В 1941 году моему деду, Дмитрию Михайловичу Перминову, было 16 лет и на фронт его не взяли. До войны он работал в колхозе помощником бригадира, и когда бригадира мобилизовали, бригадиром стал дед.

      В декабре 1942 года подошла очередь 17-летнему юноше послужить на благо Отечества. Ратная служба продолжалась шесть с половиной лет. Сначала была учеба во Втором Ленинградском военно-пехотном училище, эвакуированном в г. Глазов.

      Через 7 месяцев, недоучив курсантов, все 20 рот, училища отправили на передовую. Попали они в 3-ю танковую армию, в то время еще генерала П.С. Рыбалко  (будущего маршала). Новобранцы приняли участие в прорыве через Днепр.

      Большинство курсантов 2-го ЛВПУ были зачислены 272-й минометный полк, Дмитрий Перминов - в орудийный расчет подносчиком снарядов.

      "Переправлялись на то берег на подручных средствах ночью, перед утром, когда на реке сплошной туман, - вспоминает Дмитрий Михайлович, - Мы с минометом - на плоту. Переправились удачно, без потерь. Но на том берегу досталось всем.  Букринский плацдарм несколько раз переходил из рук в руки: то нас потеснят фрицы, то мы в контратаке овладеем им. В одной из них меня и настигла пуля. Ранило меня в правую ногу хорошо, кость не задело. В армейском полевом госпитале пролежал три недели".

      За время вынужденного "отдыха" Дмитрия наши взяли Киев и двинулись дальше на запад. Многих однополчан ему уже встретить было не суждено - погибли. Свой полк Дмитрий догнал глубокой осенью и снова в бой. В качестве разведчика-наблюдателя корректировал с помощью оптического прибора огонь батареи.

      В марте 1944 г. при взятии Перемышля Дмитрия ранило во второй раз, опять в ногу, уже левую мина рядом разорвалась.

      «Оправившись от ранения и контузии, по счастливой случайности я узнал, где находится полк, туда главврач и выдал мне документы. Полк вел тяжелые бои в Польше. Были наступления, были отступления. Были потери, и немалые.»

      Германия. По дороге на Берлин вновь получил тяжелое ранение. Было это в январе 45-го, в местечке Роте-Вассер на Одере. Более 3-х месяцев провел в госпитале. С 29 апреля снова в строю. Форсировали  реку Шпрее. Потом захлестнули жестокие берлинские уличные бои – за каждый дом, каждую подворотню.

     Берлин взят, Германия капитулировала.

      Но война продолжалась. Освобождение Праги для полка обошлось почти без потерь. Дальше  - Австрия, Вена. Здесь окопались остатки разбитых фашистских войск СС. В Австрии пришлось еще немало повоевать, хотя фактически война в Европе закончилась.

      Еще четыре года тянул армейскую лямку. Демобилизовался только  в марте 1949 года.

Он рассказывал:

      "Однажды пошли в разведку Бахвалов, Фалин и я. Напоролись на троих немцев, видимо, тоже обследовали территорию. К перелеску стали подходить - кусты зашевелились. Фалин на слух из автомата - шварк, и сразу та готово. Фалин - финн по национальности, а у них, прирождённых охотников, слух как у кошки. Одним словом, один немец убит, второй ранен, а третий руки поднял: «Гитлер капут». Да, если бы они опередили нас и первыми начали стрелять, не уйти нам живыми. Благодаря Фалину остались в живых.

      А вот еще случай. Стояли в обороне, отдыхали в блиндаже, а он слабенький был, в 2 наката всего. Завшивели все. Гимнастерки поснимали и занялись «санобработкой» - швами давай по печке-буржуйке водить. Прожарили гимнастерки, хотели  только одеваться – начался обстрел. Я сориентировался, потому как учился в военном училище, смекаю: первый снаряд - перелет, второй - недолет. Кричу "Давай быстрее, уходим, "вилку" взял немец, сейчас на поражение шандарахнет”. И действительно, на третий раз - прямое попадание в блиндаж. Хорошо, мы успели выскочить, 12 человек, шинели наспех только накинули, все-таки зимой было дело..."

      Был ещё такой случай во время боев на Украине. Прорываясь в тыл врага по заданному маршруту, мы получили по рации приказ изменить направление движения, так как немцы отсекли и взяли в кольцо б-й танковый корпус. Чтобы дождаться отставших подразделений полка и направить их по вновь заданному маршруту, командир оставил меня как умеющего читать карту за регулировщика на перекрестке дорог. Кругом стрельба, все смешалось, не понять где наши, где немцы. Несколько часов я прождал своих в неизвестности, а словно целую вечность. Ну, думаю, влип. На всякий случай приготовил гранату - в плен не сдамся. Вдруг вижу, по дороге несется "виллис" наших полковых разведчиков, а за ними вдогонку немцы на мотоциклах. Заметив меня, разведчики, сбавив ход, закричали: "Быстрей давай прыгай, за нами погоня!". Я кубарем свалился в кузов. Разведчики прибавили ходу Земляк и друг мой Аркадий Никулин, припав к пулемету, точными очередями рассеивал догонявших. Благодаря его хладнокровию удалось оторваться от фрицев и догнать своих. (Отставшие подразделения полка, изменив маршрут, добрались до места назначения проселочными дорогами). Аркадий Никулин за этот бой был награжден орденом Славы 3-й степени".

     "Как-то в школе на уроке Мужества  спросили ученики: “Дядя Митя, а страшно на войне?" Я ответил: "Конечно, страшно. Война ведь не вечеринка и даже не кулачный поединок. Но страх скрадывается осознанием того, что ты не один, что рядом верные друзья. Недаром говорится: на миру и смерть красна. Страшно, когда ты один и обстановка не ясна.

      Вы, наверное, ждете от меня рассказа о подвига геройских? Под танк я не бросался, амбразуру дота не закрывал. Я просто исполнял честно все то, что было возложено на меня как на разведчика-наблюдателя: наблюдал за противником корректировал огонь батареи, готовил данные при пристрелке ориентиров. А стрельбу по противнику вели по команде комбата - он практик-артиллерист от Бога. Иконостаса из наград у меня нет - не могу похвастать. Их самая малость, все кровью заслужены» (орден Отечественной войны, медали "За отвагу ", "За боевые заслуги ", "За взятие Берлина ", "За освобождение Праги”, "За Победу в Отечественной войне ", не считая юбилейных медалей).