Жизненный путь моего деда Павлова Михаила Сергеевича служит для меня примером для подражания и возможностью гордиться им.

       С раннего детства приезжая в гости к бабушке и дедушке я замечала, как трогательно они относятся друг к другу, стараются не обидеть и поддержать в трудную минуту. Самым торжественным и почитаемым праздником считался День Победы. За столом собиралась вся многочисленная семья: дети, внуки, правнуки. Дедушка надевал праздничный костюм с правительственными наградами, а бабушка своё самое красивое платье. Приходили друзья, соседи – ветераны. Первый тост звучал за великую Победу, второй -  за тех, кто не пришел с той Войны. Мы, дети не знавшие о войне,  с интересом наблюдали за ними и никак не могли понять, почему на глазах у бабушки блестят слезы, а дедушка никак не может рассказать нам о войне, а если и пытается сделать это, волнуется, начинает заикаться, а в голосе появляется дрожь.

      Могла ли я тогда осознать, что пришлось пережить моему деду, какие перипетии судьбы довелось превозмочь. Лишь позже, узнав историю жизни своего деда, я поняла, какой сложной и извилистой была его дорога, сколько мужества, везения и удачи понадобилось ему, чтобы выжить, вырастить детей, внуков, правнуков и дожить до столь преклонного возраста.

        Мой дед, Павлов Михаил Сергеевич, родился 11 ноября 1922 года в селе Петропавловка Наримановского района Астраханской области в большой многодетной семье. С пяти лет он остался без отца. В семье кроме него было 8 человек детей. Большая семья ютилась в небольшом домике на берегу великой русской Волги (сейчас на этом месте крутой яр реки–кормилицы) часто потопляемой половодьем. Жили бедно, еле–еле сводили концы с концами. Но, несмотря на это, мой дед пошел учиться в школу вовремя. Закончить же смог только три класса начальной школы. Нужда заставила отказаться от получения образования и приступить к работе в колхозе. Дедушке тогда исполнилось только десять лет, а он  на правах полноценного работника помогал пахать, сеять, косить, ухаживать за животными.

        В труде годы пролетали быстро. Старшие сестры и брат выросли, стали работать, создали свои семьи, отделились от родительского очага. На попечении матери остались младшие – мой дед и его сестра, младшая по возрасту.

        До 1938 года дед не являлся колхозником и лишь в 16 лет смог получить первую заслуженную зарплату. Жизнь не сразу, но налаживалась. В колхозе построили свою мельницу, на которой мололи выращенное собственными силами зерно. Организовалась рыбацкая артель. Вот там–то продолжил свою трудовую жизнь и ни разу не изменил выбранному пути мой дед.

        Война застала его на рабочем месте . 1941 год постучался в каждый  дом, каждую семью. Мой дед был призван в действующую армию в самом начале кровопролития, но  получил отсрочку и отправился в составе других   молодых людей, на строительство укрепительных  сооружений города Астрахани. За полгода работы были сделаны противотанковые укрепления, вырыты окопы, построены блиндажи. Астрахань готовилась к встрече врага, надеялась дать ему отпор в случае необходимости.

         Но и этот период жизни деда был окончен .28 декабря 1941 года он был призван в действующую армию годным к строевой службе. Призывной пункт находился в поселке недалеко от озера Тинаки. Оттуда вместе с  новобранцами мой дед был отправлен в Сибирь. Куда точно он не знает, т.к. командир стрелковый части сразу по прибытии присек все расспросы, мотивируя тем, что это военная тайна. 266 стрелковый полк, в котором служил дед, был обмундирован и накормлен. Выданное обмундирование не подходило по росту и размеру. Всю ночь молодые солдаты обменивались вещами. Затем отправились в лагерь, где их ждала вырытая в рост человека землянка, подушка из сухих листьев, вместо одеяла - шинель.

          Рано утром по команде «Подъем!» молодые солдаты приступили к учебным занятиям. Командир стрелкового полка, в котором служил дедушка, уделял особое внимание строевой подготовке. Затем новобранцы были доставлены к железнодорожной насыпи и приступили к прокладке железнодорожного полотна. По воспоминаниям деда, работа эта была тяжелая, инструментов не хватало.  Люди прокладывали железную дорогу,  используя немногочисленные кирки.

