Истребитель Нечаев
"Что такое война - это смерть и разруха, а я расскажу вам о жизни..."- так несколько необычно началась наша беседа с летчиком военных лет Анатолием Ефимовичем Нечаевым. Бравым для своих восьмидесяти двух лет мужчиной. Про таких, как он, в народе говорят "в рубашке родился". Посудите сами. Отправился в полет на истребителе, не успев ознакомиться с управлением, и остался жив. Всю войну летал, бомбил, был сбит и не получил ни единого ранения. В лагере военнопленных по ошибке попал в "авторитеты" как Герой Советского Союза, которым не был. После освобождения опять удача - избежал советских лагерей.

Как все мальчишки тех далеких предвоенных лет, Толя хотел стать летчиком. Мечтал, что все кругом будут ему завидовать: Анатолий - настоящий мужчина! Правда, специальность он получал в техникуме самую земную - механика. Но после занятий бегал в аэроклуб. К восемнадцати годам у Анатолия был стаж самостоятельных полетов на самолете марки ПО-2 ("кукурузнике") - целых пять часов. И тут грянула война. Анатолий Ефимович вспоминает, что никто из них, семнадцати-, восемнадцатилетних, не думал, что война затянется на несколько лет. Были уверены, что, как в Финскую, три-четыре месяца ‑ и победа! Мурманск - город, где жил перед войной Анатолий, немцы бомбили с первых дней войны. Анатолия сразу на фронт не взяли, определили в ополчение. Не помогли ему даже корочки - удостоверение аэроклуба об окончании курсов. "Могу летать, а болтаюсь в ополчении", - хорохорился в военкомате мальчишка. Наконец, после нескольких неудачных попыток Толя получил направление в авиационную эскадрилью связи на аэродром "Арктика" под Мурманском. На документе стояла директива самого генерал-полковника Туркеля: "Проверить, если способный - научить".
Сбылась мечта мальчишки: вот он, аэродром, капониры (укрытия для самолетов), он в форме, как самый настоящий летчик... Как знать, может, подучили бы мальчишку инструктора, и летал бы он с корреспонденцией всю войну. Если бы не случай. Однажды на дозаправку к ним на аэродром приземлилось несколько истребителей И‑153. И у парнишки загорелись глаза: четыре пулемета в кабине, вот она, настоящая работа для мужчины! "На "кукурузник" больше не сяду, - решил он, - хочу стать истребителем!" Дошел до командующего армией генерал-полковника Туркеля и добился-таки, чтобы его отправили в 147-й истребительный полк под поселок Мурмаши. Попал в новый поток курсантов, прибывших после летного училища. Это были "старики" с опытом полетов на истребителях, и среди них он - после "кукурузника". Анатолий тут же помчался к механикам с просьбой рассказать, где какой прибор стоит, как управлять "чайкой" ‑ так любовно они называли истребитель И‑153. А тем некогда - готовили технику к боевому вылету.
Следующий день начался с проверки на летность. С этой целью на аэродром специально прибыл командир полка. "Мне бы дураку сказать, что я истребитель только снаружи видел, - смеется Анатолий Ефимович, - так нет же, команду дали - и полез в кабину. Хорошо хоть механик помог пристегнуть поясные ремни к креслу и на скорую руку показал принцип управления". Примерно как на учебном, напутствовал он Толю. Вот только основной разницы объяснить не успел. Оказывается, мощность мотора на истребителе раз в шесть-семь больше, чем на учебном самолете. Рычагами надо было действовать осторожно, передвигать на миллиметры, а Анатолий как дал газу до отказа, так опомнился на высоте пятьсот метров. Нужно садиться - пошел на поворот и опять дал газу на полную... Самолет ушел в штопор. Кабины у истребителей тогда еще были открытыми, без стеклянного колпака. И горе-летчик из самолета чуть не вылетел, благо зацепился ремнем парашюта за прицел. Как выйти из штопора, сообразил быстро, это они в аэроклубе изучали. Понял и то, что рычаги передвигать нужно плавно. На посадку пошел по всем правилам "кукурузника": у него газ сбавляешь - самолет кабрирует (поднимает нос), а у истребителя, наоборот, пикирует носом вниз. Сесть-то Анатолий сел, целый и невредимый, но самолет при посадке разбил. Первый полет "истребителю" с рук сошел, даже не отругали. Оказывается, что, когда он фигуры "высшего пилотажа" выделывал, на земле выяснили, что отправили в небо необученного мальчишку. Досталось всем - от командира дивизии до механика.
