Боевой путь

Великая Отечественная  война застала Модеста в пионерском лагере близ г. Городца Горьковской (Нижегородской) области. «В то утро нас, пионеров и октябрят, выстроили на линейке для подъёма флага. Взволнованный начальник лагеря объявил, что немцы бомбили Одессу, Киев, Севастополь и перешли границу…. Все понимали, что надвигается…». Возвратившись из лагеря, проводили отца в военкомат. Отец пропал без вести в первый месяц боевых действий. На протяжении всей жизни он  хотел и пытался найти отца, верил, что тот  жив.

Пособия за пропавших фронтовиков не давали. «Так закончилось моё счастливое детство в 14 лет». Очень трудное и голодное было время. «Большой отряд школьников 6-7 классов нашей школы отправили в колхоз за 200 километров от Горького. Ехали на подводах. Две недели работали. Особенно запомнилась прополка проса – адский труд под жарким солнцем. Правда, там нас хорошо кормили».

Пытался поступать в военно-морскую школу, но не подошёл по росту. «Дирекция Горьковского строительного техникума прислала мне приглашение на учёбу». Поступил в Горьковский строительный техникум. Учили строить, рыть окопы, сооружать дзоты, доты, блиндажи. Платили маленькую стипендию, карточки на питание выдавали больше, чем на иждивенцев, подкармливали в столовой. В техникуме посещал секцию бокса,  лёгкой атлетики. «Учитель русского языка и литературы приучил нас, студентов 15-17 лет, к театру, танцам, искусству: я, например, играл в драме Лермонтова «Маскарад», знал наизусть «Железную дорогу» Некрасова и много глав «Евгения Онегина». Начал писать стихи». «В тылу нужны были рабочие руки. С первых дней учёбы мы, студенты, работали на расчистке площадки под строительство мотоциклетного цеха, укладывали арматуру, месили бетон, бетонировали полы, вели кладку, возводили кладку, устанавливали станки; строили бомбоубежища. Работали по 12 часов. Уходили на отдых – валились на раскладушки, поставленные в общежитии. От усталости и в силу приобретённой привычки спали даже под звуки бомбёжки и выстрелы зениток. Умом, конечно, понимали, что при очередном налёте можно оказаться заживо погребённым, но были установлены жёсткие сроки строительства цеха. Мы его закончили досрочно, и фронту была выдана первая продукция.

«Город Горький в годы войны был прифронтовым, где выпускалось вооружение, создавалась новая техника, формировались дивизии. И, хотя город хорошо защищали с воздуха, отдельные фашистские самолёты прорывались и бомбили жилые кварталы, заводы. Во время взрывов дрожали стены, трескались стёкла в домах и цехах. Но работа на заводах не прекращалась ни днём, ни ночью. Были разрушения, жертвы, и тогда нас, студентов, привлекали к разборке завалов».

«В августе-октябре 1942 года советские войска вели ожесточённые бои в Сталинграде. Фашисты бомбили город, нефтеналивные суда, доставлявшие топливо из Баку в приволжские города. Волга горела от разлившейся нефти. Горькому грозил топливный голод. Приближалась зима. В октябре 1942 года нас направили на строительство узкоколейки г. Горький – р. Керженец в Керженские леса для вывоза древесины, дров». Отряд добровольцев нашего техникума за две недели завершил своё задание. За два месяца отряд молодёжи в 20 тысяч человек построил железную дорогу. Город выстоял суровую зиму. Было «как в книге Н. Островского «Как закалялась сталь», только в нас не стреляли. Было и трудно, и голодно (за счастье было съесть кусочек жира, которым смазывали станки), но общий подъём и желание помочь нашим отцам и братьям на фронте вдохновляли нас.

На себе пришлось испытать страх и ужасы бомбёжки, восстанавливать разрушенные бомбёжкой цеха Горьковского автозавода,  в 1944 году –  в Сталинграде – разбирать руины на городских улицах, завалы на заводе «Баррикады», восстанавливать цеха Сталинградского тракторного завода, где выпускали танки. К новому учебному году нас перебросили на восстановление средней школы на проспекте Металлургов (через 40 лет я с гордостью снова увидел город, в восстановлении которого принимал участие). За годы учёбы мы больше работали (плотниками, малярами, штукатурами, разнорабочими), чем учились, но так требовало время».