          Так продолжалось 1-2 дня. Затем по приказу вышестоящего руководства их погрузили в вагоны, предварительно выдав паек на 2 дня, и со словами напутствия «На фронт!», «Под Сталинград!» отправили в обратном направлении. Солдатам было невдомек, что прежде, чем очутиться под Сталинградом, судьба снова даст им шанс повидаться с Родиной, с роднёй.

           На станцию прибыли поздно ночью. К выгрузке приступили тот час же, без промедления. Рассвело. На построении командир чётко определил границы дозволенного. Никаких самоволок. За невыполнение приказа, по законам военного времени, - расстрел. Только после выполнения всех организационных мероприятий, солдаты смогли разойтись по отведенной территории и прочитать название населенного пункта. Им оказалось село Селитренное Астраханской области. Родная земля не отпускала от себя своих детей. Михаил Сергеевич находился всего в нескольких километрах от своего родного дома, от края, где родился и вырос, где помнили его и ждали родные и близкие.

         С нетерпением ждали пароход и две баржи для перевозки людей и военной техники под Сталинград. Наконец, долгому ожиданию пришёл конец. На горизонте  показался дымок парохода. После недолгой погрузки пароход дал сигнал к отплытию, зашумел колесами и потащился прямо по середине Волги к месту назначения. Вдруг раздался звук приближающегося самолета. Для  ничего не подозревающих пассажиров парохода, взрыв бомбы на палубе оказался смертельным. Смертельные, стальные убийцы всё падали и падали вниз. На барже взрывались орудия, снаряды. Вокруг слышались стоны умирающих солдат. По приказу командира все оставшиеся в живых военные бросились в холодные воды реки, спасая свои жизни. Ноги у них сводило судорогой.  Многие не умели плавать. В воде между собой смешались люди, кони. Каждый спасался, как только мог. Впервые мой дедуля почувствовал страх от приближающейся смертельной опасности. И лишь коснувшись ногами земли, понял, что спасен. В этом первом неравном столкновении с врагом Михаил Сергеевич потерял своего друга и односельчанина Палкина Николая. В разные периоды своей жизни он пытался отыскать хоть какие-то ниточки той трагедии и тем самым узнать о судьбе товарища, но все попытки были тщетны.

       Спасшиеся солдаты отправились искать выброшенных на берег людей, лошадей, орудия. Вокруг была ночь, тишина позволяла услышать даже небольшое шуршание. До рассвета спускались военнослужащие с яра на вожжах и поднимали всё, что выбросило волнами на берег.

       Рассвело. На очередном построении командир объявил о прибытии нового парохода и очередной погрузке личного состава. 20 человек были оставлены для перегрузки спасенной техники и оружия, остальные отправлялись на фронт. Подошёл пароход, до войны служивший транспортом для перевозки почты, началась погрузка.

       Дальнейшее передвижение к месту военных действий обошлось без происшествий. По прибытии в Сталинград моего деда поразило огромное скопление военных, расположившихся прямо на берегу реки Волги. Их было так много, что казалось, нет этому потоку конца и края, не видно было ни туч, ни солнца. Солдаты везде: сидят, стоят, тихо переговариваются. На протяжении всего времени нахождения там чувствовалось присутствие людей, следивших за порядком, не позволявших солдатам расходиться далеко по территории.

      Продолжалось это не долго. Вскоре всех построили в колонну и пешим ходом отправили на передовую. Там приказали рассредоточиться и готовиться к огневому удару противника. Через несколько минут начался первый, единственный, судьбоносный бой моего прадеда. Раздалось: «Немцы!» И сразу же просвистели первые пули над головой. Российская и фашистская сторона встали друг против друга плотной стеной. Началась настоящая битва двух воюющих держав. Кто победит, за кем будет преимущество, никто тогда не знал. Не знали и люди, оказавшиеся волей судьбы в окопах под населённым пунктом Котельниково. Как этот бой изменит их жизни. Будущие  поколения назовут это сражение никак иначе как «Сталинградский котел».

