зимних посиделок,
Я шла домой от них, словно в бреду
От безысходности, но с гордостью за папу…
Роняя слёзы на ходу.
Прошли года, ушла из жизни мама,
Которая нас пятерых растила без отца.
Прошли года, но дорогое слово папа
Осталось не произнесенным
Мною – никогда.