Мои двоюродные дедушка, Никонов Иван Александрович, и бабушка Никонова (Матвеева в девичестве) Александра Ивановна. Дедушку Ваню призвали в начале 30-х годов в армию из Ленинграда. И попал он служить в Одесский пограничный округ, где познакомился с моей булей Шурой. В 1939 году они поженились и остались жить в Одессе. А в начале войны деда призвали в армию. Он прошел ее от начала до конца и вернулся к бабушке в Одессу. О войне не любил говорить, а я была маленькая и глупая, особо не выспрашивала. Но судя по тому, как уважительно к нему относились соседи всего одесского двора и соседних дворов тоже, то воевал он достойно. И когда пришла пора после долгих болезней провожать моего деда в последний путь, то получилась большая процессия людей, отдававших ему последние почести.

А бабушка Шура была в Одессе всю оккупацию. Она рассказывала, как первыми пришли румыны, когда наши войска вынуждены были отступить и сдать Одессу врагу. Как было страшно, потому что всех жителей призвали на регистрацию, и нужно было предъявлять паспорта. А до войны в паспорте ставили отметку о работе. Т.к. буля работала в пограничном округе, а пограничные войска относились к НКВД, то такая отметка равносильна была смертному приговору. Буля умудрилась вырвать листок с записью о работе, и когда вручила паспорт для регистрации, то была уверена, что пришла ее последняя минута. Но по великому счастью, вырванные листки не заметили. Она рассказывала, что когда возвращалась домой, то всю дорогу ей казалось, что за ней кто-то бежит и окликает. На ватных ногах она дошла до своей комнаты в квартире и не выходила из нее несколько суток. Но человек ко всему привыкает и даже к страху. Потом буля, конечно же, боялась, что кто-нибудь из соседей настучит, но всех объединил и сплотил страх . И люди очнувшись, начали оказывать сопротивление и румынам, и сменившим их немцам. Бабушку с девушками взяли на работы в швейные мастерские, где они должны были пришивать подкладки в шинели для фашистких солдат. Тогда они придумали перекручивать подкладку в рукавах, чтобы невозможно было шинель надеть. Это наиболее запомнившийся мне эпизод из воспоминаний бабушки Шуры о том периоде. Конечно, все население Одессы знало о растущем сопротивлении врагу, о том, что растет партизанское движение, которое ушло в знаменитые катакомбы. Все, кто чем мог, помогал приближать день освобождения Одессы. А потом после войны бабушка Шура уговорила деда Ваню поехать в Ленинград и разыскать кого-нибудь из оставшихся в живых после блокады родных. Ведь у деда была большая родня: еще два брата и сестра с семьями, мать, может быть еще кто-то. Так они нашли выжившую после блокады семью моей мамы: мою бабушку, маминого брата и мою маму, свою племянницу. Они стали забирать блокадных детей(мою маму и ее брата) на "откормку" летом в Одессу. Сейчас уже нет в живых никого, кроме меня. Поэтому я хочу, чтобы память о вкладе каждой семьи в победу нашей страны, пусть не большом, пусть совсем бытовом, но оставалась для моего сына и для его будущих детей. Что мы нашу победу никому не отдадим!