        Время приближалось к вечеру, солнце садилось за горизонт. Солдаты немного расслабились и смогли оценить создавшуюся обстановку. Вдруг, неизвестно откуда, над головой появились самолёты противника. Они чёрной тучей надвигались на соперников, и казалось,  старались раздавить их своей массой.

        Началась бомбёжка. Бомбы летели  плотным шквалом, убивая и разрушая всё вокруг. Как только самолёты улетели, выполнив своё назначение, вход пошли танки. Противостоять огневой мощи противника нашим солдатам было не по силам. Военная мощность врага была  сильнее нашей.

           Вокруг ничего не было видно из-за дыма, копоти и гари. Земля и небо смешались и создавалось впечатление, что в мире больше не осталось цветов кроме черного и серого.

           Этот период своей жизни дед не может вспоминать без содрогания в голосе. Он до сих пор не может понять, как их молодых, здоровых ребят могли пленить в этом бою. Ведь каждый из них крепко держал в руках свое оружие и не мог даже в мыслях представить такую жизненную ситуацию, которая сложилась в тех не простых военных условиях. Но во время бомбежки смешалось все, вокруг земля взрытая бомбами, обломки техники и ужасающая головная боль...

          Вспомнить подробности тех дней ему очень сложно, все было как во сне. Очнулся он только через несколько дней в городе Шахтинске. Вокруг него были такие же как и он солдаты советской армии, а командовали ими люди с фашистской свастикой на рукаве. Содержание военнопленных было ужасным. Им не давали ни еды, ни воды, лишь изредка поливали водой из шланга. Кто сумел, тот напился, а кому это было сделать трудно, оставалось умирать от жажды.

Рано утром узников согнали на построение, и переводчик огласил план дальнейшего передвижения. Сначала на станцию, а затем в Германию.

          Пригнали на железнодорожный вокзал, погрузили в деревянные вагоны с забитыми окнами и колючей проволокой и повезли до места транспортировки. Весь период движения проходил при закрытых дверях, без еды и воды. По прибытии всех построили в спешном порядке и бегом погнали в лагерь для военнопленных. Загнали в барак. По предположению деда это были немецкие казармы, так как в них имелись двухъярусные койки с подушками и матрацами, набитыми сеном.

            Первая ночь на чужбине пролетела быстро. Утром очередное построение. Переводчик от имени немецкого офицера донес до узников основную цель их пребывания здесь. Он говорил: «Будете хорошо работать, будете кушать. Будете плохо работать, будете умирать».

          Делая обход, он ставил на каждом из них мелом либо крестик, либо нолик. Дедушка мой по прошествии стольких лет не помнил, какой знак был поставлен на нем. Но знает точно, что кого-то из отмеченных оставили в Германии, а других, в их числе был и он сам, отправили в Бельгию для работы на шахты. Путь был недолгим, но как и прежде голодным и холодным. Приехав на станцию их под лай собак, крики надзирателей погнали в лагерь, в котором моему деду пришлось прожить и пережить самые трудные, два с половиной года своей жизни.

         Лагерная жизнь представляла из себя следующее: изматывающая, невыносимая для человека работа по 12 часов в сутки в две смены. Трудились и день и ночь. Михаил Сергеевич и по сей день может подробно описать технологию добычи угля и его транспортировки. Работали практически без перерыва. На каждого военнопленного приходилось два надзирателя: один немец или полицейский, другой из числа вольнонаемных рабочих-бельгийцев. Причем, благодаря хорошему отношению рабочих, многие узники смогли выжить в тех ужасных условиях, т. к. некоторые из них подкармливали военнопленных, делясь с ними своим обедом. После смены все узники проходили обработку в душе: мылись, меняли одежду на чистую. Рабочие и их одежда после смены нуждались в помывке и чистке. До самых шестидесятых годов из кожи моего деда выделялись капельки черной жидкости и черные крупинки, напоминающие угольную пыль немецких шахт. Вечером скудная еда, приготовленная из ботвы, да 300 граммов хлеба еле-еле утоляли голод.