Четыре года Анатолий воевал в Карелии. Летал, бомбил уже на штурмовике Ил-2. Эта махина была оснащена пушками, пулеметами, реактивными снарядами и способна была вместить до шестисот килограммов бомб. На бреющем полете, по макушкам деревьев, прикрывал пехоту. Четыре раза был сбит противником, четырежды падал вместе с самолетом в лес. Последний раз попал в плен. "Разбомбили немецкий аэродром, - вспоминает Анатолий Ефимович. - Возвращаемся, а навстречу "мессера". Подбили мой штурмовик. Рухнул в ледяную гладь озера Пя с высоты десять-пятнадцать метров, это и спасло нас со стрелком". К своим пробирались через тайгу на лыжах, их всегда брали в полет. Шли без остановок двое суток. "Видно с перепугу", - посмеивается Анатолий Ефимович. Расположение войск он знал, вместе со стрелком передвигались все время на восток, рассчитывая выйти к Мурманской железной дороге. Когда наткнулись на тропинку, были уверены, что попали к своим. "Стой, кто идет!" - прозвучала по-русски команда часового. На радостные крики ребят раздались пулеметная очередь и немецкая речь. Стрелка ранило, а Анатолий успел свернуть за поворот тропинки. Пополз в гору, тут его немцы и скрутили. Как выяснилось позднее, до передовой они не дотянули каких-то сто метров.
Попал Анатолий Нечаев в спецлагерь для летчиков, который располагался в польском городе Лодзь. Человек шестьсот в нем сидело. Кормили так: утром сто граммов хлеба, вечером баланда из овощей. Невольно Анатолий стал в лагере "авторитетом", все его слушались. История, которая предшествовала такому отношению, оказалась забавной. Как-то командир эскадрильи получил обмундирование от союзников. Ему досталась гимнастерка с небольшой дырочкой. "Для звезды Героя Советского Союза", - шутил командир. Позже гимнастерка перешла к Анатолию вместе со слухом, что он Герой. Разубедить в плену товарищей, что это была "утка", ему не удалось.
С наступлением наших войск военнопленных перевели в Чехословакию. До них доходили слухи, что немцы удирают и сдаются в плен к американцам, лишь бы не попадать в руки к русским. Однажды охранник‑чех распахнул ворота лагеря. Свобода! Но военнопленные не разбежались кто куда, напротив, строем отправились искать штаб. Это было странное шествие - изможденных, расписанных номерами и буквами людей. Но на них никто не обращал внимание, в городе Комотау шел натуральный грабеж. "Как сейчас помню, возле промтоварного магазина стоял наш пьяный солдат и раздавал местному населению тюки ткани. Вдруг одна женщина из очереди как закричит: "Этой не давай, она немка", и началась заваруха". Штаб бывшие военнопленные так и не нашли и разбрелись кто куда. Анатолий и еще несколько летчиков в поисках начальства забрели в драмтеатр, где им кто-то из солдат посоветовал воспользоваться костюмерной и переодеться в добротные костюмы. Так они и поступили. А на улице наткнулись на брошенный немецкий автомобиль и решили ехать в Прагу в центральный штаб. Им навстречу попалась колонна пленных немцев, которые, очевидно, решив, что это уезжает немецкое руководство, прокричали летчикам: "Хайль!"
Из штаба летчики, как и многие другие бывшие военнопленные, были направлены для проверки в город Бригс. Люди были собраны в монастыре, где томились в ожидании своей участи по нескольку месяцев. Анатолий, разузнав, что штаб второй воздушной армии находится в Дрездене, вместе с другими летчиками составил списки летного состава, после чего они отправили через забор гонца. Вскоре он вернулся с командировочными и аттестатами на продукты. Им надлежало ехать для проверки под Уфу. Через месяц всех летчиков отправили по частям. Еще через пару месяцев война закончилась.
Вплоть до 1946 года Анатолий перегонял самолеты своей дивизии из Москвы в Баку, сложная обстановка была в Турции. Домой не торопился, родителей к тому времени не было в живых. Женился и после демобилизации устроился сначала в аэроклуб начальником учебной части. А потом вернулся к земной профессии и уехал работать в Кузбасс. В Новокузнецке его помнят как главного инженера пассажирского автохозяйства N 1. Но больше он знаком горожанам как председатель горкома ДОСААФ. В советское время в Новокузнецке взносы в это добровольное общество платили двести сорок тысяч человек!
Небо - светлое, бездонное, вечное... Однажды оно вошло в жизнь Анатолия Ефимовича Нечаева и не отпустило, оно всегда рядом. Манит, зовет, дразнит. Рядом с ним и модели самолетов, тех самых, на которых когда-то приходилось летать.

http://www.kuzrab.ru/publics/index?ID=4271