Когда-то давно, в 1969 году, во время празднования 25-летия освобождения Крыма наш земляк Герой Советского Союза Гумер Миннибаев во время минуты молчания в севастопольском музее Черноморского флота повел себя очень странно. В самое скорбное мгновение мужчина ткнул пальцем в одну из фамилий из списка погибших за Севастополь и воскликнул, не обращая внимания на остальных: «Вы что! Как погиб? Да ничего он не погиб! Живой он, живой!»

В списках павших во время обороны города-героя числился Г. И.Оноколо, старшина 2-й статьи...

«И действительно, в эти годы папа жил и работал в Южном Казахстане, – рассказывает Алексей Оноколо, младший сын Григория Ивановича. – Видимо, отца признали умершим, потому как выжить в той мясорубке казалось невозможным. Война для папы кончилась в 1942 году, в тот день, когда затонул его плавучий госпиталь «Абхазия». Это бывший пассажирский теплоход, реконструированный в транспортный корабль и госпиталь. За годы существования «Абхазии» на ее борту было сделано около девяти тысяч операций. А папа служил на корабле командиром отделения сигнальщиков. Даже вице-адмирал Азаров, будучи непосредственным участником 250-дневной обороны Севастополя, в своей книге «Непобежденные» отметил, что если бы не старшина Оноколо, не продержалась бы «Абхазия» так долго, прорываясь в бухту, до отказа груженная боеприпасами, а обратно из Севастополя – забитая ранеными бойцами...»

Гитлер считал «Абхазию» своим личным врагом, потому как, кроме этого корабля, в осажденный город-порт не пробирался никто. И тем жестче звучал приказ немецкого командования уничтожить судно.

«Отец был на капитанском мостике рядом с командиром, – пересказывает воспоминания однополчан Григория Ивановича сын. – И вдруг увидел, что одна из бомб летит прямо на них. Не раздумывая, папа прикрыл собой командира, причем осколочные ранения не помешали ему встать и броситься помогать зенитчикам отражать атаку. А затем в «Абхазию» попало сразу четыре бомбы, спасти корабль уже не было возможности. Взрывной волной отца отбросило к корме. В это время командир приказал эвакуировать раненых, многие из них добирались до берега уже вплавь. Но папа этого не видел, не видел он и как в считанные минуты на месте его корабля образовалась бурлящая воронка...»

Много долгих месяцев Григорий Оноколо провел в госпиталях. Последним был эвакуационный госпиталь в Чимкенте. Эвакогоспиталь стоял в областной больнице, из окна которой Григорий Иванович в сорок третьем впервые увидел Чимкент. И остался. Навсегда.

Несмотря на инвалидность бывший моряк был человеком деятельным да еще и с образованием: перед войной успел окончить школу и сельскохозяйственный техникум. В тылу таких специалистов, как говорится, отрывали с руками и ногами. Сначала был механиком, потом руководителем среднего звена. Так, начиная с азов, Григорий Иванович вырос до председателя областного объединения «Казсельхозтехника». За время его руководства наша «Казсельхозтехника» была удостоена пяти медалей ВДНХ, одна из которых золотая.

А тут и любовь... Валентина Михайловна стала верной супругой на долгие годы. Подарила мужу двоих сыновей.

«А моряцкие привычки и суеверия остались у папы на всю жизнь, – вспоминает Алексей. – Например, поговорка: «Понедельник – не морской день». Это потому, что корабли в понедельник в море не выходят. И отец ничего важного на понедельники никогда в жизни не планировал, не начинал серьезные дела. И всю жизнь он оставался моряком – тельняшки носил. Ему тельняшки на праздники дарили, мама только удивлялась – где берут? С размером было сложно – отец всегда был «крупногабаритный».

Узнав, что в Шымкенте тоже пройдет построение Бессмертного полка, Алексей сразу обратился в редакцию. В семье Оноколо свято хранят память об отце и дедушке, самоотверженно защищавшем Родину, беззаветно полюбившем Казахстан.

«Отец завещал нам никогда не уезжать из Казахстана, ни при каких обстоятельствах, – говорит Алексей, – это было не просто его пожелание, а твердый наказ. Мы все здесь, и наши дети здесь...»

Два года назад Алексей выбрался в Севастополь, прошел по улицам города-героя, а когда отправился в порт, буквально физически ощутил, как жили и умирали защитники Севастополя – все в этом славном городе пропитано памятью.

«В нашей семье было принято решение поехать в Севастополь после того, как в программе «Жди меня» мы услышали обращение с просьбой откликнуться тех, кто в дни обороны был в Севастополе, чьи родные защищали город, в том числе в июне-июле 1942 года. Я написал в Национальный музей героической обороны и освобождения Севастополя, отправил папины документы и получил приглашение. Как раз открылся комплекс «35-я береговая батарея». Это было потрясающе! Панорама, пантеон павших героев, свечи... Гордость за героев, тяжесть от утраты близких не передать словами. Там все, кто приходит – плачут. И дети, и взрослые. Горько. Искренне...»

В отцовском архиве Алексей нашел стихотворение. Еще пока Григорий Иванович был жив, шутливо отмахивался: какое это, мол, стихотворение, так, знакомый набросал. А Алексей Оноколо его хранит. Потому что в нехитрых строчках весь папин характер. Потому что Григорий Оноколо жил две жизни и умирал две смерти. В Севастополе и в Чимкенте.

Так, в дымке легкого тумана

Когда у ног поет волна,

Моряк Григорий, сын Ивана,

Шептал заветные слова:

«О, синь безбрежного простора,

О, незабвенные края!

Вам салютует сердцем Жора

С расстрелянного корабля».

Здесь и душа его и нервы,

Здесь кровь его на берегу.

Он защищал их в сорок первом

Неумирающем году.

Он снова у родных предгорий,

Где так близка ему земля, –

Моряк Оноколо Григорий

С несдавшегося корабля...

Он жив и здравствует отныне

На покоренной целине,

Тепло расскажет он о сыне,

О милой дочке и жене.

Он жив! И не забыл при этом

В знак вечной памяти друзей

На берегу оставить этом

Часть золотой души своей.

Елена БОЯРШИНОВА