          Дедушка считает, что ему ещё было легче, чем другим. Он в то время не курил и всё, что ему давали, съедал вовремя. А некоторые заключённые меняли пищу на махорку, и таким образом постепенно ослабевали и умирали от истощения.

          Однажды бельгийские рабочие принесли радостную весть: «Русские наступают!». Немцы начали спешно перевозить оставшихся в живых пленных со всех лагерей в один большой концентрационный лагерь. Вот тут-то и начались, по воспоминаниям дедушки, самые трагические события. В лагере собралось огромное количество людей, изнеможденных, уставших от постоянного непосильного труда и мечтающих лишь о скором избавлении от своих мучителей. Вместе находились люди разных национальностей, но хуже всего жилось советским солдатам, помощи которым ждать было неоткуда. Они всё чаще и чаще умирали от голода, их практически не кормили. Съедено было всё, что только можно. Обезумевшие заключенные вынуждены были отыскивать остатки пищи в сливных ямах, из-за чего постоянно погибали от отравления. Весь двор лагеря до перевода узников был покрыт травой. Буквально через несколько дней он чернел зияющей ямой без единой травинки.

      Каждое утро начиналось с одного. К казарме подводили подводы лошадей и загружали их трупами умерших солдат. Их кидали в телегу, не заботясь об удобстве и правильности погребения. Таких подвод вывозили множество, причём несколько раз в день. Дедушка до сих пор не знает, как ему удалось выжить в тех нечеловеческих условиях.

       Как-то утром военнопленные услышали взрыв снаряда на территории лагеря. Все выбежали во двор и наблюдали за тем, как фашисты и полицейские со страхом убегали. Через какое-то время появились военные.  Это были не русские, а американские солдаты. Бывшим узникам лагеря обещали выдать одежду, питание, но удержать голодную массу людей было невозможно. Солдаты выбегали за территорию лагеря к картофельному полю. По воспоминаниям прадеда, это было жуткое зрелище. Возле каждой картофельной лунки сидели люди и с жадностью поедали сырой, только что вырытый картофель.

        Американцы, оценив эту ситуацию, стали собирать убежавших заключенных и на машинах перевозить ближе к реке Эльбе. Там  их передали в руки русских военных. На другом берегу Эльбы всех бывших военнопленных опрашивали особый отдел и уголовный розыск. По мнению дедушки, к нему и его товарищам отнеслись снисходительно. Ни разу за всё время пребывания там, он не почувствовал негативного отношения.

        Через некоторое время к ним в палатку зашёл военнослужащий, и объявил, что те, кто не отслужил срочную службу до войны должен пройти её в течение двух лет в Германии. Все ждали наказания, а тут в армию. Решение это было неожиданным для  присутствующих.

         И вот опять служба. Это была совсем другая жизнь. Приняли присягу.  Первую прадедушка принял на фронте. Он до сих пор помнит своих командиров: командира полка Попика, старшину Гарькавого, которые так хорошо относились к своим подчиненным.

           Служба была не в тягость. Строевая подготовка, дежурство по городу Магдебургу, вблизи которого находилась военная часть, охрана военной техники. В 1947 году вышел приказ об окончании службы для военнослужащих 1922 года рождения.

        В 1947 году он вернулся в свое родное село и там прожил ещё 55 лет жизни. Сразу же женился на моей бабушке Клавдии Васильевне, и у них родились и выросли 9 детей. Бабуля умерла от болезни. Дедуля очень переживал эту утрату.  Они прожили в любви и согласии более 50 лет. Он  сразу как-то состарился и стал чаще болеть. Пять лет назад, 14 марта 2010 года, моего дедушки не стало, это огромная утрата для нашей семьи, более доброго и отзывчивого человека я не знаю. Каждый раз, вспоминая, я думаю о том, какая героическая жизнь была у моего деда и какое счастье, что я могу с уверенностью сказать – я внучка  героя.