Нет ни пяди земли Рузского района, где бы не оставила свой кровавый след война. И  даже в таком мирном  месте как санаторий «Дорохово»   есть место, куда всегда приходят люди, чтобы скорбно склонить голову и  помолиться за упокой души героя, сложившего жизнь  свою  за Родину. Это могила венного летчика капитана Ивана Филипповича НЫРКОВА. Здесь всегда живые цветы, а в майские дни бывает особенно многолюдно.

Старожилы поселка рассказывали, что  когда-то в глубине одной из аллей старая береза, резко выделяясь среди нарядных белоствольных красавиц. Это совсем  недалеко от могилы капитана Ныркова.   Дерево было безжизненное, словно в трауре: без листьев, без вершины, с потрескавшейся корой. На эту березу холодным осенним днем 1941 года спустился на парашюте молодой летчик капитан 312 штурмового авиационного полка Иван Филиппович Нырков. Он выполнял боевое задание,  и его самолет был подбит.

В последний момент отважный летчик выбросился с парашютом. К тому времени он был уже ранен. Парашют зацепился за вершину березы. Нырков обрезал стропы и упал на землю.

При падении он сломал себе ногу. Теряя сознание,  с трудом дополз до ближайшего укрытия — им оказался чей-то погреб. Здесь его и нашли фашисты, бросившие на проческу леса отряд карателей.

Капитан Нырков отстреливался до последнего патрона. Враги долго глумились над телом
бесстрашного воина и несколько дней не убирали охрану с этого места...

Невольным свидетелем описанного выше события была сотрудница санатория Екатерина Сапронова. Вскоре она разыскала семью погибшего летчика и написала его матери письмо. Вот это письмо.                                     

                           «Здравствуйте, уважаемая Акулина Ивановна!

Ваш сын, Иван Филиппович Нырков, погиб 25 октября 1941 года в районе Старой Рузы.

Место гибели его самолета и его самого на территории дома отдыха № 13. Дело было днем, примерно около часа дня. Нем­цы оккупировали наш район, и сотрудники дома отдыха не мог­ли эвакуироваться. На этой тер­ритории был сильный бой. Вра­жья зенитка подбила самолет вашего сына. В самолетах я очень плохо разбираюсь, но мне кажется, что самолет его был истребитель одноместный. Ког­да ваш сын выбросился на па­рашюте, то самолет еще неко­торое время летел без управле­ния.

Я была дома, когда вдруг ус­лышала сильную стрельбу. Я выглянула в окно и вижу, что из-за леса летит самолет и так низко, что я даже не успела как следует рассмотреть его, как он врезался в наш дом. Сразу же вспыхнул пожар, и наш дом за­горелся. Я не особенно растеря­лась, выпрыгнула в окно. Про­шло примерно минут 40, и наш дом взлетел на воздух. После взрыва мы пошли искать летчи­ка, но его мы не нашли. Оказы­вается, его парашют зацепился за березу, и он повис между де­ревьями. Мы увидели только купол парашюта. Раненый лет­чик укрылся в нашем погребе.

Вскоре пришли немцы, стали искать летчика, но ничего не на­шли. Через два дня мы уехали в деревню, но так как в дерев­не дров не было, то пошли на старое место за дровами, и вдруг увидели труп летчика. Его немцы вытащили из погреба и бросили тут же. Вокруг были разбросаны разные бумажки, наверное, его обыскивали. Я за­метила его личную книжку. Я эту книжку взяла себе. Мы по­дошли ближе к нему и стали рассматривать. У иего была пе­реломлена левая нога, около но­са была запёкшаяся кровь. И так он лежал долго. Мы хотели его украсть и похоронить, но нам не удалось, потому что па­трули немецкие все время сле­дили за этим местом.

В декабре месяце наша Крас­ная Армия стала гнать немцев. В это время я ушла из деревни с нашими частями Красной Ар­мии. Потом из этой деревни приехала одна женщина и мне рассказала: «Катюша, летчика похоронили военные летчики в парке нашем и просили, чтоб я вам сообщила. Хоронили, при­мерно, месяца два тому назад».

Вот, Акулина Ивановна, что я могла вам описать. Высказать можно больше, но я написала только то, что видела.

Сама я была сотрудницей до­ма отдыха 13. Работала инст­руктором физкультуры. Родом я с Украины. Родные мои нахо­дятся в оккупации и не знаю, живы они или давно умерли. У меня тоже два брата на фронте, от которых не получаю известия уже 9 месяцев. Так что, родная, Акулина Ивановна, я теперь со­вершенно одна, как и вы. Я по­нимаю, как вы переживаете.

19/V—-1942 г.  Катюша САПРОНОВА.

Р. С. Он похоронен один. На могиле у него красная звезда»